Шаг за шагом. Ч17

      Было далеко за полночь. В кабинете товарища Пальчака был свет. Дочитывали третий акт пьесы «Мы и Они». Время от времени кое-кто вставлял свои замечания. Маньковский, задумчиво сидел в стороне, посматривая на Барабаша. Секретарша, дочь Барабаша, закончила читать последнюю страницу. Воцарилась тишина.
      - Как оценим? – прервал молчание Пальчак.
      - Современное и весёлое, как раз во время, - отозвался комендант милиции – Остаётся начать проводить в жизнь.
      - Да! Но где взять средства на самое необходимое. Декорации, костюмы. А афиши заказать в типографии на что?
      - Всё сделаем сами без копейки, - ответил Барабаш – Вам надо утвердить и копию выслать  в область. Посмотреть надо за быстротой  в цензуре, чтобы не было затяжки.
      - За это, товарищ Барабаш, не беспокойтесь. Завтра к трём часам после обеда всё будет готово. Приступим к следующему вопросу. Утвердим кандидатов по выборным округам.
      - Я бы просил вас товарищ Пальчак, отпустить меня. Надо в шесть утра быть у Красюка и дать ему ответ, чтобы он действовал. Времени мало, а работы много.
      - Не возражаю, товарищ Барабаш. Поезжайте. Пока до Старого Курово доедете, то и будет 6 часов.
      Барабаш поднялся и, попрощавшись, вышел.
      Ближе к рассвету Барабаш подъезжал к воротам Красюка. Собака Рябчик, почуяв чужого, бросился к забору, но узнав знакомого, вернулся к сараю, где Красюк вилами нёс сено для коровы.
      - Копелюшник! – весело воскликнул Барабаш.
      Красюк поставил вилы и пошёл к секретарю, отгоняя собаку, которая прыгала ему на грудь, пытаясь лизнуть. Барабаш поставил свой велосипед под каштан.
      - Пошли в дом. Наверное, прошибло? – спросил Красюк – Как дела?
      - Не совсем хорошо, - ответил Барабаш – Только что еду со Стрелец. Не утвердил райком твоей пьесы.
      Секретарь лукаво посматривал за реакцией Красюка. Но инструктора ничего не смутило. Он был уверен в успехе. За вчерашний день и вечер даже расписал все нужные роли, подобрал нужных людей.
      - Да обидно, что не повезло, - сказал Красюк с усмешкой – И чего тебя черти чуть свет принесли до меня.
      Барабаш понял, что номер не прошёл.
      - Поздравляю тебя! Всё в порядке, но осталась ещё цензура, но там задержки не будет. Словом – действуй. А что касается финансовой части, то тю-тю, нет ни копейки.
     - Особо и не нужно, - ответил Красюк – Зал в нашем распоряжении, афишки сами распишем. Декорации все простые, а костюмы подберём обычные, может, и у самих артистов что есть. Вот где пробы делать? У меня тесно будет, а у тебя побольше места.
      - Хватит места. Хоть весь дом занимай, - ответил Барабаш.
      - Ну тогда и всё, - весело сказал Красюк – Сегодня и начнём действовать. Что по плану сегодня ещё?
      - Сегодня в девять заседание гминой Рады, смотри не опоздай. Твоя кандидатура будет тоже. Ох и не хотелось им тебя пропускать. Пришлось с Матушевским сразиться.
      - Знаем! Прохвост он, ещё и какой. Да, между прочим, слышал, что сынок его сидит.
      - Мало! – ответил Барабаш – Два года дали, это пустяк. По политической.
      - У нас к таким вещам снисходительны. До войны давали по 12 лет и более. Сейчас и законы те же и судьи те же. Раньше судили коммунистов со злостью, а теперь кулаков, купцов, противников демократии со снисходительностью. Чудеса! Точки в цифрах переставляют. С десятков лет на полгода переделывают.
      - Ничего не поделаем пока, товарищ Красюк. Надо подготовить кадры. Без своих специалистов, старых не снять. Скоро заменим. Уже идёт подготовка на курсах прокуроров и судей.
      - Надо было мне на них поехать. Как думаешь?
      - Тебе и без прокуратуры работы хватит. Мы с тобой сделаем больше, чем сто прокуроров. Мы должны здесь в массах воспитывать, вырывать старое буржуазное, а прищеплять новое настоящее. Эта работа лучше.
      - Трудно! Ох и трудно.
      - Знаю! Нужно помнить слова товарища Берута. Воспитывать и перевоспитывать. Зря людей сажать тоже нельзя. Мы не капиталисты, со своими варварскими законами. Потихоньку, да помаленьку. Всё будет хорошо.
      Барабаш засобирался.
      - Не опаздывай.
      - Не беспокойся. Всё успею, - ответил Красюк – К пол девятого буду.
      После ухода Барабаша, Красюк ещё раз просмотрел свои записи и пометки. Надо было идти собирать нужных людей для игры в пьесе. Он надел на голову капелюшь, накинул пальто и отправился к Яну Вегерку, которому была приготовлена одна из ролей. Ещё был один бывший солтыс, которого Красюк хотел взять в дело.
      Красюк спешил. Ян жил в Старом Курове у самого переезда напротив кузницы. Надо было успеть застать его дома. Дорога шла в гору.
      На лесопильном заводе прогудел второй гудок.
      «Семь часов утра, - подумал Красюк – В моём распоряжении полтора часа».
      Занятый думами по постановке пьесы, Красюк подходил к Яну.
      Хозяин был дома. За калиткой во дворе Красюка встретила собака похожая на крокодила. Лапы её были коротки, туловище длинное и толстое. Пасть была длинная, а хвост пушист. Собака рвалась с цепи и издавала хриплые звуки, слабо похожие на гавканье.
      Ян успокоил пса и взял за цепочку, чтобы придержать собаку.
      - Здорова! Проходи в избу, а то этот чёрт не даст поговорить тут, - сказал Ян, пропуская Красюка на крыльцо – Что нового?
      - Всё! Старого ничего нет. Вот присядем, узнаешь.
      - Как с пьесой? Прошла?
      - Да!
      - Значит, будем ставить?
      - Вот по этому вопросу я и пришёл. Думаю дать одну роль тебе.
      - Смогу ли я?
      - Попробуем, - сказал Красюк – Не святые горшки лепят. Все мы не артисты. А иначе говоря, все мы такие артисты. Вся наша жизнь от рождения до старости проходит в артистических действиях.
      - Не пойму к чему ты клонишь.
      - Да тут и понимать нечего. Вот тебе пример простой. Умрёт в Курове  на другой улице знакомый. При встрече его жены, ты сделаешь жалостливую мину, да и слёзы прольёшь, а на самом деле в сердце ничего и нет. Или обманываешь соседа с серьёзной миной и многое другое. Играешь роль, как заправский артист всю жизнь.
      - Действительно, правильно.
      - То-то! – сказал Красюк.
      В комнату в середине разговора вошла жена Яна и чуть не покатилась со смеху.
      - Ой, боже мой! Моего старого в артисты? Ха-ха-ха! Он и театра ни разу не видел в жизни, а его вдруг на сцену. Истинное светопреставление.
      - Ничего, ничего! Не смейтесь. Есть пословица: «Смеётся тот, кто смеётся последний». Почему бы ему артистом не быть?
      - Какой же с него артист, когда он всю жизнь свою за помещичьими плугами и боронами ходил?
      - Вот и хорошо. Такая роль у нас есть. Роль крестьянская, простая.
      - А разве такие роли бывают?
      - Разные бывают.
      - Не знаю я. Раз до войны я была в театре со своей госпожой. Это было в Варшаве. Сцена разукрашена вся, вышел один артист весь в бархате золотом обшитый. И поёт, и поёт, а музыка играет. Потом вышла она и то же самое. И все ревут без конца, а музыканты не то пьяные, не то играть не умеют. Ничего не поняла. Вроде всё в любви объяснялись.
      - То была опера, и, наверное «Галька», - сказал Красюк.
      - Такая вот опера и мёртвого воскресит, и в могиле не вылежит. И что там красивого? Ничего не видела. Моя пани восхищалась, руками хлопала, а меня чуть не вырвало. Я у неё спросила, мол, где это такое государство, где не говорят, а поют. Хорошо, что я не спросила про разговоры её с мужем при помощи песен. А то, наверное, выгнали бы с работы.
      - Что же ответила тебе пани твоя?
      - Дурой и хамкой назвала. Больше я ничего не спрашивала. Я решила уйти от этой госпожи, и придумала, чтобы меня быстрее рассчитали, на всё отвечать песнями. Ха-ха-ха! Начала я с обеда, когда были гости. Пани говорит: «Фрося обед!». А я отвечаю ей: «Се-е-й-час по-о-о-да-ю к с-то-о-о-лу-у-у». Она мне говорит, мол я с ума сошла. А я ей в ответ: «Но-о-о вы-ы же лю-ю-бите пе-е-сни». Гости все как захохочут, и стали спрашивать у пани причину. Она и рассказала, как мы были в театре. Они ещё пуще в хохот. И на следующий день меня выгнали, заплатив за две недели вперёд. Это мне и надо было. У вас в пьесе тоже будут петь?
      - Нет, - ответил Красюк – В конце третьего акта будет гимн ППР и всё.
      Красюк глянул на часы. Бала половина восьмого утра. В Лонгницу он не успевал, поэтому и решил поручить это дело Яну.
      - Ты у меня позавчера был с Зенеком на счёт лошади. Я вот что тебе скажу. Сегодня заседание гминой рады и мне там надо быть, а всех делов к девяти не справлю. Дорога испортилась и до Лонгницы на велосипеде не проехать. Возьми моего сивого, запряги и объедешь солтыса, Скорского, Гутовского, чтобы были в семь вечера у Барабаша на первой пробе спектакля. А за три часа и сам дров привезёшь, лес под рукой. С Зенеком себе сегодня привезёте, а завтра и ему. Лошадь не перегружай. Лучше лишний раз съездить. Всего лесу не заберёшь. Сивый сейчас гуляет. Идёт?
      - Идёт!
      - Тогда пошли!
      - Пусть хоть позавтракает, - вставила жена – А то как уйдёт, так и до вечера.
      - Тогда я пойду. По дороге зайду к Зенеку, чтобы ожидал тебя к одиннадцати.
      - А может, кум у нас покушаешь?
      - Я что у вас сегодня? Может и перекусить. Я и не завтракал сам.
      - Картофель жареная, огурчик, кофе с козьим молоком. Что же ещё?
      - Не проверял я ещё вишнёвое вино. Уже три месяца стоит.
      - Не дам я вина. Сказано – до нового года. Мы же говорили уже.
      - Эх! Что поделать с этой бабой? Упёрлась, как осёл.
      - Ты сам осёл! – отрезала она – Откроешь, то уже не достоит. За недельки две останется пустая бутыль. Нет, братцы, по-вашему, не будет.
      - Тогда пойдём в кухню завтракать, - пригласил Ян – Кофеем будем промачивать недостаток жиров в картофеле.
      - Ничего не поделаешь, - ответил Красюк – Заживём богаче, будем кушать жирнее. А пока на молочке и картошечке.
      Красюк завтракал молча. В голове его родилась мысль.
      - Ян, будешь у товарищей, предупреди, чтобы много не говорили про наше дело. Партия готовит представление, но пусть будет это в тайне. И вас, кумушка, прошу никому ни слова.
      - Это почему так? – спросил Ян.
      - Могут бойкотировать. Когда наша партия что-то делает, то остальные партии нас в Курове не поддерживают. Мы так и провал получаем. Или в тот же день они собирают народ в другом месте. Мы несём разные убытки.
      - Да это правильно.
      - Пусть думают, что будет приезжая труппа артистов. С райкомом надо тоже поговорить. Пусть в отделе культуры не разрешают в тот день никаких гулянок. Мы после спектакля организуем и буфет и танцы. Теперь понятно?
      - Понял!
      - Нам нужно и одно и другое. У нас касса пуста. С последних танцев есть задолженность. Это нужно всё покрыть. Счета лежат у меня дома. Я покрыл своими деньгами. Сумма не большая – семь тысяч с лишним, но для меня любая копейка не малая.

Продолжение следует...