Месть РОка

     Как будто с колыбели разошлись, Ярослава и Всемогущий Господь, иль Разум, Космос. Лишь Рок в бараний рог свернул: жила не там, куда душа не просто рвалась. Болела,  нахохлившимся воробышком существовала очередной год в ожидании отпуска – свободы для ее носительницы. Наконец,  поезд, самолет, автобус  и… она ДОМА. Оттаивала, распускала натянутые струны всей скрипочки нервов, чувств, их оттенков. Она   ж и л а. Несколько недель. Потом ужас расставания с этой, почти выжженной солнцем землей, недели за две до конца частичного блаженства (признаком чего становились клумбы распустившихся карликовых георгин), сковывал все мысли, и движения чувств получали один вектор – страдания. Наверное, эту часть свободы воли Бог отобрал у души при рождении Ярославы.
     Вынужденный отъезд.  Ярослава выполняла, даже с удовольствием, любовью, свою работу, а душа снова становилась нахохлившимся воробышком. Ностальгия, словно через крупнейшую соломинку, тянула, выпивая, урча, ее душу, выхватывая куски, словно Рок втягивал часть облака.
    Так продолжалось много лет. Будто сжалившись, ностальгия отступила, но так чутко следила за Ярославой, что она это чувствовала. Однако  ностальгия осуществляла лишь рекогносцировку. Было избавление. Но вместе с ним пришло некое отупение, льдистость души, ее составные как бы отмирали.
     Но еще живое в ней  настолько свербило, жгло, что Ярослава через много - много времени, как в омут , бросилась: вокзал, вокзал, поезда – наружная температура 39 градусов - издевалось табло в вагоне. Ярослава казалась сама себе бесчувственной, сжатой пружиной. Непереносимая духота электрички, (как не остановилось сердце не понятно; скорей всего, Рок решил еще немного поиграть, держа в запасе свой старый козырь).  Через 15 минут сумка брошена в гостинице, а Ярослава идет по дорогим ее душе булыжникам, особым,  кавказским.
    Душа тянула. Ярослава, подчинившись, как зомби, шла по засевшей в памяти  - изменнице дороге: где каскад фонтанов??? Запустение …  И, наконец, вот она, арфа Эола. Запустение, на фоне которого уж как-то бодро звучит голос Бога Ветра… Но душа ликовала: она здесь,  снова здесь – родной город распластался у подножия Машука.  Ликуй последние минуточки, усмехался Рок, видимо, потирая ручонки в ожидании радости мести.
     Как мало времени: электрички, знакомые маршруты. Неужели Ярослава смела «забыть» эти картины?! Душа пела, но нотки предчувствия будущего страдания нет-нет, но уже проклевывались в хоре  - хоралле чувств проснувшейся и распрянувшей  души.
     Говорят, вода отражает всю информацию, значит, и воды Ольховки – Козодоя (быстрая, бурная) передадут тоску Ярославы родной земле  о ней самой и о Нем. А воздух ессентукского парка напоит Его душу покоем. Хотя, кто его знает, где затерялись Его следы?         
      Ступени, старые, из горной породы, поэтому так хорошо сохранившиеся, все вверх – вверх. ..  И вот он, уже по-другому, чуть в голубом воздухе, город, там, внизу, кажется, дышит спокойствием. Только кажется. 
      Ливень!... Не успокоил, не смыл, а еще больше растравил душу, в которой начал снова формироваться тот растерявшийся, лохматенький воробышек. 
      Ярослава простилась, навсегда, с родной, с которой когда-то слилась душой, землей ранним утром в местах, где находится символ родного городка. Погладила орла. Как хорошо, рано, никого нет, никто не видит слез души и тела.
      Рок сделал свое дело, дождался и снова впустил в душу Ярославы  ностальгию, которую она вновь ощущает в качестве ноющей серой тоски о невозвратном и невозможном, бессмысленном.  Рок потешается, довольный: месть сладка в качестве десерта. Рвалась сюда, ишь, проснуться ей захотелось: теперь наслаждайся своей же болью, она именно твоя, не я тебе ее подарил.
    Однако, спасибо Року, Ярослава освободилась от другого магнита …