Тьма

Его окружала непроницаемая, бесконечная тьма. До его обострившегося слуха, не долетало ни единого, постороннего звука, слыша только собственное дыхание, и ощущая запах цемента.

 Каждую секунду, ему приходилось сдерживать себя, чтобы не кинуться прочь из темноты, но он не позволял себе сделать и шагу. Бывало ему казалось, что вот сейчас, страх поглотит его разум, и кинувшись вон из пропитанного темнотой помещения, он потеряв рассудок броситься прямо в открытое окно.

 Он стоял и думал, зачем он это делает, зачем терзает себя. Но тут же приходил к мысли, что глупо бояться темноты. Ведь он совершенно точно знает, что ни в этой комнате, ни в этом здании, нет ни единой живой души, кроме него, и пары сторожевых собак.

 В конце каждой смены, когда строители расходились по домам, ему приходилось покидать свой небольшой сторожевой пункт, и отправляться бродить по холодным кишкам новостройки, закрывая двери и прикрывая окна.

 Его смена была всего раз в четыре дня. И именно столько раз ему приходилось совершать эту процедуру проверки, после которой он мог спокойно отправится обратно, в свой вагончик, и лечь спать.

 В летние месяцы, когда он засыпал ещё в разгар светового дня, темные коридоры были не так темны, и потому не так притягательны. Но с приходом весны, и раннего вечера, он стал замечать, как порой бывает жутко проходить рядом с совершенно пустыми комнатами, мрак в которых был на столько, глубоким, что не было видно дальней стены. Сделав всего шаг, за порог такой комнаты, ему казалось что он потерялся, и что нет уже за его спиной, бледного контура выхода наружу.

 Каждый раз, он старался просто не обращать внимания на такие комнаты, и быстрее завершать обход. И всё же, в один из вечером, он решил, что это глупо, бояться помещений, в которых просто отсутствует источник света. Кирпичные стены, цементный пол, вот и всё что в них есть.

 Подбодрив себя подобной чепухой, он бездумно, и торопливо зашагал в самый тёмный угол, самой тёмной комнаты. Вскоре пожалев о своей поспешности, поскольку ему показалось, будто это не он сам зашёл сюда, а что его затолкали сюда против воли, уткнув лицом в холодную стену. Но он сдержался, и даже не повернул голову к спасительному свету, а упёр глаза в бесконечную темноту.

 Как мог, он старался представить, что это и ни комната вовсе, а пещёра, призванная воспитать его дух, избавить от страхов, и быть может, даже открыть какие-то сокровенные тайны.

 И всё же, касаясь его плеч своими холодными, колкими пальцами, страх заставлял его вспоминать то место, где он находиться. А это было отчасти и в правду жуткое место. Ведь он знал, что те тонны земли, что окружают новостройку, были свезены с какого-то очень старого кладбища. Он и сам, не раз находил вокруг дома пожелтевшие кости, и трухлявые черепа.

 И всё же, это просто черепа, говорил он себе, просто кости. А это, просто тьма, просто отсутствие света. И нет в ней нечего страшного. Ведь это именно ночь, окутывает нас своим одеялом, когда мы отправляемся ко сну. И даёт отдых нашим уставшим за день глазам.

 Он стоял и ждал, когда же потеряет интерес к темноте, начав думать о чём-то другом. Но темнота не желала отпускать его. Не было ни чувства невесомости, ни бесконечности, ни собственной четности. Был простой, древний как жизнь, страх.

 Простояв минут десять, и решив, что уже нет больше смысла продолжать трястись, борясь даже не столько с темнотой, сколько с самим собой, он оставил этот раунд за тьмой, но пообещав вернуться снова, торопливо выскочил наружу.