Я еще вернусь к тебе, Россия

Я еще вернусь к тебе, Россия,
Чтоб увидеть свет твоих очей,
Чтоб увидеть зори огневые и
Услышать в небе крики журавлей.

  Эти, простые на первый взгляд, слова написал мой учитель истории Николай Федорович КЮНГ, находясь в Бухенвальде. Человек он был с очень сложной судьбой, но не сломавшийся и не покорившийся ей. Сын швейцарского ветеринара и русской крестьянки, он вобрал все лучшее, что есть в этих двух народах. Его уроки по истории всегда были интересны, так как на них мы получали много того, чего не было написано в учебниках, но больше всего нас тянуло на них, из-за самого учителя, который был живой легендой в нашей стране. Мы с увлечением слушали, рассказы о войне, о защитниках Брестской крепости, одним из которых был сам Николай Федорович. Он рассказывал как попал в плен, как бежал несколько раз, за что и был отправлен в Бухенвальд. Рассказывал про подполье концлагеря, одним из руководителей которого он был, про восстание и освобождение лагеря, про то, как все верили до последней минуты в то, что вернутся домой. Про возвращение домой он не рассказывал, только порой видно от воспоминаний возвращения по его мужественному лицу пробегала горькая слеза.

  После от своей мамы, которая тоже была фронтовичкой и общалась с Николаем Федоровичем, я узнал, что были допросы с пристрастием уже после войны, ведь все попавшие в плен считались предателями Родины. Но сломить КЮНГА не смогли и они, и именно воспоминания о тех допросах и вызывали скупую слезу на его мужественном лице. У моей мамы тоже была непростая судьба. Дочь врага народа, она, приписав себе два года, ушла добровольцем на фронт, там поступила в партию. Вернулась с войны старшим лейтенантом. Поступила в институт. Но один из односельчан, увидев случайно ее в Москве, написал на неё донос… Из партии выгнали, из института тоже… Народное государство легко кидало под паровоз истории своих граждан, ломая им жизнь и судьбы в интересах других "сознательных" граждан.

  Летом 2000 года, а точнее в 20-х числах июня, я возвращался с работы домой. По маяку передавали фронтовые песни. При повороте возле типографии в зеркало заднего вида я увидел знакомую высокую и всегда прямую фигуру своего учителя. Я развернул машину и догнал КЮНГА.

- Николай Федорович! Рад Вас видеть в добром здравии, Вас подвезти? – спросил я его, открыв правое окно машины.
- Здравствуй, Валерий, как мама? – спросил он.
- Матушка умерла, я тут с женой и тремя детьми живу, - ответил я.
- Нет не надо, мне тут недалеко до дачи, я уже почти пришел…
В этот момент передавали стихотворение о том, что у войны не женское лицо.
- А вы знаете, Валерий, - и его, словно сверлящий меня насквозь, взгляд посмотрел на меня, словно оценивая, можно мне это сказать или нет. Видимо именно этот взгляд помогал ему в Бухенвальде с одного раза определить, враг перед ним или нет. Ведь основной его задачей было выявление немецких агентов, засылаемых абвером к подпольщикам лагеря. После паузы из сверлящего взгляда он продолжил, словно поняв, что мне все же можно доверять,
- У любой войны, как и у любой революции, в любой стране мира не женское лицо. У них лицо старого еврея, а чаще группы старых евреев. Каждая революция начинается одинаково: констатация фактов плохой жизни в стране большей части населения, призыв к свержению сидящих у власти, еврейские погромы, для того чтобы сделать евреев жертвами. При этом всегда массовые жертвы среди коренного населения и еврейской общины. Показ после этого ,,врага,, , который во всем этом виновен. Захват власти евреями. Геноцид бедных слоев еврейской общины и коренного населения. Обещание райской жизни в будущем и тотальная война с указанным ранее врагом. При всем обеднении общей массы людей в стране, баснословные прибыли от войны для богатых евреев, сидящих в данный момент у мировой власти…

  2 февраля 2008 г. Николая Федоровича не стало. А я каждый раз вспоминаю его и его слова, когда где- то происходит революция или война. События на Украине вновь подтвердили прозорливость его слов: ,,У любой революции или войны лицо старого еврея !”