Причинно-следственная связь

Из коридора раздался грохот, а потом несколько неприличных слов – папа всегда ругался, когда спотыкался о кошачью тушку. Сейчас ему под ноги явно попался Тайлер, который не желал уступать дорогу, за что и поплатился пинком под жирную задницу.
- Ира, сколько можно? У тебя уже внуки, а ведешь себя, как малолетняя. Тащишь в дом всякую пакость...
- Кто там, пап? Тайлер? Ты лучше переступи через него, он сам не подвинется...
- Почему я должен переступать? Кто из нас у кого живет? Вот этот кот самый противный – будь я помоложе, я бы его давно отнес на голубятню!
Вот всякую ерунду говорит, но папе можно. Папе уже восемьдесят восемь, и он не стесняется в выражениях. Вообще-то это мелочи жизни, ежедневная дележка территории между бодрым пенсионером и жирным наглым котом. Оба ведут себя как дети, особенно когда дело доходит до любимого папиного кресла перед телевизором – Ирины кошки обычно его не трогали, но Тайлер, только появившись в доме, сразу его полюбил и стал предъявлять претензии.
- Противный кот, противный! Пошел вон! – папа прошаркал туфлями на кухню и вкусно загремел там посудой в холодильнике. Он умел греметь как-то особенно аппетитно, к нему сбегались не только правнуки, но и многочисленные Ирины кошки. Последним, правда, ничего не доставалось, кроме ругани, но они все равно бежали – из любви к искусству. – Знаешь, Ира, тебе пора задуматься, какой пример ты подаешь детям.
- Папа, у них уже свои дети есть...
- Я хотел сказать – внукам. Ты думаешь, твои чудачества – это просто так? Нет, каждый твой поступок откладывается у них в душе, и вырастут они охламонами, потом не жалуйся. Они учиться должны, а твое стадо им ни спать, ни уроки делать не дает – будут потом бутылки собирать. Ты думаешь, откуда берутся гопники? Ими родители в детстве не занимаются, как ты своими внуками. Чудят все, чудят до седых волос, а потом глядь – вместо детей бичевня выросла, да поздно...
Началось... Вот он всегда так – нудит и нудит, что Ирине заняться нечем, вот она и кошкам хвосты крутит, лучше бы внукам что-нибудь приготовила вкусненькое, например, вареники. Ага, и это притом, что вареники никто, кроме него не любит. Впрочем, ладно, главное, что он жив и довольно крепок – когда не надо, все видит и слышит, хоть и любит притворяться глухим.

- Да, Ира, в твоем возрасте уже пора улавливать причинно-следственную связь...
- Пап, а помнишь Найду?
- Найду? Нет, не помню... – папа призадумался, не прикинуться ли ему глухим. Но Ирина хорошо знала его привычки, и даже глазом не моргнула, когда он нарочно стал прибавлять звук в телевизоре.
- Все ты помнишь. Не включай громко, и так все прекрасно слышно.
Найда была собакой, которую Ирина с сестрой однажды выпросили у родителей. Голенастый щенок быстро вырос и превратился в симпатичную дворняжку, которая и спала, и ела с девчонками. Простое ребячье счастье – гулять с собакой, хвастаясь друзьям, что она знает целых две команды: «Сидеть!» и «Рядом!», а также охотно облизывает лицо, стоит ей разрешить.
Счастье оказалось недолгим – примерно через год папа отвел Найду в колонию, отдал на охрану. Взрослым было некогда ее выгуливать, а дети... какой с них спрос. Но прошло уже сорок лет, а Ирина не могла без боли вспомнить удаляющуюся фигуру отца с собакой на поводке.
- Знаешь что? Если бы ты тогда так не поступил с Найдой, я бы сейчас по помойкам кошек не собирала!
Папа снова прибавил громкость, сделав вид, что не расслышал, но щека его, повернутая к Ирине, окаменела.
- Да, папа – я сколько живу, столько свою вину перед ней чувствую. В каждой дворняжке, в каждой помойной кошке ее вижу! Зачем ты тогда ее отдал? Нельзя так поступать с детьми, нельзя!
Ирина надела очки для чтения, плюхнулась в кресло и уставилась в телевизор. Папа сидел так же неподвижно, сосредоточенно глядя в экран, по которому бегали желтенькие футболисты. Пришел Тайлер, плюхнулся в кресло рядом с папой и завозился, отпихивая его ногами – но на сей раз папа не возражал. Он просто подвинулся.