Сигурд - Глава 3 - Игорь

Из Тмутаракани прибыл князь Игорь, средний из сыновей Олеговых. Он вместе со Святославом предал тело Великого князя земле и занял Киевский стол. Сигурд с радостью встретился со своим старшим братом Андреем, командовавшим теперь личной охраной Игоря.
- Андрей, какой ты огромный стал – восхищенно воскликнул Сигурд, обнимая брата. – Былинный богатырь, да и только.
Действительно, на целую голову возвышаясь над Сигурдом, к средним годам своим Андрей Эймундович набрал и недостающую ему в юности, дородность. Во всяком случае, находясь  любой толпе, Андрей выделялся в ней, или правильнее сказать, возвышался над нею.
- Да и ты не так уж мал – в тон младшему брату пробасил Андрей. – Наслышан, наслышан о твоих подвигах. Теперь, даст Бог, вместе повоюем.
К сожалению, встреча братьев оказалась короткой, и более того, едва не стала последней. Игорь отправил Сигурда в Тмутаракань наместником, оставив при себе воеводой брата Святослава. Словно чувствуя, что новой встречи может уже и не быть, крепко обнялись братья.
- Ты, поосторожнее там – напутствовал младшего брата Андрей. – Опасно ныне на юге.
- Думаешь, здесь спокойнее? – горько усмехнулся Сигурд. На том и расстались.
Киев новому князю не понравился. Тем более, что, уже с первого дня правления Игоря Олеговича в Киеве начались непонятные брожения. По городу поползли будоражущие слухи. Игорь Олегович, в сопровождении брата Святослава, собрал вече на Ярославом дворище, Он долго говорил с народом, опровергая иные слухи, наоборот подтверждая другие.  А в голове настойчиво буравила мозг, упрямая мысль, призывающая бросить все, вернуться в Тмутаракань и править там себе в тишине и покое.
Наконец, народ начал расходиться. Вконец измученный разговором с крикливыми киевлянами Игорь еле доехал до княжьего терема, и войдя в горницу, тяжело опустился в кресло, желая лишь одного. Хотя бы немного посидеть в тишине.
Не вышло. Вошел тысяцкий Улеб.
- Дозволь побеспокоить княже, низко поклонился он. Народ никак расходиться не желает, тебя требует.
- Нет – чуть не выкрикнул Игорь. Потом повернулся к стоящему рядом Святославу – съезди брат, посмотри, что там у них еще.
Когда Святослав с Улебом, въехали в Ярославо дворище, и без того громкий гомон, еще более усилился. Святослав, некоторое время вслушивался в этот шум, но долго не вытерпел.
- Тихо – закричал он. Пытаясь перекричать толпу.
Как, ни странно, его услышали, потихоньку шум смолк.
- Вот, ты – Святослав ткнул пальцем в грудь рослого киевлянина. – Ты говори. О чем шум?
- На тиунов жалуемся княже – мужик повысил голос, стараясь перекричать, начавший было возрастать шум. – Силы больше нет их лихоимства терпеть. С меня Ратша вдвое большую мзду, сверх положенной взял, да и похвалялся притом и вовсе по миру пустить. А, таких, как я, почитай весь Подол.
- Вот они стоят. Не веришь, так спроси их княже, они подтвердят.
- А, Тудор в Вышгороде еще и более бесчинства творит – раздались разрозненные крики в толпе.
Шум вновь стал нарастать. Святославу, при поддержке Улеба немалого труда стоило вновь утихомирить собравшихся.
- От меня то чего хотите? – Святослав старался не кричать, что получалось с трудом. – Выберите кого-нибудь, чтоб за всех говорить мог.
В толпе образовалось какое-то суматошное движение, в результате чего вытолкнули вперед щуплого, тщедушного мужичонку с острой, торчащей вперед бородкой. Мужичонка просверкал глазами, поклонился в пояс.
- Просим мы, милостивец, чтобы тиунов прежних, кои мзду сверх положенного брали, сменили. И заменили бы на бояр достойных, которые бы не только о своей казне пеклись.- голос мужичонки оказался на редкость зычным. И вел он себя спокойно, как бы с достоинством даже. Чувствовалось, что не впервой ему народ будоражить.
- Пообещай, княже, что Ратшу с Тудором из тиунов погонишь – продолжал мужичонка. – И мы тогда вернейшими слугами Великому князю будем.
- Обещаю – твердо сказал Святослав. – Учиним проверку, и ежели они в мздоимстве повинны, не быть им более тиунами. А будут те, кого сами выберете.
- Ты и за Великого князя пообещай – хитро прищурился мужичонка.
Толпа стихла при этих словах. Все устремили свои взгляды на Святослава.
- Негоже мне младшему, за старшего ответ держать – хмуро возразил Святослав. - Хотя и знаю я, что он поболее  моего о народе печется. Вы вот выберите посыльных, они со мной поедут и ответ Великого князя вам привезут.
Предложение сочли разумным. Выбрали троих, мужичонку остробородого, да еще двоих.
Игорь, как узнал чего от него хотят, пообещал, не задумавшись даже, лишь бы, побыстрее в покое оставили. Получив заверения Великого князя, народ разошелся. Да только, видать не суждено было в этот день наступить спокойствию.
Едва лишь смеркалось, как новая тревога. Большая толпа людей с факелами порывалась поджечь дом Ратши. Снова поднял Святослав свою дружину. Там уже тысяцкий Улеб со своими воинами пытался разогнать нападавших.
- Вовремя подоспел княже – утирая пот со лба, сказал он. – А то ведь не понимают, что зажги они Ратшу, весь Киев всполыхнуть может. Вон сушь, какая, если разгорится, то уж нипочем не залить.
- Неужто боярин так всем насолил? – покачал головой Святослав, глядя, как дружинники оттесняют толпу. – Ты то, что скажешь?
- А, что тут говорить – Улеб пожал плечами. – Ясное дело, что у тиунов место хлебное и своего они не упустят. Да только не казалось мне, что Ратша слишком уж злоупотребляет. А на тиуна народ натравить, проще простого. Их во все времена никто не любит.
- Так ты думаешь, что кто-то нарочно народ будоражит – удивленно спросил Святослав.
- Конечно – Улеб усмехнулся. – А, ты сомневаешься?
Святослав пристально всмотрелся в толпу, которая уже изрядно поредела.
- Не там смотришь княже – Улеб снова улыбнулся. – Тех, кто толпу настропалил, здесь нет. По палатам сидят, да новостей ждут.
- Значит, из больших бояр кто-то?
- Конечно. Никому другому такое организовать и не по силам – пояснил Улеб.
- Подозреваешь кого-нибудь? – Святослав пристально посмотрел тысяцкому в глаза.
- Подозреваю княже, еще как подозреваю – Улеб не отвел взгдяда. – Да только твердой уверенности у меня нет. А потому, зря языком молоть, не стану. Впрочем, ты князь сам смотри, кто сейчас около Великого князя увиваться начнет. Смотри и смекай, что к чему. Да еще вслушивайся, о чем да как говорят, тогда и сам все поймешь.
- Ну, что ж, тысяцкий и на том спасибо – Святослав кивнул головой.
На том и разъехались, оставив десяток воинов на всякий случай. Впрочем, ночь прошла спокойно.

- Хороший человек боярин Войтишич – довольно улыбаясь, сказал Игорь Олегович. – И умен, и верен. И совет добрый дать может, и о беде предупредить. Очень человек для нас полезный.
Святослав нахмурился, но промолчал, не стал спорить.
- А, вот Улеб, твой, человек зело ненадежный – продолжил тем же благодушным тоном Великий князь.
- И это тебе тоже конечно, Иоанн Войтишич поведал? – не скрывая усмешки осведомился Святослав
- Да – некоторый задор прозвучал в словах Игоря – Он сказал об этом, и я ему верю, потому что, Иоанн человек честный и о нашем благе печется.
- Ну и конечно, он же тебе отсоветовал Ратшу из тиунов гнать?
- Да, он – в голосе Игоря появились нотки раздражения. – Ратша еще и брату нашему Всеволоду служил, что же за верную службу его гнать, что ли.
- Какая там еще верная служба  - Святослав тоже начал впадать в раздражение. – Да ты слеп, что ли, брат. Я сам все проверил, так скажу, что злодеяний у него, еще и более, чем говорят. А многие и молчат еще, боятся, как бы хуже не было.
- Клевету на него возвели – прервал брата Игорь, и хватит о нем.
- Ну, как прикажешь. Хватит, так хватит, воля твоя – Святослав, не скрываясь, поморщился. – И про гонца, Иоаннова к Изяславу, коего я перехватил, тоже не будем, потому, как, подставной гонец сей, завистники подослали. 
Игорь молчал, сжав губы и всем своим видом показывая, что продолжать разговор, более не намерен.
- Тогда, вот грамоту сию посмотри – Святослав, едва ли не силом, сунул в руку брата свиток, который давно уже держал в руках. Вот, прочти, самолично Войтишичем писано.
Игорь упрямо оттолкнул грамоту.   
Тогда, Святослав, раскрыв свиток прочел нужное место, быстро найдя его глазами –  “Иди, Князь добрый! - мы все за тебя; не хотим Ольговичей. Где увидим твои знамена, там и будем”
- Ну, так, как тебе это? – Святослав все еще пытался докричаться до Игоря. – Ведь измену же они чинят, неужели не видишь? Губишь ты нас брат, ой губишь.
Игорь, не отвечая, медленно встал, подошел к иконостасу, перекрестился, отвесив поясной поклон. Потом, не поворачиваясь, тихо сказал. – Ступай брат, ныне один побыть хочу. Знаю, что любишь меня и обо мне печешся. Но воин ты, и мыслишь по воински. А. злые языки тебя и одурманили. Жаль мне тебя, брат.
Святослав ушел, в сердцах хлопнув дверью. Однако и Игорю одному побыть не удалось. Во дворе стоял шум. Непонятный и сильный. Пришлось выйти на крыльцо. Там уже сгрудились воеводы и сотники. С ними несколько бояр. Впереди всех Андрей со Святославом. А внизу бурно шумящая толпа. А впереди, знакомый уже остробородый мужичонка.
- Клятвопреступник ты князь – громко кричал он. Слово не держишь, А князь, клятву преступивший, не надобен нам.
После этих слов толпа обрадовано заревела. Говорить с толпой было бессмысленно, а увещевания Игоревы распалили ее еще больше. Пришлось дружине вновь разгонять буянов.
- Вот к чему ведут тебя дела твои брат – стараясь перекричать висевший в воздухе шум, крикнул Святослав, в то время, как дружина не особо церемонясь, выталкивала толпу со двора. Где и мечом плашмя, а где и тычком тупым концом копья.
- А я вот что-то тысяцкого не вижу – отметил Игорь. - Здесь мятеж, а его нет. Тебе это не кажется странным?
С этими словами Великий князь скрылся в тереме.. Святослав недоуменно огляделся по сторонам. Действительно, где же Улеб? Но того нигде не было.

А Улеб в это время медленно приходил в себя. В голове гудело, перед глазами круги какие-то темные.
- А, очухался, наконец, боярин – послышался оттуда-то сверху знакомый голос. – А, то мы уже и волноваться начали.
Странно, голос знакомый, но чей, непонятно. Улеб попытался приподняться, но в голове зашумело еще сильнее, боль резко ударила по вискам. И он бессильно ткнулся лицом в пол.
- Ну, экий ты сегодня неуклюжий – раздался все тот же голос. – А, дай-ка я тебя ключевой водичкой умою.
Кто–то плеснул ему в лицо, изрядный ковш воды. Улеб зафыркал, отплевываясь. Едва не захлебнулся. Две пары сильных рук подняли его и небрежно бросили в деревянное кресло. Только тут Улеб увидел сидевшего перед ним боярина Войтишича.
- Ты, что ли, Иван? – слова вырвались сами, хотя и были совершенно не нужны.
- Ну, раз узнал, значит, совсем в себя пришел – удовлетворенно сказал Войтишич. – Да не крути ты головой боярин, у меня ты находишься, в гостях. Ты уж, извини, что не в красный угол сажаю. Может быть, и до этого дойдет, а покуда, поговори-ка вот с одним человеком.
Войтишич встал с кресла, в которое, тотчас опустилась другая фигура. Улеб недоуменно заморгал глазами.
- Князь? Изяслав Мстиславович? Ты то как здесь?
- Тайно. Тайно, боярин – улыбнулся Переяславльский князь - Покуда только так приходится. Но скоро явно приду. С почестями. Бояре Киевские в том мне большую помощь оказывают. Один только ты супротивничаешь.
Изяслав замолчал, вглядываясь в лицо Улеба. Но увидеть там ничего не удалось. Каменное, оно какое-то.
- Пугать тебя боярин не буду – продолжил Изяслав. – Знаю, ни смертью, ни пытками тебя не запугать. Уговаривать тоже не стану. А вот в друзья приглашу. Скоро, в Киев войду. Дело, почитай, что и решенное. Олеговичам город не удержать. Нет у них в Киеве поддержки, ни от бояр, ни от черни. Даже черные клобуки у города осевшие, уже присягу мне принесли. Тебя же по-дружески приглашаю на службу ко мне. Хочу, чтобы и мне так же преданно тысяцким служил, как Всеволоду.
Изяслав Мстиславович замолчал, неспешно походил взад – вперед.
- Знаю, что тяжело такие слова говорить – продолжил он. – Ты и не говори. Промолчи. Я это как согласие пойму.
Князь ласково улыбнулся Улебу. Тот неподвижным взглядом смотрел куда-то вдаль, и по щекам его, предательски поблескивая, катились две слезы.
- Ну, вот и Слава Богу – перекрестился Изяслав.- Теперь поговорим о деле.
- Ну, вот брат и дожили – Святослав хмуро смотрел на все увеличивающиеся полки переяславцев.
- А, что же черниговцы, ведь обещали – Игорь упрямо продолжал смотреть в сторону Вышгорода, ожидая обещанные рати.
- Да не придут они, брат – Святослав удрученно покачал головой. И то хорошо, что к ним не переметнулись.
- Ну, что ж, значит, сами выступим – Великий князь улыбнулся мягкой и грустной улыбкой. – давай обнимемся брат, кто знает, увидимся ли после битвы.
Братья обнялись. Поцеловались троекратно. Разошлись каждый к своей
рати.  Медленно двинулись навстречу Переяславцам. Впереди боярское ополчение во главе с тысяцким Улебом. За ним шагах в ста дружина Великого князя, а справа Святославова дружина.
С самого начала все стало складываться нехорошо. Сначала, берендеи, подняв тучу пыли, умчались куда-то в степь. Потом, вдруг, как-то сразу, упали наземь знамена, хоругви и бунчуки боярской рати. И сама она на рысях двинулась в сторону Переяславских полков. Переяславцы расступились, пропуская киевлян, и снова сомкнулись.
Вот, что значит не своя земля, мелькнуло в голове у Игоря, когда путь ему преградило неглубокое, но болотистое Надово озеро. И люди, и сама земля, все против меня.
Озеро решили обойти слева, но вскоре широкая и сухая прибрежная полоса резко сузилась. Под копытами лошадей зачавкала болотная жижа. Игорь попытался развернуть дружину, но не успел этого сделать. Тесно было между болотом и лесом, состоящим из сплошного бурелома. А в этот момент в тыл ударили черные клобуки. Теряя людей, дружина все-таки, развернулась, приняла бой. Но с противоположной стороны уже обрушились сотни Переяславской рати во главе с Изяславом.
Во главе передовой сотни, Андрей попытался прорваться через ряды переяславцев. Те, имея более выгодную позицию и численное превосходство, легко отбили нападение. Положение становилось все безысходнее. Видя это, Изяслав выехал вперед и предложил бросить оружие, обещая сдавшимся сохранить жизнь. Воины с надеждой поглядели на своего князя, и Игорь, понимая полную безысходность ситуации, удрученно кивнул головой.
Андрей, плохо осознавая, что происходит, отрешенно смотрел на все растущую кучу мечей и сулиц. Он словно и не видел ее. Зато, каждый опустошенный взгляд воина, бросившего свой меч в общую кучу, обжигал сердце.
- Ну, мой то меч, достанется вам потруднее – тихо сказал он, скорее всего самому себе. Отбросил щит, привязал уздечку к луке седла, схватил меч обеими рукам и пустил своего огромного рыжего жеребца на ряды переяславцев. Два первых воина не успели даже удивиться, Андрей, почти развалил их пополам. Врубившись в ряды воинов, которые практически уже вышли из битвы, он, совершенно невероятным натиском прорубил себе в них улицу и скрылся в степи. Никто даже и не подумал преследовать его.
На этом собственно, бой и закончился. Изяслав торжественно въехал в Киев. Вот как пишет об этом Н.М. Карамзин “…народ вместе с Иереями, облаченными в ризы, проводил его в храм Софийский благодарить Небо за победу и престол Великокняжеский.”
Далеко не все разделяли это ликование, которое сопровождалось грабежами домов, верных Всеволоду и особенно Игорю бояр. В этой суматохе едва не погиб совсем еще юный сын Всеволода, Святослав, который укрылся в обители святой Ирины. Позднее Изяслав взял его к себе, и долгое время относился к нему с неподдельным радушием.
Участь несчастного князя Игоря была незавидной. Дорого заплатил он за свое кратковременное Великое княжение. Сначала его продержали несколько дней в монастыре в Выдобичах, затем заключили в темницу Иоанновской обители в Переяславле. И странное дело, хотя Игорь  и был неплохим человеком, никто не пожалел его в его печальной участи, кроме верного брата Святослава. Но тот ничем уже не мог помочь ему. С малой дружиной он укрылся  в Новгороде Северском, маленьком, но хорошо укрепленном, городке Черниговского княжества.
На следующий день в город, едва держась в седле, въехал израненный Андрей, а через некоторое время прибыл и Сигурд со своей дружиной. Встретившись, князь и воевода крепко обнялись, Святослав даже расплакался чувственно, скорбя о горькой участи старшего брата. Потом всю ночь напролет проговорили они втроем, строя планы на будущее. Одно решили непреклонно. Игоря надо вызволять.

- Да что, этот старый дурак белены объелся – в гневе вскричал Изяслав. узнав о том, что дядя его, Туровский князь Вячеслав, по старшинству возомнив себя правителем всей Руси, захватил некоторые города Киевского княжества, включая Владимир, и даже посадил в них своих наместников. Реакция последовала незамедлительная. «Старый дурак» был сослан в Дорогобуж, назначенные им наместники, а также епископ Туровский Иоаким в цепях были доставлены в Киев. В Турове сел сын Изяслава, именем Ярослав. Так отмечается в летописи начало правления в Киеве Изяслава Мстиславовича. Об освобождении бедного князя Игоря речь даже не заходила.
Но, не, то было в Новгороде Северском. Заключение Игоря Олеговича в темницу Иоанновской обители в Переяславле лежало тяжелым грузом на всех. Особенно убивался Андрей. Ставя себе в вину то, что не смог уберечь князя от пленения.
- Дай мне рать – Просил он Святослава, горячась. – Пойду вызволять Игоря. А не дашь, один пойду.
- Прекрати – прикрикнул на него Святослав. – Нашей рати, только за ворота выйти. А о брате я не менее твоего пекусь.
Сигурд в это время сидел молча, что-то обдумывая, даже не вслушиваясь в перебранку.
- Не миновать нам просить помощи у князей Черниговских – наконец прервал он свое молчание. – Хотя и чувствую, что надежды мало, но мы сейчас даже за самую тонкую соломинку хвататься должны.
- Думаешь, откажет нам Владимир Давидович? - настороженно спросил Святослав.
- Скорее всего – задумчиво ответил Сигурд. – И винить его вроде бы не за что. Своя рубашка, всегда ближе к телу. Мало кто захочет из за опального князя рисковать собственным благополучием.
- Так зачем тогда просить его? – вмешался в разговор Андрей. – Если толку все равно не будет.
- А, чтобы себя потом не корить за то, что не все возможности использовали – хмуро пояснил Сигурд.
Князья черниговские встретили Сигурда радушно и в помощи не отказали. Более того Владимир вместе с братом Изяславом клятвенно заверили его в том, что обязательно постараются воздействовать на Великого князя Изяслава дабы вызволить несчастного Игоря. Однако сразу же по отбытию Сигурда в Киев был спешно отправлен гонец.
Как следствие этого, вскоре в Новгород Северский прибыло двойное посольство. От Изяслава и братьев Давидовичей. Посольство возглавлял Иоанн Войтишич.
Отвесив небрежный поклон, он достал из рукава свиток и, надменно глядя на Святослава зачитал.
- Я, Великий князь Киевский, Изяслав Мстиславович высылаю тебе послом боярина своего, Иоанна Войтишича, дабы он передал тебе мое предложение. А предлагаю я тебе оставить град Новгород Северский князьям Черниговским, с коими у меня заключен союз о дружбе и помощи взаимной. Тебе же князь Святослав предлагаю вернуться в Тмутаракань и княжить там. В этом препон тебе чинить не стану. От брата твоего Игоря, предлагаю тебе так же торжественно и клятвенно отречься, поскольку он не достоин ни славы, ни свободы, ни почестей княжеских  - Закончив чтение, Войтишич с обычной своей надменностью посмотрел на Святослава.
С непроницаемым лицом князь жестом подозвал к себе сотника Бову, несшего в тот день охрану.
- Посадите боярина на коня, задом наперед, да привяжите хорошенько, чтобы не упал он по дороге – негромко, но так чтобы все слышали, отдал распоряжение Святослав. – И гоните его плетьми до самых стен Киевских. Пусть видит Изяслав, какой почет оказан был послу его.
Два дружинника, подхватили Войтишича под руки, и потащили его вопящего и упирающегося из палаты.
- А вы, гости дорогие, успокоил – Святослав испуганное посольство, не откажите вкусить хлеб соль, как говорится, затем отдохните, а уж завтра и отбудете к князю своему с моим ответом. А ответ мой будет таков, братьями князь Святослав не торгует.
Пир, устроенный для послов особо роскошным не был, но скудным, его назвать, тоже нельзя было. Так, в самую меру для подобных гостей. И пока послы пировали под присмотром дружины, Святослав с Сигурдом и Андреем совещались, думали и снова думали. Нужна была помощь, любая, даже самая ничтожная. Решили искать ее  повсюду, где только можно. Прежде всего, надеялись получить ее  у Суздальского князя Юрия, который, был очень недоволен, самоуправством Изяслава. Просить помощи у Юрия отправился Сигурд. Одновременно с ним, Андрей отправился к половцам. Пытаясь разыскать кочевья дядей Святослава по матери. Самые доверенные бояре, тоже, тайно покидали город и отправлялись в разные концы Руси, в поисках подмоги. На счету был буквально, каждый воин.
Первым вернулся Сигурд с обнадеживающей вестью. Князь Юрий обещался помочь и даже стал собирать войско. Через несколько дней вернулся и Андрей с тремя сотнями половцев. Обещался помочь и сын Рязанского князя Владимир Ростиславович, а также, Галицкий изгнанник, брат его Иоанн, прозванный Берладником, Вопреки воле отца привели они в Новгород Северский свои дружины.
В ответ Давидовичи и старший сын Изяслава Мстислав, выставили свою рать и вторглись на территорию Северской области, грабя и сжигая села. В это же время Ростислав, князь Рязанский напал на Суздаль, и Юрию пришлось воротить назад собранные у Козельска войска. Ситуация сделалась очень опасной, был большой риск, оказаться в осаде в городе лишенным припасов, поскольку все близлежащие села были сожжены. Сигурд сутками не покидал седла, нападая и отбивая вражеские обозы, но было ясно, что необходимого запаса провизии создать не удастся.
Решили бежать в Карачев, и укрыться там, под защитой князя Юрия. В погоню за Станиславом с тремя тысячами всадников, что составляло двукратное преимущество, отправился Изяслав Давидович. Не обремененный тяжелым обозом, он быстро настигал беглецов. Оставалось либо сдаться, либо погибнуть в битве. Выбрали последнее. Вскоре на пути встретилось удобное место для битвы. На границе леса широкая прогалина, пересекаемая мелкой речкой. Сигурд оставил себе пять сотен дружинников и три сотни половцев, а Святослав с обозом женщинами и детьми пошел дальше. Ждать преследователей пришлось не слишком долго. Они явно торопились перехватить беглецов до границы леса.
Три сотни половцев Изяслав Давидович посчитал лишь досадной задержкой, но первый же залп стрел остановил его продвижение. Половецкая стрела с трехгранным наконечником, пущенная из хорошего лука, с двухсот шагов легко пробивает любую кольчугу или панцирь. Пришлось разворачиваться из походного строя и готовиться к правильной атаке. В это время повторный залп половцев уложил в ковыльную постель новую порцию всадников. Ответные разрозненные выстрелы ничего не давали. Половцы легко отходили на безопасное расстояние, чтобы через мгновение, наскочив, вновь осыпать Черниговцев стрелами. Тогда Изяслав Давидович развернув свое войско лавой, бросил его вперед, не считаясь с потерями. Однако, разогнавшись, конница завязла в мелкой, но илистой речонке, где вновь была осыпана стрелами. Задние ряды не успевшие остановиться напирали на передние, образуя сумятицу. Когда же, наконец потрепанное войско Черниговцев выбралось на твердую землю, и стало выстраиваться для атаки, на него с обоих флангов обрушились свежие дружинники Сигурда. Это было уже слишком. Изяслав Давидович первым повернул коня, давая сигнал к отходу. И опять эта илистая речка. Если бы не Булай, сумевший собрать две сотни всадников и сплотить их для прикрытия отхода от огромного, хорошо организованного войска мало бы, что осталось. А так, эти две сотни своими жизнями заплатили за возможность остальным уйти без больших потерь.
Сигурд постоял еще некоторое время у границы леса, ожидая, не повторит ли Изяслав свое нападение. Половцы не спеша собрали свои стрелы, не оставляя их даже телам убитых ратников. И только убедившись, что враг прекратил преследование, победители битвы бросились догонять ушедший вперед обоз.
Тем временем, Великий князь Изяслав, взял Новгород Северский, который, надо сказать, не сильно-то и оборонялся. Затем объединенная Киево - Черниговская рать взяла Брянск, Козельск и Дедославль, тесня и тесня Святослава. Для Святослава настали тяжелые времена. Родственники стали гнать его, бывшие друзья старались уклониться от общения. Надоев скитаться перешел на службу к Смоленскому князю и Иоанн Берладник. Как сообщается в летописи «Сполна получив за свою службу». Лишь Владимир Ростиславович Рязанский, да юный князь Иоанн, сын князя Юрия оставались с ним до конца.

Здоровье Игоря Олеговича все ухудшалось. По ночам кашель сотрясал его с такой силой, что и тюремщики его сочувственно крестились. Про себя нашептывая молитву о здравии узника. Вскоре Игорь попросил о встрече  с Великим князем. Узнав о просьбе, Изяслав пришел сразу.
- Хочу просить тебя Великий князь – начал, было, Игорь. Но приступ кашля сотряс его, не давая говорить.
Изяслав терпеливо ждал, ничем не проявляя своего неудовольствия.
- Чувствую, немного мне осталось – продолжил Игорь после приступа. – И потому единое желание у меня ныне. Богу хочу посвятить остаток жизни моей. Поэтому и прошу тебя позволить мне принять схиму.
- Что это, вдруг? – подозрительно спросил Изяслав, с нескрываемым удивлением глядя на узника.
- Не вдруг – Игорь с трудом сдержал еще один приступ кашля. Давно, еще в пору счастия своего, я хотел посвятить Богу душу мою. Так могу ли я ныне в темнице и при дверях гроба желать иного?
- Коли так – Изяслав пристально вгляделся в изможденное лицо пленника. – То будь, по-твоему. Отныне ты свободен. Завтра тебя отвезут в Киев.
Сначала Игорь был пострижен святителем Евфимием, в обители Святого Федора, а вскоре и принял схиму под именем Давид.

Святослав и Сигурд, постоянно понукаемые Андреем, впрочем, без всякой на то надобности, все пытались, вызволить Игоря, даже после того, как до них дошла весть о принятии им схимы. Поскольку, давно уже убедившись, что выполнить замысел сей силой, не было никакой возможности, решили прибегнуть к дерзкому и опасному плану. Сигурд, Андрей и несколько воинов переоделись Византийскими монахами и в таком виде, неопознанными проникли в Киев. Там они обратились к святителю Феодоровской обители, владыке Евфимию, с которым Сигурд был хорошо знаком. Сигурд открыто и честно изложил настоятелю свой план и попросил помощи.
- Эх, дети мои – грустно покачал головой Евфимий,  - все суетитесь, мятетесь ради никчемных интересов этой временной жизни и не думаете о вечном. Хотя, кто знает, может быть, и спасаете вы тем самым души свои. Ибо сказал Господь, «Кто душу свою положит за други своя, тот спасет ее». Святитель благословил Сигурда, затем позвал десятника охраны князя Игоря и наказал ему отвести брата Варсонофия, так назвался Сигурд, для духовного напутствия несчастного узника.
Когда Сигурд вошел в келью к Игорю, князь равнодушно оглядел его и отвернулся к узкому окошку. Затем вдруг резко повернулся, подошел к вошедшему и слегка приоткинул, скрывающий лицо капюшон.
- Сигурд? – удивленно произнес он. – ты зачем здесь?
- Потом князь, потом – приложив палец к губам, прошептал Сигурд..
- Сейчас ты наденешь мою рясу, и тебя отведут к настоятелю. Там вместе с моими людьми, тоже переодетыми в монахов, ты выберешься из Киева. За городом вас будут ждать хорошие кони и свобода.
- А ты, значит, останешься за меня? На верную лютую смерть? Твой брат Андрей, полагал положить жизнь за меня. Теперь ты. Ты всерьез думаешь, что мне нужна такая свобода?
- Ну, убить то меня не так уж легко, - улыбнулся Сигурд – как-нибудь выберусь с божьей помощью.
- Нет. – Голос Игоря стал твердым. – Наверное, в начале пленения, я бы так и поступил. Но сейчас, нет.  Находясь в темнице, я сначала умирал от тоски. Затем молитвы ко Господу стали приносить мне утешение, а вскоре и настоящую радость. И вот теперь, когда я познал эти счастливые мгновения единения с творцом, когда я живу лишь ожиданием приобщения к этому новому, для меня миру, разве могу я уйти?
Игорь помолчал, затем взяв голову Сигурда в ладони, поцеловал его в обе щеки.
- Вы со Святославом и Андреем – единственное, что мне жаль оставлять в этом мире. Я хочу, что бы вы знали об этом. И что я буду всегда молиться за вас, до последнего моего дня. - А теперь прощай. Навсегда прощай брат мой.
Весть об отказе Игоря бежать, Сигурд долго возил с собой, пока не нашел Святослава в маленьком городке Кучков, окруженным простым частоколом, каким обычно бояре ограждают свои усадьбы.  Застал он его в кампании Суздальского князя Юрия Владимировича, который тем временем разгромив рать Рязанского князя Ростислава, праздновал сей успех вместе со Святославом. 

О городе Кучков, хотелось бы рассказать отдельно, оторвавшись от основного повествования. Основанием его послужила усадьба некоего боярина, Кучка Степана Ивановича.
28 марта 1147 года Суздальский князь Юрий Владимирович, проезжая с дружиной этими местами, хотел было остановиться у боярина в гостях. Но получил отказ в самой дерзкой форме. Степана Иванович был казнен за дерзость. Увы таковы были суровые реалии того времени. Красота же природы сего места настолько пленила князя, что, он основал на этом месте город, населяя окружающие земли смердами. Красавицу дочь казненного боярина Юрий отдал замуж за своего сына Андрея, княжившего в суздальском Владимире.
Выделил я это ничем не примечательное по тем временам событие, по причине того, что город Кучков ныне называется Москвой и является столицей нашей родины.

К сожалению, пир по случаю разгрома Рязанской рати был омрачен крайне печальным событием. У сына Юрия Иоанна, бывшего вместе со Святославом все это время, резко воспалилась полученная ранее рана. У него начался сильный жар, и, несмотря на все принятые меры, к утру, юноша умер. Эта смерть столь неожиданная, сколь и нелепая, повергла всех в шок. Видя, как убивается Святослав, князь Юрий отрядил к нему еще одного своего сына, Глеба с дружиной в восемьсот всадников.
Вскоре Святослав выступил в новый поход. Он пришел на берега Оки, где к нему вновь присоединились его половецкие дядья. К тому же там он резко усилил свою дружину бродниками, коих нанял за деньги. В этом походе не принял участие Сигурд, поскольку князь Юрий женил его на второй дочери боярина Кучка, Василине.  Младшей сестре Агафьи, жены Владимирского князя Андрея. И молодые остались в Кучкове, всего лишь с двумя десятками воинов Сигурдовской дружины. Остальные ушли со Святославом.
Тем временем другой Святослав, сын Всеволода, чуть повзрослев и начав понимать неприглядность действий своего опекуна, князя Изяслава Мстиславовича, наладил тайные отношения со своим дядей Святославом и Черниговскими князьями Давидовичами, склоняя и тех и других к примирению. Как ни странно, ему это удалось. Впрочем, немало поспособствовали этому и военные успехи Святослава Олеговича. Тем не менее, роль мальчика в примирении была превалирующей. Остается только удивляться, как ему это удалось в столь раннем возрасте, находясь в Киеве под пристальным присмотром тысяцкого Улеба. Хотя, в то суровое время, когда даже на княжеских плечах голова не могла чувствовать себя достаточно уверенно, взрослели рано.  Как бы то ни было, в противовес Великому князю была сформирована весьма крепкая коалиция.
Вскоре в Киев прибыл посол от Черниговских князей с просьбой о защите от Святослава Олеговича, который, действительно завоевал к тому времени всю землю вятичей от Мценска до границ княжества северского. Изяслав, не подозревая заговора, отослал в Чернигов малую рать во главе со Святославом Всеволодовичем. И через седьмицу выступил сам, оставив в Киеве брата своего Владимира. Ожидая других войск, Изяслав встал лагерем на реке Супой. В это время, тысяцкий Улеб, имевший в Чернигове своих людей, прискакал в стан Великого князя с сообщением о готовящемся заговоре. Изяслав поначалу отказывался верить этому, но Улеб невозмутимо привел все имающиеся у него доказательства. Эту же весть Улеб принес и в Киев.
Князь Владимир срочно собрал вече, где Киевляне дружно решили наказать «коварных Черниговцев» и собрали внушительное ополчение. Приняв оное решение вече начало уже расходиться. Как на помост поднялся маленький тщедушный мужичок, постоянный возмутитель Киевского вече.
- Братья Киевляне – перекрикивая прочие голоса, начал он речь. – Как же так? Мы с вами выйдем на битву, из которой многие не вернутся, а действительный виновник всего, Игорь, спокойно будет отсиживаться в монастыре. Так не бывать же этому! Пойдемте братья и убьем его. Смерть всем Олеговичам! 
Взбудораженные и до этого призыва Киевляне, быстро пришли во всеобщее возбуждение и дружно двинулись в сторону Феодоровского монастыря. Напрасно Митрополит Лазарь и тысяцкий князя Владимира Рагуйло увещевали киевлян. Толпа смела запруду из нескольких сотен дружинников, и даже сам князь Владимир бессилен был ее остановить. Суматоха была настолько полной, что никто и не обратил внимания на двух византийских монахов, смиренно стоящих посреди беснующейся толпы.
Когда толпа прямо с божественной литургии вытащила Игоря во двор монастыря, он, видя неизбежность своей гибели, подобно архидьякону Стефану воскликнул – Прости их Господи, ибо не знают они, что творят.
Один из монахов, тот, который повыше вдруг рванулся к князю, легко разбрасывая взбешенных киевлян.
- Стой Андрей, стой брат – крикнул ему вслед второй монах, но голос его потонул в общем шуме.
Нет страшней и свирепее зверя, чем человек, когда он в толпе, стремящейся к убийству. Нет в нем тогда ни жалости, ни милосердия. Одна лишь ненасытная жажда крови. Через несколько минут. на дворе  Феодоровской обители перед отрезвевшей, вдруг толпой лежали два бездыханных тела. Бывшего князя Черниговского и Киевского Игоря, во святом крещении Георгия и верного телохранителя его Андрея, сына Эймунда, так и не сумевшего защитить князя своего, даже ценой собственной жизни
В летописи описывается, что  епископ Анания на следующий день при
совершении печального обряда погребения повернулся к присутствующим и горестно провозгласил. «Горе живущем ныне, горе веку суетному и сердцам жестоким». В этот момент прогремел гром, и многие устрашились в запоздалом раскаянии.
От себя добавлю, неспешна кара божия, но неотвратима. И кто знает, не за убийство ли этого невинного человека, наслал Господь грозную кару всему народу Киевскому в виде нашествия Батыевых полчищ. И не продолжение ли кары той, то, что творится сейчас на Украине. 
Не вполне понятна роль самого Изяслава в этом убийстве. Принято считать, что свершилось оно против его воли, или, по крайней мере, без его прямого или косвенного указания. Но меня настораживает тот факт, что никто из виновников не был наказан. И очень уж выгодна была смерть Игоря для Изяслава как раз в тот момент, когда его не было в Киеве. Впрочем, как говорится, не пойман – не вор.
А что Игорь? Не зря видимо, причислен он был к лику святых, за свою беззлобную душу. И, если испытываете Вы порой вспышки, необоснованного гнева, либо раздражения, помолитесь этому святому, обязательно поможет. А вот и тропарь.
Тропарь Игорю Черниговскому и Киевскому
Наста днесь всечестная память страстотерпца благовернаго князя Игоря, /
созывающая люди в пречестный храм Спасов, /
идеже радостно сошедшася благочестивых множество /
молитвенно празднуют святую память твою, и с верою взывают ти: /
молися, святе, /
Стране Российстей, граду Чернигову и всем православным Христианом /
в мире и благоденствии спастися.


Можно было бы, и закончить на этом рассказ о добром князе Игоре, да только был еще эпизод. После свершения панихиды о смиренном схимнике Давиде, брел себе по улице византийский монах. Казалось. Полностью ушел он в себя, глядя под ноги и бормоча про себя молитвы. Но никому из подходивших к нему за благословлением не отказывал, крестил и целовал в голову. 
Подошел и тщедушный мужичок с острой бородкой, торчащей вперед, склонился в поклоне, подставив открытые ладони.
- Как звать тебя, раб божий? – спросил монах.
- Никодимом крестили – мужичонка озорно сверкнул глазами. Веселый видать был человек.
- Ну, так получи, Никодим за все злодеяния твои – ровным голосом произнес монах и вонзил нож в живот мужичонке. Потом плюнул на упавшего и неспешно удалился. Через некоторое время, хватились искать монаха, да только никто его больше так и не видел. Видели, правда, двух торопливо скачущих всадников, да только, какое отношение они могли иметь к монаху.