Мы всего-лишь подростки

Я открыла глаза. Я лежу на кровати, возле меня сидит мама. Она еще спит и я не стала ее будить.
Я осматриваюсь. Это явно не моя комната. Справа от меня стоял маленький деревянный столик. На нем лежало большое количество таблеток, и стояла бутылка с водой. Все стены были голубого цвета. Это была больница. Но почему я оказалась здесь? Пытаюсь вспомнить, но ничего. Помню лишь, что была ночь, я шла домой, а потом ничего. Пустота. Что было дальше? Может, меня сбила машина? Или я потеряла сознание по дороге? Кто меня нашел? И кто меня отвез в больницу? В тот вечер я очень много выпила и сейчас у меня жутко болела голова. Нужно прекращать. Во рту пересохло. Я потянулась к столу, у меня жутко начинает болеть все тело. Как будто мне все сломали. Я делаю глоток, потом еще глоток и еще. Я выпила всю воду до единой капли. Пытаюсь встать, но у меня ничего не получается. Ноги подкашиваются, голова начинает сильно пульсировать. И я падаю на кровать. Черт. Да что же это такое.

- Милая, все в порядке? – спрашивает мама.

- Что со мной? Почему я здесь?

Она не смотрит на меня. И это меня насторожило. Почему она боится посмотреть мне в глаза? Что она скрывает? Я смотрю на нее.

- Маам,- зову ее я.

- Тебя… эм… понимаешь, так бывает, и...

- Что бывает, мам? Говори.

- Ну, вообщем, тебя сбила машина.

Она так неуверенно это сказала, что я усомнилась в ее словах.
-Скоро мы поедем домой, хочешь? Только тебе нужно будет поговорить с психологом.

- Зачем?

- Я сейчас приду,- говорит она и выходит из палаты.

Я не понимаю, совсем ничего не понимаю. Зачем к психологу. Почему она избегает разговора? В голове уйму мыслей, но ответов на них нет. Я сажусь на край кровати, пытаюсь найти часы, чтобы знать, сколько сейчас времени. Повертев головой, я нахожу их в верхнем правом углу. На часах десять часов сорок две минуты. Довольно таки рано. Открывается дверь и входит Диллон. Я улыбаюсь. Хоть кто-то из моих друзей пришел навестить меня.

- Привет, - говорит он.

Он держит руки за спиной. Когда он подходит ближе, Диллон вручает мне букет желтых роз.

Мои любимые. Я беру их.

- Спасибо.

Он смущенно стоит возле меня. Мои щеки краснеют от смущения и я не знаю, что делать, что говорить. Ведь с Диллоном я всегда чувствовала себя неловко.

- Бери стул и садись, - говорю я, указывая на стул позади себя.

Он берет стул и ставит возле меня.

- Нравится?

- Еще бы. Но куда бы их поставить.

- Я сейчас.

Через две минуты он приходит с вазой. Я ставлю розы в вазу, а потом на стол.

- Как ты? – спрашивает Диллон.

- Все вроде хорошо, только все тело ломит.

В его глазах я вижу ярость. Он так сильно сжал кулаки, что его концы пальцев побелели.
Почему он злится? Почему все сегодня такие странные. Я только хочу спросить Диллона, но он меня опережает.

- Ты помнишь, кто это с тобой сделал?

- Нет, я не помню, кто меня сбил, и как выглядела машина.

- Сбил? – он вопросительно смотрит на меня. – Сбил? Но тебя же…

Он запнулся.

- Разве меня не сбила машина?

- Рейчел, тебя… тебе мама разве не сказала?

- Что не сказала?

- Тебя изнасиловали.

У меня эхом в голове отозвались его слова. Что? Меня? Изнасиловали? Он понял, что я еще ничего не знаю. Он взял мою ладонь в свою. Она такая теплая. На минуту я даже забыла, что мне сказал Диллон. Он шутит? Или мама все-таки солгала? Как? У меня не укладывается в голове. Я не могу, не могу принять это. Меня изнасиловали. Из моих глаз потекли слезы. Я вырываю руку из его ладони. Диллона и закрываю лицо, не хочу никого видеть.

- Уходи.

- Рейчел, я…

- Уходи, я не хочу никого видеть, - кричу я.

Но он не уходит. Он садится на кровать и обнимает меня за плечи. Мне становится мерзко и противно от самой себя. Мне хочется повеситься. Ненавижу себя.

- Это я виноват. Блин, какой я дебил.

- Ты не виноват, - еле произношу я.

- Я должен был проводить тебя, а не виснуть с телками. Я виноват и только я.

В палату входит мама.

- Здравствуйте, миссис Митчел.

- Здравствуй, Диллон.

- Дорогая, - мама обратилась ко мне. – Я привела психолога. Самого лучшего. Гленда поможет тебе.

Я еле-еле встала с кровати.

- Ты, наврала мне, убирайся. Думаешь, я бы не узнала? И забери своего психолога, - заорала я. – Он мне не нужен.

- Успокойся, Рейчел.

В палату вошли три медсестры.

- Чего вам? Убирайтесь?

Диллон схватил меня и прижал к себе.

- Успокойся, Рей. Ты чего?

Я начала вырываться его, но он держал меня очень крепко. Я начала его бить, но видимо, ему было все равно. Через минуту я почувствовала адскую боль в руке. На моей руке были синяки и царапины. Что этот урод со мной делал? Все уставились на меня как будто я экспонат. Словно я не человек, а что-то иное. Я заплакала. У меня началась истерика. Медсестры хотели вколоть мне успокоительное, но Диллон их остановил.
- Не нужно. Рей, хочешь ты сейчас же поедешь домой?

- Да, милая, я отвезу тебя.

- Нет, я не поеду с ней. Я хочу к Хезер.

- Хорошо, я отвезу тебя.

- Но… - говорит мама.

Я выхожу из палаты с Диллоном и направляюсь к выходу. Мои глаза невольно щурятся из-за яркого солнца. На улице холодно, а я иду в майке . Люди смотрят на меня как на сумасшедшую.
Начало марта в Хелене, штат Монтана. Еще холодно, а тут идет дура в майке. Диллон снимает с себя куртку и дает мне. Я надеваю ее, и тепло разливается по всему телу. Мы садимся в его машину. Здесь тепло и уютно. Я начинаю вспоминать о вчерашнем дне. Нужно это забыть, а я вспоминаю. Ненормальная. Как это произошло? И почему меня никто не спас? На глазах начинают проступать слезы. Хочу забыть об этом и некогда не вспоминать. Как будто это всего лишь страшный сон, как будто этого и не было. Диллон смотрит на меня, но ничего не говорит. Так лучше. Своими жалостями он делает только хуже. Мне нужна Хезер. Она поможет мне все забыть. Я смотрю в окно. Мы проезжаем большой торговый центр, в котором находится мое любимое кафе. И тут я понимаю, что жутко хочу есть. У меня урчит в животе. Я хочу есть.

- Можешь взять мне что-то поесть?

-Да, конечно.

Я смотрю в окно на людей. Кто-то спешит куда-то, кто-то стоит и ест возле киоска с булочками, а вот я вижу парочку, которая мило сидит на лавочке и целуется. Все такие разные. У каждого своя жизнь. Почему именно я? Почему именно меня изнасиловали? За что мне все это? Я закрываю глаза и стараюсь думать о чем-то другом. Но мой мозг отказывается, у меня то почти и нет приятных восспоминаний. Настолько сильных, чтобы они заглушили это ужасное об изнасиловании. Я до сих пор не могу поверить. И не хочу. Вдруг я слышу чьи-то шаги. На меня накатывает страх. Я поворачиваюсь и вижу Диллона. Паранойя. Диллон идет с большим пакетом.

- Прости что так долго, просто друга встретил. Заговорились и все дела.

Он протягивает мне пакет, но не сразу отдает его. Он держит мою руку в своей и мне становится неловко. Я смотрю на него, а он на меня. Он уже два года бегает за мной, но я не могу ответить ему взаимностью. Он классный парень, добрый. Хез всегда говорит, чтобы я с ним замутила. Но я не могу и не хочу. Хотя стоит задуматься. Не один парень так не заботится обо мне, как это делает Диллон. Я выдергиваю из его рук пакет и заглядываю в него. Мои любимые кексы с шоколадом. Он помнит это. Это так мило. Я протягиваю один ему, но он говорит, что не хочет. Я утоляю голод и ложу пакет на заднее сидение. Машина останавливается, и я вижу дом Хезер. Вообщето ее зовут Хезервей, но она его ненавидит и предпочитает Хезер или просто Хез. Я выхожу из машины и направляюсь к ее дому. Стучу. Через пять минут она открывает дверь.

- Малышка, а я уже собиралась ехать к тебе.

Она обнимает меня, и мне становится хорошо.

                Глава 2


Я так и думала, что она меня не будет ни о чем спрашивать, и не будет жалеть. Вот за это я ее и люблю. Мы проходим в огромную гостиную и садимся на диван. Напротив стоит огромный плазменный телевизор, по бокам стоят колонки. Если смотреть влево, то там стоят два небольших кресла и журнальный столик, на котором разбросаны бумаги. Помню, когда у Хез была вечеринка, кто-то разлил на одно из кресел вино. Мама ее чуть не убила. Маленькое пятно еще осталось, его не удалось оттереть. Справа стоит стеклянный стол, а на нем небольшой аквариум с рыбками. Раньше их было больше, но некоторых съел кот Хезер.

- Будете что-то есть? , - говорит Хез.

- Нет, - отвечаем одновременно с Диллоном.

Она опять удалилась в кухню.

- Наверное, опять есть пошла свой диетический салат.

- Да, - смеюсь я. – Хез всегда ест. Она уже жить не может без своих диетических салатиков.

Мы оба смеемся. Как же хорошо. С ним я все забываю. Мне хочется смеяться, хочется позитива, хорошие эмоции сейчас для меня важны. Они вытянут меня из пучины. Я должна радоваться всему, но я не могла, я не такой человек. Это глупо радоваться даже плохому, я не могу смеяться, когда мне грустно, но нужно привыкать. Через минут пятнадцать из кухни выходит Хезер, она все еще что-то жует.

- Ну как вы тут?

- Отлично, - говорит Диллон, встает и уходит.

Хезер садится ко мне, я ее обнимаю и ложу голову ей на плечо. Мне сейчас нужна тишина. Неет, не тишина. Когда я в тишине, я постоянно думаю, а сейчас мне думать нельзя.

- Может, завтра сходим куда-нибудь, пошопимся?

- Нет, не хочу.

- Что? – она удивленно смотрит на меня? – Рейчел Миллер, ты ли это? Впервые слышу, чтобы ты не хотела ходить по магазинам. Тебе же это поднимает настроение.

Я смеюсь. Хочется просто покоя. Сидеть вот так с Хез и все. Сейчас совсем не хочется тусовок, танцев, алкоголя, не хочется флиртовать с мальчиками, ходить по магазинам. Мне это уже не нужно. Хотя когда то я считала тусовки своим смыслом жизни. Наверное, старею. С возрастом ты понимаешь, что это в жизни не главное. Уже скоро восемнадцать. Нужно задумываться чего я хочу в этой жизни, нужно думать, куда поступать. Потом через пару лет создавать семью, а у меня даже нет человека, с которым я хочу провести всю свою дальнейшую жизнь. Может Диллон подойдет. А что он неплохой парень и думаю, будет прекрасным мужем и папой. Надеюсь, он любит детей. И тут я понимаю. Что за мысли? Мне всего семнадцать. Это время гулек. Какая семья? Это вообще я? Это мои мысли? Я, наверное, здорово ударилась головой. Мне рано еще думать об этом. Тут я слышу звонок в дверь.

- Это, наверное, Стив. Я скоро приду, - говорит Хезер и уходит.

Опять я осталась одна. Где Диллон? Почему его так долго нет? Стала замечать, что слишком часто и много о нем думаю. Что это могло значить? Может он мне нравится? Диллон подкрался ко мне и положил свои руки мне на плечи. Я подпрыгнула.

- Ты дурак!

- Я знаю.

Он хотел перепрыгнуть ко мне на диван, но приземлился на пол. Перелет. Я смеюсь.

- Что смешного? Между прочем это чертовски больно.

Он встает с пола и держится за свой зад.
Я смеюсь еще громче.

- Ах, тебе смешно?

И тут я понимаю, что мне хана. Он приближается ко мне и падает на диван. Он наваливается на меня и начинает щекотать.

- Диллон, нет, я боюсь щекотки.

Он знал. Я извиваюсь как змея, но ничего не могу сделать. Я смеюсь на весь дом. Я бью его, но он ничего не чувствует. Мой удар для него, наверное, как укус комара.

- Прекрати, пожалуйста.

Я уже кричу как резанная. У меня все тело болит. Болят ужасно ребра. И тут я вспоминаю, как какой-то мужчина повалил меня на землю. У меня бегут мурашки по телу.
- Нет, - кричу громко я и из моих глаз полились слезы.
Мне стыдно. Я постоянно плачу. Он слезает с меня и с недоумением смотрит.

- Что случилось?

Стив и Хезер тоже прибежали.

- Что там у вас?

- Просто… я вспомнила как тот мужчина. Он повалил меня.

- Все хорошо, - Хезер подходит ко мне и обнимает. Забудь об этом. Все нормально. Полиция найдет его.

- Рейчел, прости… я, – говорит Диллон.

- Все нормально. Просто мне нужен душ и нужно хорошенько выспаться.

- Ты можешь остаться у меня.

- Нет, ребят я не хочу вам мешать. Я переночую у Диллона, можно?

- Да, конечно.

Стив берет меня за руку.

- Все будет хорошо.

- Да, - говорю я и смахиваю тыльной стороной ладони слезу.
Через тридцать минут мы подъехали к дому Диллона.

- Твои родители дома?

- Да. Не волнуйся они всегда рады тебя видеть и не будут против.

Я киваю и вхожу в его дом. Меня встречает мама Диллона.

- Здравствуй, Рейчел.

- Здравствуйте, мисис Ленц.

- Я слышала, что тебя…

- Все нормально, - отчеканила я.

Как же они достали. Ненавижу эту жалость, эти вопросы. Диллон указывает наверх, и я поднимаюсь вверх по лестнице. Он показывает мне мою комнату и уходит. Первым делом я иду в душ. Горячие струйки воды стекают по моему обнаженному телу. Мне становится так тепло. Я вся озябла от холода на улице. Вода становится настолько горячей, что мое тело приобретает красный оттенок. Почти все мое тело покрыто синяками и царапинами. Они еще долго будут напоминать мне о вчерашнем дне.Вода громко стучит о дно ванны и это заглушает мои собственные мысли, не совсем конечно, но чуть-чуть помогает. Я выключаю воду и собираюсь вылезать из душа, как тут заходит Диллон.

- О, Рей, ты такая сексуальная.

Я быстро хватаю полотенце и прикрываюсь им.

- Выйди придурок.

Я надеваю халат и выхожу и ванной комнаты. На кровати сидит Диллон и довольно улыбается.

- Ну чего улыбаешься? Что чего - то не видел? Уходи из моей комнаты.

- Вообще-то это моя комната и мой дом, не забыла? А у тебя отличное тело.

- Да пошел ты, извращенец.

- Я могу и не уйти, но если хочешь, то ладно, оставлю тебя. Ты уже будешь спать?

- Да. Я так устала. И прошу тебя, не уходи, мне страшно.

- Тебя здесь никто не съест.

- Пожалуйста.

Я выключаю свет в комнате, ложусь в кровать и укрываюсь по шею одеялом. Оно пахнет лавандой.

- Диллон, не так близко. И не укрывайся моим одеялом.

- Оно мое.

Он выходит из комнаты, мои глаза закрываются и я засыпаю.

                Глава 3

Я проснулась от того, что у меня жутко болело все тело. Каждая мышца. Как будто от меня отрывали по кусочку. Я немного приподнялась на руках и села.  Диллон еще спит. Его рука лежала на мне.  За окном шел дождь. Он еле-еле барабанил по стеклам. И как мне идти домой? Зонтика с собой у меня не было, ведь я даже и не догадывалась, что сегодня будет такая погода. А спускаться и просить у его родителей мне как-то неудобно. Ладно, просто подожду, пока он проснется.  Интересно сколько сейчас времени? В комнате не было часов. Я еле-еле поднялась и пошла к окну. Маленькие капельки стекали по стеклу. У меня промелькнула внезапно мысль о маме.  Как она там? Волнуется она? Хотя ,что тут думать, конечно, волнуется.  Как там папа? Я его уже не видела, как не делю. Он уехал в свою чертову командировку. Он уже приехал? Или еще нет? Мне стыдно за свое поведение. Родители делали для меня все, а я вот так вот поступаю. Откуда такие мысли? Раньше, я даже и не задумывалась о чувствах родителей. Возможно, и правда, взрослею. Возможно, эта ситуация немного поменяла меня. Не хочется об этом вспоминать. По - тихоньку я, кажется, забываю. А через неделю и вовсе забуду. Школа, друзья, они помогут забыть, в этом я не сомневаюсь.    Мне сейчас так хочется обнять маму и папу, сказать им как я их люблю. Когда я вообще в последний раз им говорила эти слова? Я даже и не помню. Может лет в двенадцать? Или вообще лет в семь? Не знаю.
Дождь за окном уже прекращается. Наверное, пойду пешком. Хочу прогуляться. Хочу побыть одна. Как-то неловко вот так вот сбегать, не сказав даже спасибо.  Дождь уже совсем закончился. Я открываю окно и вдыхаю запах дождя, запах свежести. Дует ветерок и развивает мои волосы.  От прохладного ветра у меня ,,побежали" мурашки по коже.  Завтра уже понедельник. Опять идти в школу. Ужасно не хочется идти. Уже, наверное, вся школа знает, что со мной произошло. Презрение и жалость учеников и учителей. Ведь в школе я немало значимая персона. Все будут наверняка обсуждать случай, который случился со мной. Хочется  просто раствориться или стать невидимой, чтобы никто, ни одна живая душа меня не видела.

- Проснулась?

Я вздрогнула от неожиданности.

- Доброе утро.

- Доброе. А сколько сейчас времени?

- Не знаю. У тебя тут нет часов.

Он вытянул из  под подушки телефон и посмотрел на экран.

- Девять, - сказал он и положил телефон на стол рядом с ним.

- Отвезешь меня?

- Конечно, только оденусь.

Я спустилась на первый этаж и ждала его там, пока он одевается. Родителей Диллона уже не было. Это очень хорошо.
Я не хотела сейчас разговаривать, я не хотела чтобы они меня спрашивали о том, о чем я так хочу забыть.

- Идем?

Мы вышли из дома. Он дал надеть мне свою пайту, потому, что все мои вещи дома. Мы сели в его Nissan и поехали. По радио играла приятная музыка.

- Может, погуляем вечером?

- Не знаю.

- Пожалуйста, не отказывай мне.

- Ну, хорошо, я позвоню тебе. И кстати, хотела поблагодарить тебя.  Спасибо, что приютил, - я издала что-то типо смешка и отвернулась к окну.

Вскоре мы подъехали к моему дому. Я вышла из машины и направилась к двери.

- Увидимся, - сказала я и постучала в дверь.

Дверь открыла мама. Видимо она еще спала. Волосы торчали во все стороны, глаза еле-еле открыты. Она отошла от двери, и я вошла. Мне было как-то неловко. Неловко смотреть маме в глаза. Я презираю себя за эту истерику. Мама молчит и просто смотрит на меня. У меня такое чувство, что видеть она меня не желает. Я подхожу и обнимаю маму, и она меня тоже обнимает. Я не ожидала, правда.

- Прости меня мама. Я не знаю. Мне стыдно.

- Все нормально, я люблю тебя, милая.

- И я тебя, - она гладит меня по голове.

- Ты ночевала у Хезер?

- Нет, у Диллона.

- Хорошо.

Хорошо? И все? Я ночевала у парня, а она мне ничего не сказала? Может ей уже все равно, что со мной происходит? Мне становится страшно. А может, она уверена во мне или в Диллоне. Ведь наши родители дружат очень давно, и мы с Диллоном дружим с самого детства. Может, из-за этого я не могу его полюбить? Может он просто для меня друг и не более?  Я иду в свою комнату и ложусь в свою постель. Мне хочется единственного, это только спать.  Такая  ужасная погода. Не хочется совсем ничего делать.

Я просыпаюсь от того, что меня будит мама. Я нехотя открываю глаза и смотрю на нее.

- Что такое?

- К тебе Диллон пришел.

- А почему он не позвонил, я не хочу вставать.

- Вставай, вставай. А телефон я тебе завтра куплю.

Я иду к зеркалу. И просто ужасаюсь. Что за чучело? Нужно расчесать хоть волосы.
Я привожу себя в порядок. Смотрюсь в зеркало. Все в порядке, можно выходить.
Диллон сидит на кухне с мамой, пьет  чай. Когда я спускаюсь, он просто замирает и смотрит на меня. О да. Макияж подействовал. Не раз он меня выручал. От него ни один парень не устоял.

- Ты… великолепна.

- Спасибо,-  говорю я, беру с вешалки куртку и направляюсь к выходу.
Диллон встает и идет за мной.

- Не долго, ребята.

Я киваю головой и выхожу. Мы садимся в машину.

- Ну, что? Куда поедем?

- Может, в кафе посидим?

- Слишком банально, Диллон, тебе не кажется?

-  Поедем в парк?

Я косо смотрю на него. Не то, чтобы я перебираю, просто не хочу быть там, где большое скопление людей.

- Давай просто где-то погуляем в безлюдном месте. На окраине есть заброшенный кинотеатр, помнишь, где он?

- Помню.

Мы едем до кинотеатра довольно долго. Мне уже надоедает сидеть в машине. Диллон молчит, а я не знаю, как начать разговор. Так мы молча доезжаем до кинотеатра. Я выхожу из машины. Свежий воздух. Он берет меня за руку. Я не возражаю. Мы идем к парку развлечений. Качели там уже не работают, совсем заржавели. Вдалеке я вижу огромное красное колесо обозрения. Так хочется покататься, но это был единственный парк развлечений, заброшенный парк развлечений.  А вот и маленький прудик, где когда-то плавали птицы. Я останавливаюсь и смотрю на него. Когда-то мы часто приходили сюда с мамой и папой и кормили птичек. Я помню, как мы катались на качелях здесь с Диллоном, как нам было безумно страшно. Мы визжали очень сильно, но нам понравилось, мы хотели еще, но родители сказали, что в следующий раз. Эх, ностальгия.

- О чем задумалась?

- О детстве. Помнишь, как мы ходили сюда?

- Да, конечно, - он улыбается. – Помню, как мы веселились здесь, ходили в кинотеатр, кидались попкорном.

Я улыбаюсь. Я рада, что он помнит. Он приближается ко мне. Его руки обвивают мою талию. Он хочет поцеловать меня.

- Нет, Диллон, прошу, не надо.

- Но почему? Мне кажется, я тебе нравлюсь, просто ты боишься признаться себе в этом?

Я думаю. Возможно, он прав. Хотя, нет. Если бы он мне нравился я бы не отпиралась.

- Нет, - говорю я и выдергиваю свою ладонь из его руки.

Я смотрю в его глаз. Мы смотрим друг на друга, ни говоря не слова.  Я вижу в его глазах боль.
- Знаешь что? Рейчел, ты надоела мной играть. Мне это надоело.

- Я не играю тобой, Диллон.

Он разворачивается и уходит, а я стою и не понимаю ничего. Во мне борются два чувства. Одна моя часть хочет остановить его, а вторая говорит, что пусть уходит. Мне жаль его, а еще больше, мне жаль себя.