Небесная земля. Сказка

Ничто не ранит нас больнее, чем осколки собственного счастья. Когда настоящее вдруг становится прошлым. Конечно, не вдруг. У всего есть свой путь и срок.

Но если так случается – а так, к сожалению, случается – нужно непременно что-то сделать с тем, что остаётся. Чтобы лишить прошлое возможности обложить данью будущее.

Боль и горечь выплаканы. Обиды прощены. Но..
Я до сих пор не могу спокойно смотреть на одно его фото. То самое. Крупным планом. Чересчур крупным. И лицо его от этого – такое родное и близкое. И взгляд – в самое сердце. Так, что слёзы сами на глаза наворачиваются.

Он часто укорял, что я недостаточно умна. Наверное, правильно делал.. Большая глупость с моей стороны смотреть на его фотографии. Тем более на эту. Ни к чему это. Совсем ни к чему.

Но что, скажите на милость, делать с этой глупой неуместной нежностью? Оставлять ее ни в коем случае нельзя – она может вновь начать расти и щемить сердце. Надо высвободить ее наружу, чтобы она, наконец-то, оставила меня в покое.

Будь я скульптором, я бы высекла его руки из мрамора и излила бы нежность в прикосновениях. Будь я художником, я бы нарисовала его лицо, и нежность осталась бы красками на глади холста. Но мне подвластно лишь слово. Поэтому я начертаю его образ солнечными зайчиками воспоминаний. Пусть нежность впечатается чёрными буквами в белый лист бумаги и, наконец-то, оставит в покое мое сердце.


Небесная земля. Сказка

Они были разными.
Нет, не разными. Диаметрально противоположными.
Как небо и земля.

Она была землей. Теплой, принимающей, цветущей.
Он был небом. Необъятно-бездонным, щедро дающим, магнетически притягательным.

Земля никогда прежде не замечала восхитительную лазурь неба. Пока однажды небо само не ворвалось в ее жизнь. Вихрем, сметающем все на своем пути. С того дня почти все так и пошло – вихрем.

Он был по натуре спринтер. Ему нужна была скорость. Во всем. В ответах, в изменениях, в развитии.
Она – марафонец. Медленно, но верно. Основательно.
Для каждого из них жизнь была своего рода бегом: для него – на скорость, для нее – на выносливость. На коротких дистанциях скорость – превосходное качество, но для длительного забега нужен иной подход. Ведь жизнь наша - далеко не стометровка.

Общение стало их историей. Одной на двоих.
Общение – то, что сближает, делает роднее и ближе. Поэтому для настоящего общения всегда нужна смелость быть настоящим. Без камуфляжа и масок. Порой от уровня их открытости и искренности у нее кружилась голова. Никогда до ни один человек не был ей так близок и дорог. Она наслаждалась их общением, как божественной амброзией. 

Его слова. Те, что он говорил в начале. До того, как.. Никто никогда не говорил ей таких сильных по своей искренности слов. И настолько невероятных, что просто в голове не укладывалось. Его слова  стали особой страницей в ее личной  истории – вылепили часть ее личности.

Терпение – великий дар. Оно помогает молодому вину созреть. Ни один из них не обладал этим даром в полной мере. Поэтому их вино не созрело.

«Быстрее. Выше. Сильнее» – хороший лозунг. Скажем, для спортивных состязаний. Но уместен ли он в отношениях? У каждого из них был свой ответ на этот вопрос. Он считал, что «да». Она, хоть и стремилась поддержать его убеждения и взгляды, не могла с ним в этом согласиться.

И тогда зазвучали другие слова. Сначала более жесткие и требовательные. Потом обидные и язвительные.
А у нее оказалась слишком тонкая кожа. Ей стало больно. А потом все больнее и больнее.

Сначала она не говорила ему о том, что его слова ее ранят. Думала: его жесткость – к лучшему, я к ней привыкну и стану чуточку тверже. Давно пора.
Но – не смогла: ни привыкнуть, ни затвердеть. Просто стало еще больнее.
Из нас всегда выходит лишь то, чем мы наполнены. Когда нам больно, из нас выходит боль. И мы невольно делаем больно другому.

Он, вероятно, не осознавал силу своих слов. И продолжал говорить, совершенно не щадя ее душу, все завышая планку своих требований.

Она была согласна меняться. Но не так быстро. И после того, как ее попробуют понять и принять такой, какая она есть.

Вначале ей казалось, что она для него - словно открытая книга; так полно и точно он ее понимал. Но в последствие его взгляд словно затуманился. Их восприятия стали все больше разниться. Порой ей казалось, что он видит уже не ее настоящую – такую, какая она есть и пребудет – а некую искаженную голограмму ее личности в своем сознании.

Когда он придирался к ее словам и манерам, она его оправдывала: он все верно говорит, да, резковато, но такова его суть, в конце концов, он делает это ради моего блага, чтобы я стала совершеннее.   

Когда он принижал ее ум, она утешала себя мыслью: это в нем говорят раздражение и досада; но он со мной разговаривает, значит, считает меня достойным собеседником. С глупцами он отношений не поддерживает.

Когда он в гневе называл ее недалеким подростком, застрявшим на веки вечные в закомплексованном пубертате, ей становилось по-настоящему обидно и горько. Почему он – тот, кто всколыхнул в ней такие глубокие, нет, глубинные, слои женственности, о которых, до встречи с ним, она даже не подозревала - видит в ней всего лишь несмышленую девочку-подростка?!..

Но когда он позволил себе напрямую отрицать ее женственность - самую сердцевину ее сущности - это стало точкой невозврата. Она была вынуждена признать, прежде всего, для самой себя: он ее больше не видит. Тот, который раньше читал ее как открытую книгу, потерял эту уникальную способность. А значит, нет больше ни надежды, ни смысла.

А может, это она перестала его слышать и понимать?.. Может, это она – та, кто воспринимает все в искаженном свете?..
Надо бы поговорить, прояснить ситуацию. Но – как?..

Сближенье – обоюдное движенье.
Когда один, чуть что – флэш бэк форевэ
Или толкает в сторону другого,
Сближенья быть не может, потому что
Сближенье – обоюдное движенье...

Бури, конечно, бывали и раньше. Но всегда утихали. И небо вновь расплывалось в радужной улыбке и щедро одаривало землю солнечным теплом. А благодарная земля тянулась к нему былинками трав, расцветала пестрым весенним ковром, танцевала яркокрылыми бабочками.

Но сейчас все по-другому. Доверия больше нет. Осталась лишь боль. Отупляющая. Ворующая смысл и желание что-то менять.

А еще она стала бояться его гнева и язвительных слов. Потому что тогда еще больнее. У нее больше не было сил защищаться.

«Бояться»? «Защищаться»? Когда все успело настолько перевернуться с ног на голову? Почему она стала бояться того, кому прежде доверяла больше, чем себе? Почему теперь ей приходится держать глухую оборону и изо всех сил скрывать свои раненые эмоции? Куда ушли былая открытость и искренность?
Но вопросы эти из разряда: «Куда уходит детство?». Никто не знает на них ответа.

Однажды – уже после того, как – ей приснился удивительный сон. Он был рядом – родной, близкий, как вначале – и целовал ей руки. Символ почтения и принятия. Медленно – пальчик за пальчиком – покрывал тонкой, бьющей током сеточкой нежнейших поцелуев ее кисти, ладони, запястья.
Она непроизвольно затаила дыхание. Так случается, когда на ладонь случайно присядет бабочка. Боишься спугнуть.

Она все еще тосковала по его искренности и принятию. Желанная невозможность.

«Сон – не в руки», – проснувшись, подумала она, и стряхнула с себя остатки сказочной дремы.

А напоследок случилось чудо. Самое что ни на есть настоящее. Взаправдешное. Если смотреть с точки зрения не бытовой, а бытийственной.

Он, всегда так упорно отстаивающий свою правоту, вдруг, после многодневного молчания, пришел и попросил у нее прощения. Сказал добрые слова признательности и принятия. Слова простые, но такие важные и нужные.

Они оба понимали: это не радуга, это прощание.

Но все равно ей стало несказанно хорошо и тепло от этих его простых добрых слов. Словно кто-то развязал узелки в ее душе, и ей стало легче дышать. Страх, горечь и боль ушли. Пришли свобода и легкость.

И эта глупая ненужная нежность... Поднялась со дна сердца, и вновь, как не в чем ни бывало, к нему потянулась. Слова ласковые до отказа ее наполнили. Но она сдержалась. Не к чему это теперь. Совсем не к чему.

Уже ничто ты не исправишь,
Уже все сказано давно.
Ах, сердце глупое,оставишь
Когда ль его?..

Да и не любил он никогда словесной нежности. И от нее не принимал, и сам был крайне скуп. Редко. Очень редко. Но такие слова были для нее на вес золота чистейшего. Привечала и хранила каждое в укромном уголке сердца. Как жемчужинки драгоценные в ларце яхонтовом.

Горечь да печаль с обидою в кабале нас держат, в путь не пускают. Связанный по рукам и ногам далече ли уйдешь? А прощение великой силой обладает. Свободу дает дальше путь свой продолжить. Помогает сказать на прощание слова добрые, созидающие – благословляющие на новый этап.   

Они были разными.
Нет, не разными. Диаметрально противоположными.
Как небо и земля.
А испокон веков известно, что земли небесной не бывает. Разве что в сказках. Потому и сказка. Хоть и без счастливого конца. Впрочем, концов счастливых тоже не бывает. Если счастливый, то еще не конец.