Ingert fun - 037

Ингерт "бяка". острый психологический роман
–
Политика «чистых» ничего нового привнести не смогла, ибо имела тот же привычный дух искусственного шоу-бизнеса и быстро теряла свой рейтинг. Теперь многие понимали, что во истину новыми в городе были куклы. Кто-то воевал и против «чистых», но рассудок подсказывал даже молодёжи, что это провокаторы. Ингерт не признал никакого своего фронта. И в поступивших данных были важны не военные, явившиеся неведомо откуда, а именно нападавшая мафия. И новое движение живых всячески избегало любых стычек с фанатами чистых, во избежание создания прецедента политической борьбы и вообще они старались быть пассивны и в тени обыденного народа. Но ту функцию, что рассчитывали теневые бонзы породившие движение чистых, их апологеты уже отыграли и теперь можно было менять фронт, что они и сделали, толкнув второе движение «поклонников кукол». Не мытьём так катаньем, не нытьём так матами, - надо было втереться в настроение всех прослойков населения города. И тут нежданно нагрянула какая-то русская мафия? Нэсси потом поняла, что это тоже заказ по душу кукол, ибо что-то решили толкнуть через неё.
– «И как мы тут устроились? Говорят ты тут была звездой, когда гуляла по сцене без портков и рисуясь своей лоханкой. И это дщерь великой Руси? Вот были проездом на гастролях и решили заглянуть на родимую моську. Может ты нам тут что покажешь из своего репертуара?», - говорил атаман мафии Кирилл, когда Настю изловили и приволокли в номер гранд-отеля.
– «Да что ты Кириллушка, они же тут дикие европопы, они настоящей лоханки-то никогда не видели, с того она и стала знаменитостью. Да к тому она ещё из хэви метал. Молодец красавица! Как расписала тут Кровавую Мэри охаживая рокеров гитарой за два лимона баксов! Вот это я понимаю по-русски!», - вступился за Настю, правая рука босса Артём Дыба и все заулыбались, рассматривая красавицу в плане как её станут хором тут трахать. Настя молча рассматривала ботинки и корочки на гостях.
– «Ну что молчишь звезда? С тобой разговаривают и пока по человечьему. Если парень говорит - надо отвечать, иначе мы чего доброго поймём тут тебя неправильно? Ты откуда родом? Воронежская вроде?», - вставил наиболее рьяный боец по прозвищу Кумар и сделал вызывающий вид, что не потерпит отмазок.
– «Она тут скромницей стала и холодной, как европейский лёд. Видишь стесняется земляков. Да утешься красавица! Мы тут все свои родные ряхи. Шуткуем просто по-русски. Или ты родную речь уже позабыла в этой культурной державе мышиных королей. Издай нам хоть звук какой или словечко. Просим!», - с ехидцей поддел Настю, ещё один соловушка сладкоголосый, киллер Урман и Настя с интересом рассмотрела его физию и наконец сплюнув на пол выдала под занавес, - «С чего же, узнаю родную речь. Только матов чего-то маловато. По таким моськам уже всё расписано наперёд что, как и чего. Так и рот разевать не надо. В гастроли они заехали. Ваш бес зазря не катается. Наняли, и от баксов кармашки трещат, теперь романтики только не хватает в стиле хэви метал. Что вам, лоханкой перед носами покрутить? И где вас таких тут только откопали? Псы борзые»;
Насколько пассивно она произнесла такую речь – не возможно было найти и зацепочки на эмоции или чувства, словно они тут для неё призраки или пустое место. Мафиози занятно переглянулись, вечеринка обещается быть интересной. Вот если бы она в ноги пала пощады прося, это было бы скучнее. А вот хэви...
Ингерту сообщили буквально сразу и он потерял голову, ему было более чем жаль Нэсси, но он был наслышан насколько варварская и безжалостная русская мафия. И главное, что и ежу понятно, это из-за него. Их натуры были не просто схожи по несчастью и печали. И она вытащила его театр довольно быстро на признание. Он знал одно – она себя не жалела и не ставила во главу угла. Отчаянная и решительная она была этим уже прекрасна. И та милая русская девчушка, которую он однажды застал в номере гранд-отеля. Девчонки поддавшись его настроению переживали за Настю тоже. Да и русская мафия из своего визита никогда тайны и не делала. И приезжая в какой город, они от порога ходили с наглыми физиями и голосили шутливо понося европейцев и вид города на ядрёном русском наречии. Но и повода для полисменов не давали, чтоб крутить их от порога. И теперь Ингерт и другие трезвонили по телефонам пытаясь найти поддержку для Нэсси, а сам Ингерт уже решился не откладывая ехать в город. Бойцы во главе с Кози и Триди и их малым войском решили ехать с ним, но часть обороны на всякий случай оставили и дали наказ для эвакуации кукол в случай нападки мафии. В то, что опять нагрянут военные, никто толком не рассчитывал. А может это и есть хитрый маневр и ловушка для Ингерта? А уж куклы, куда они без него денутся? Давай...

 Настя махалась как могла оттягивая время и раззадоривая страсти мафии. Она уже отчасти была в порванной одежде и со следами крови на лице и руках.
– «Ублюдки. Кобели вонючие», - говорила она смело улыбаясь в их лица, не обращая внимания в раже поединка на свои раны, кровь и рваную одежду, отчаянная и решительная с растрёпанными волосами, она была по своему прекрасна и когда её умудрились-таки сбить с ног, вылетели стекла окна и что-то рвануло. Затем вылетела дверь и два соседних окна. Отборные бойцы в тяжёлой броне были как шкафы и с холодными лицами. Мафия не успела сделать толком ничего, их рубили короткими приёмами ударов рук и ног и пару дёрнувшихся за оружием пристрелили сразу. Тут не было полиции и прав человека, которые подолгу нянчились с мафиози, предлагая по мегафонам из укрытий сдаваться. Военным было на всё начхать. Потом избитых и связанных едва стоящих на ногах, грубо забросили в бронетранспортёр, стоящий на парах у фойе отеля. А Настя ещё в безумии ража всё била и била, уже итак едва живых мафиози, - «Вот вам ****и за Россию и хэви метал!».
Пока её не оттащили и оказали первую помощь в обработке ран. И оставив одну в гостинице, укатили. Настя сидела среди разбитой мебели и разбросанного сора по полу и ревела в голос, как простая русская баба. Ингерт буквально ворвался в номер, где уже у входа столпилось народу из молодёжи, но никто не решался войти, и бухнувшись рядом с Настей рядом, крепко обнял её и заплакал тоже. Это всё из-за него. Так они и сидели плача и были счастливы друг другом и тем, что всё обошлось. Ингерт придя в чувства, сказал что он её увезёт в посёлок, он её тут больше одну не оставит. Но она всё спрашивала, кто это такие? И откуда взялись военные. В то время из заложников освободили и отца и мать Насти. Ущерб отелю возместили из казны короны и тут двух мнений быть не могло – это войска короны. Значит корона заинтересована и в Ингерте и в его близких. После этого случая движение чистых и вообще пошло в упадок и тут произошло другое, чего никак не ожидали боссы этой волны – часть решительных сторонников чистых пошли волной против боссов, посчитав себя обманутыми и оскорблёнными. Боссы стали создавать боевиков и толкать из сохранившихся фанатиков, ибо у оскорблённых оказались некоторые связи и наверху.
– «Это очень просто, взять известные человечеству принципы морали и нравственности и сотворить из них шоу-бизнес и политику!», - сказал один лидер из «пострадавших».
– «Все наслышаны про чуму коммунизма!? Так вот коммунисты взяли от начала своей власти на вооружение морально-нравственные кодексы человека. Но что они за этой ширмой сотворили!», - сказала Нэсси. Именно из-за военных, город стал колоться на королевских и политических, притом, что обе строны договорились не мешать друг другу и не противоборствовать, поделив сферу влияния среди горожан. Королевское стало всё в сути натуральное и духовное, а политическое – материальное и искусственное. Правда там были спорные стороны, но их решали сообща с обеих сторон. Главный принцип – никаких войн и революций. Молодой художник Глен Малковски написал картину «Лицо идеалов» на которой были изображены не прямо но символически Ингерт в обнимку с Нэсси в хаосе разгромленного номера отеля и в слезах на глазах, которые растекались вокруг идеальными узорами. И эта картина стала как трибун и призыв; сохранить молодость и любовь нашего города. Теперь многие уже считали, что в городе, в богатых лицах - злые силы, которые подстроили свинью не только Ингерту и Нэсси не считая кукол, - это был удар и по молодёжи города.
– «Всё ради личного величия, толстого кошелька и теневой власти. Всё ради шоу и бизнеса. Всех в одно тупое стадо рабов моды и политики. Вот она наша демократия и вот они наши золотые отцы города!», - этот лозунг-посмешище выдвинул один из молодёжных лидеров «живых» Эдвин Адамаст. В городе начиналось хаотичное брожение и многие выступали, чтоб вернуть в город кукол и дать бойкот верхам. Верха тоже кололись на сторонников Ингерта с куклами, раз ими заинтересована корона, и политическими, в стремлении любой ценой удержать свой рынок и влияние. С той поры активно стали развиваться кустари, подчас и одиночки и их ручная работа скупалась охотно и по завышенной цене. Это было как протест шоу-бизнесу и политике рекламы. Положение у многих дельцов и предпринимателей в городе стало весьма шатким и именно они, типа мелкой буржуазии и толкнули некую революцию, против всех крупных бонзов. В итоге, из крупных предпринимателей оставались единицы и массовые компании дающие крупные доходы, стало организовать невозможно. На освободившиеся средства население стало делать фонды движений и больше уделять средств для молодёжи.
– «Пусть молодые лучше тратят деньги на выпивку в барах и девочек, чем станут ишаками очередной рекламной компании», - высказался один добронравный пожилой горожанин.