Колокол

    Речушка, берегом которой шел Вадим, сделала крутой поворот и впереди, наконец, показалось озеро. Было оно небольшое, с заболоченными берегами с трех сторон и крутым косогором с четвертой, на котором виднелись стены заброшенных домов, а из-за них на самом верху выглядывала полуразрушенная церковь.

 Подойдя к воде, Вадим снял  рюкзак и повалился на траву. Путь оказался труднее, чем он предполагал. Со времен его детства, когда Вадим был здесь последний раз, прошло много лет. Тогда сюда вела дорога, и на местных пожнях косили траву. Дома еще стояли крепкими, и только церквушка, кажется, была такой же. Десятилетним мальчишкой отец взял его однажды на сенокос в свою родную деревню, уже тогда, стоявшую пустой.  Они долго бродили вокруг озера, и отец показывал ему  места, где провел  детство, потом привел к церкви и как - то странно поглаживая рукой ее оголившийся кирпич сказал:
- А здесь меня крестили,-
 и вздохнул.

Вадим не знал, почему эта заброшенная карельская деревня все чаще вспоминается ему, но однажды увидев во сне давно умершего отца, вдруг ощутил пронзительное  желание побывать здесь снова и словно прикоснуться к своему детству. Прожив большую часть своей жизни, он только недавно стал задумываться о вере, о Боге, о своем назначении и смысле своего существования, и вдруг однажды остро почувствовал необходимость писать рассказы, в которых уходил от своего одиночества. Написав очередной рассказ, Вадим показывал его знакомым, людям нравились его рассказы, которые заставляли думать, как говорили они, но что  делать дальше  Вадим не знал и просто складывал листки с рассказами в папку.

Всплеск, что донесся из озера, заставил его приподняться. Через озеро, наискосок, переплывала лосиха. Ее голова, с большими ушами, четко выделялась над водой. Лосиха ничего не боялась и никуда не спешила, плыла размеренно и спокойно, являясь частью жизни  вокруг и добавляя еще одну черточку в ее совершенство.    
 
 Вадим посмотрел, как  выйдя из воды, и показав себя во всей красе, она скрылась в кустах, затем поднялся и, достав палатку, начал ее устанавливать. День заканчивался, давала  знать о себе усталость, и пора было подумать о ночлеге. 

Поужинав, Вадим забрался в палатку, послушал ночную тишину и уснул. Проснулся он от порыва ветра и какого–то странного звука, который пронесся как вздох и исчез. Не понимая, что это, Вадим вслушивался в ночную тишину, но звук больше не повторялся, и он заснул снова. Утром, вспомнив о нем, Вадим вдруг понял, что уже слышал этот звук раньше. Так звучит колокол, когда язык не ударяет по нему в полную силу, а только слегка прикасается и колокол, отзываясь на это,  звучит нежно и тонко.  Умываясь и готовя завтрак, Вадим еще чувствовал   в себе этот звук, не понимая, откуда он мог здесь появиться.

 Весь день Вадим провел на озере и только к вечеру вернулся к палатке. Поужинав, он пошел к церквушке. Когда-то белые стены ее почернели, окон и дверей не было, внутри было полно мусора, а в середине,  на полу, были видны следы костра. Видимо, после закрытия, церковь  использовали вместо склада,  крыша, заменившая купол, еще сохранилась, и в непогоду здесь ночевали рыбаки.  Обойдя церковь, Вадим с удивлением увидел небольшую звонницу со старой лестницей, ведущей наверх. Осторожно ступая по шатким ступеням, он поднялся   и замер от красоты, открывшейся перед ним. На все стороны уходило зеленое раздолье лесов, украшенное с одной стороны озером, и казалось, раздолью этому, нет  конца.

 Налетевший порыв ветра закачал ближайшие ветки, и вдруг   Вадим услышал знакомый звук. Оглянувшись, в углу звонницы, он обнаружил  колокол. Подойдя к нему, Вадим увидел, что язык колокола вырван, а вместо него, на веревочке, привязан  старинный четырехгранный гвоздь. От ветра гвоздь раскачивался и, в какой-то момент, ударял по стенке колокола. Кто и зачем сделал это, было непонятно. Постояв еще  немного, Вадим спустился вниз.

Земля у  звонницы была усыпана недавно обвалившимися кирпичами. В углу этой кучи он заметил странный предмет, вытянув который, Вадим вдруг понял, что это  язык колокола, наверное, тот самый. Должно быть, спрятанный в стене, он вывалился наружу вместе с кирпичами. Держа в руках язык колокола, Вадим  почувствовал неудержимое желание услышать звон колокола в полную силу. Он сходил к палатке и, взяв инструмент, вернулся обратно.

 Приладить язык на место  долго не получалось и только поздно вечером  все было готово. Вадим привязал к языку веревку и, отойдя немного, резко потянул ее. Голос у колокола был звучным, раз за разом, подчиняясь какому-то внутреннему ритму, тянул веревку Вадим, и печальные звуки вечернего колокола уплывали в зеленую тишину. Было во всем этом что-то завораживающее. Садящееся солнце, притихший лес, озеро с полоской заката на воде и колокол, напоминающий о бренности всего живого.

В эту ночь ему приснился отец, который стоял рядом с церковью и слушал звон колокола, а внизу  жила своей жизнью деревня.

Всю неделю, вечерами поднимался Вадим на звонницу, и чистые протяжные звуки одинокого колокола звучали над окрестными лесами. Перед возвращением, уже сложив все вещи, он пришел к колоколу. Вадим не стал снимать язык, лишь покрепче привязав его веревкой к стене.

Подходя к деревне, где у старика Митрича неделю назад он оставил машину, Вадим увидел людей, стоявших на улице.
- Ну что пожил  в тишине? – встретил его Митрич.
- Да, пожил бы и еще, да домой пора - ответил Вадим и поинтересовался:
- А что это люди на улице стоят?
- Колокол ждут. У нас уже вот несколько дней по вечерам колокол звонит. Протяжно так, печально, словно зовет. В деревне – то одни пожилые остались, церкви нет и вдруг колокол!

- Не будет сегодня звона,- вздохнул Вадим.

И он  рассказал обо всем Митричу. Тот долго молчал, отвернувшись и глядя в окно, потом поставил на плитку чайник и повернулся к Вадиму.
- Значит, это ты. Правду мне отец говорил, что звон колоколов той церкви во всех окрестных селах слышан был.

 Он вдруг улыбнулся.

- А ведь ты молодец, парень. Женщины-то наши сговорились на следующей неделе в город поехать, в церковь сходить, хотят с батюшкой поговорить, чтобы хоть раз в месяц  сюда приезжал. Значит, услышали они зов. Ведь истосковался народ по вере, истомился.  Иногда бывает, слабого  толчка не хватает человеку, чтобы взор свой к Богу обратить. Может ты, этим звоном и поможешь кому.

Спать легли поздно. Вадим с удивлением заметил, насколько легко ему общаться с Митричем, который умел слушать и слышать другого человека.

Уезжал он рано утром. Провожая его, Митрич,  которому вечером,  Вадим читал свои рассказы, сказал:

- Писать не переставай. Такое  Богом дается. А что не знаешь, что дальше делать – не беда. Пиши и людям давай читать.  Может ты своим рассказом, как здесь звоном колокольным и подтолкнешь кого. Ведь сам говорил – задумываются люди.

Обнимая его на прощание, Вадим вдруг почувствовал на своих глазах слезы. В этой далекой деревне, он оставлял человека,  с его добротой   и участием, ставшего таким  близким. Выйдя за ворота, Вадим сел в машину и посигналив на прощание, тронулся в путь.

 Через полчаса по крыше машины застучал дождь. И глядя сквозь лобовое  стекло на мокрую дорогу думал Вадим о  заброшенной церкви, о людях, живущих здесь  и о  вере,  которую пробудил в душах этих людей колокол.