Глава VIII Сума

        Кашалот сидел в машине в ожидании заказа, обдумывая хлипкое положение, прокручивая варианты действий. Нужно рвать когти. Где упасть на дно? Проблема. Сорвусь – Гонор сдаст. А если он уже стуканул Гиви и молчит? Вряд ли, но настучит непременно. В любом случае, надо бежать. Пришить Гонора? Слишком высоко летает. Поднимется зверский шум. Менты землю разроют. А если он попадёт к ментам? Расколется. И меня сдаст. Не партизан – молчать не будет. Нужно делать ноги. Замести следы…

        «Мигалки» завыли на всю Андреевскую, мимо промчались внедорожники с московскими номерами. Президентский кортеж? А где мотоциклисты? По новостям молчок.

        Заурчал взведённый мотор такси. Каша покатил за джипами из любопытства, «нечего делать» и отвлечься от раздумий. Нагнал у здания УВД. Из внедорожников выпрыгнули бритоголовые парни в цветастых рубахах, раскурились, осмотрелись. С подножки соскочил низкорослый кавказец.

        «Гиви! - таксист инстинктивно съехал под руль, вгляделся в щёлку между панелью приборов и ободом рулевого колеса. – Что забыли в мусарне? Если в городе братва, то мне хана. Могут случайно запалить. Либо сами, либо менты найдут. Я вроде нигде особо не светился. Работа, общага, Баба Маня».

        - Шеф, свободен? – в окошко постучал лысый хохол, расплывшийся от сала.
        - Извини, брат, вызов! - Кашалот всплыл из укрытия, закрыл окно.

        Взревел двигатель, машина рванула с низкого старта. Короткий заезд в магазин и на окраину. Знакомый дом. Покосившаяся ограда. Скрипучая калитка. Торчащая в огороде бабка.

        - Бог помощь! – крикнул рецидивист.

        Бабулька обернулась, отёрла пот со лба, присмотрелась:
        - А-а, это ты Димочка. Здраствуй, здраствуй, милёнок. Навестить приехав?
        - Есть повод! – Каша излучал праздник. – У меня сегодня день рождения, а выпить не с кем.
        - Да ты шо! Проходи в хату. Продуктов-то навёз… - баба Маня всегда радовалась провизии, голод послевоенных лет неизгладимо въелся в память. - Вот, кто мне бельевую верёвку натянет, а то твой дружок съехав, и попросить некого. А ты давно не наведывался, совсем позабыв старуху…

        Дом пахнул ветхостью, затхлостью и лекарствами. Пакеты подмяли кухонный стол. На тусклый свет вылезли салями, готовые салаты и бутылка красного. Таксист смял хрустящий пакет, поискал глазами корзину.

        - Что ты? Дай сюды, - запротестовала бабка, отирая руки от прилипшей грязи, - в хозяйстве всё сгодится.
        Заботливо разгладила пакет о передник, свистнул вырвавшийся на свободу воздух, полиэтилену нашлось пристанище на печке.

        - Давай, мать, я за тобой поухаживаю, - губы до ушей напоминали оскал. В среде, где смех воспринимается как заискивание, улыбка превращается в гримасу.
        - Поухаживай, поухаживай. Я раньше, ох, какая молодка была! Вся деревня за мной бегала. Парубки, один краше другого, на игрища зазывали. Это сейчас Калтыг – город, а раньше и на станицу не тянул.
        - Да вы и сейчас… бабулька хоть куда!
        - Ой, щас старуха никудышняя. Скорей бы уж Господь прибрав, а то всё вожусь…

        Мягко выхлопнула пробка, вино зажурчала по бокалам, хрустнула упаковка раскрывшегося оливье.

        - Ой, совсем забыла. Надо ж тады грабли убрать, а то не доползу до огорода. Я как грамулечку выпью, так давление скачет. Но сегодня грех не выпить за твое здоровье. Ох, Димочка, дуже я к тебе прикипела. Ты ж мне, как родненький. Сыночек…

        Бабка, поохивая, сходила на улицу, скоро вернулась. Кашалот преподнёс бокал:
        - Давай, мать, будь здорова!
        - И тебе, милай! Живи до моих годов. Хватит ходить бобылем, пора семью заводить, деток…
        - Спасибо, спасибо, бабушка, пей.
        - …чтоб дом полная чаша! И всё тебя в жизни радовало. Чтоб печали и невзгоды обошли стороной, чтоб…

        Таксист устал дожидаться, осушил первым.

        - Ну ладно, - поглядела бабуля и пригубила.
        - Э-э нет, первый тост до дна!
        Татуированная рука подтолкнула ножку бокала. Баба Маня докончила.
        - Закусывайте, закусывайте.

        Пододвинулись салаты, колбаса, пшеничная нарезка.
        - Ой, а вилки-то мы забыли, - бабка направилась к посуде.

        Вдруг остановилась, пошатнулась.
        - Ой, чтой-то мне… дурно. В голову вступило…
        - Ну-у, мать, совсем ослабла, - поддержал за руку «родненький». - Ещё в прошлом году мы с тобой вечерами сиживали, а теперь…

        Хозяйка опёрлась на помощника:
        - Ох, проводи меня до постельки, полежу часик, а то совсем худо. Чую скоро призовёт, намаялась за жисть... Господи Исусе Христе.

        Старушка перекрестилась на образа. Каша проводил в спальню, уложил на замшелое покрывало.

        - Димочка, вот верёвка, - бабка указала на моток, лежащей на прикроватном стуле, - натянул бы пока.
        - Лежи, отдыхай, мать. Я не тороплюсь, потом покажешь, где натягивать. Пойду на воздух, курну.

        Рецидивист взял в сарае лопату, прошёл в конец хозяйства к деревянному нужнику с покосившейся дверцей. Воткнул штык у навозной кучи, поплевал на руки. Не спеша взялся за перенос натуральных удобрений в сторону. Методично очистил площадку, ушёл на штык вглубь. Копнул глубже, копнул ещё, разгрёб всю площадку по диаметру недавнего навоза. Настигла паника. Судорожно копал, тыкал в землю, надеясь достучаться до надежды. Пот струился градом, мухи облепили, как скотину, оводы сосали кровь. Кашалот отмахивался, утирался и вновь вгрызался в землю. Через час безостановочной работы на месте навозной кучи зиял котлован на метр в глубину. Старатель присел на землю, сокрушаясь, туго соображая от усталости.

        - Шо, Димочка, - пробормотали над ухом, - не отыскивается клад?

        Таксист подпрыгнул, как ужаленный, живо обернулся:
        - Фу-у… Баба Маня.
        - Испужался?

        Рецидивист быстро поднялся, вплотную подошёл к бабке, схватил за руки:
        - Где?!
        - Значит, всё-таки ты зарыл, - улыбалась старушка. – А я гадала, кто мог такое богатство сховать? Думала в милицию снесть, но решила обождать…
        - Где?! – Кашалот сильно тряхнул бабку.
        - Ох, не тряси так сильно, руки вырвешь. Цело твоё сокровище. В спальне под кроватью, в сундуке.

        Каша рванул к дому, антилопой перемахнул через штакетник, грязные штиблеты протаранили до спальни. Из-под кровати полетели в стороны чемоданы всех мастей, со скрипом половиц вылез добротный сундук на ржавом замке. Резкий рывок. Петли зашатались, хрустнули, но сдержали. Два мощных рывка вдогонку – безрезультатно. Рецидивист подскочил, припустил на улицу, столкнулся в дверях с хозяйкой.

        - Ключ! – взревел «родненький».
        - Не пужайся, никуда твое «добро» не делось, - баба Маня достала связку ключей, начала перебирать. – Какой же... ?

        Таксист вырвал, побежал обратно. Быстро подобрал нужный ключик, лязгнул замок, отлетел к стенке. Сундук открылся, обдал тлетворным запахом сопревшего навоза, показалась спортивная сумка с зелёным верхом. Вжикнула молния. Сумку доверху заполняли перетянутые резинками пачки долларов, евро, рублей. Каша «уфнул» от облегчения, сел на полу, вытер пот.

        Зашла бабка:
        - Найшов свой «Абибас»?
        - Нашёл, - скалился рецидивист. Пошарил глазами по комнате, встал в рост, взял бельевую верёвку. – Пойдём, мать… Натягивать.
        - Очахни, а то весь в поте, продует, небось…
        - Ничего, мать. Пойдём.

        Как только бабулька повернулась к выходу, на старческую шею накинулась петля, крепко стянули привычные руки. Баба Маня затрепетала, пыталась ухватиться за верёвку, сильно врезавшуюся в кожу. С головы слетел платок, жертва успела дважды дохнуть и обмякла. Мешком повисла на руках убийцы. «Родненький» заглянул в глаза старушки – зрачки-стекляшки. Подхватил на руки, аккуратно уложил на кровать. Разгладил складки на переднике, приложился ухом к груди, пытаясь услышать жизнь. Поднял воротник, закрыл шею. Щёлкнули замки чемоданчика в серую полоску, на пол вытряхнулись платья, от времени превратившиеся в тряпки. Бережные руки переложили «клад» в освобождённую ёмкость, в сумку запихнули платья. Остальные чемоданы и смердящая сумка вернулись на место, замок вновь закрыл сундук, ключи осели в кармане старушечьего халата. Придирчивый взгляд окинул комнату, штиблеты зашагали прочь, крепкие руки сжимали чёрную ручку чемодана.

        На кухне убийца захлопнул салаты, ввинтил пробку в бутылку вина, вымыл бокалы под рукомойником. Яства собрались в пакет, пригревшийся на печке с легкой руки покойницы.

        Осторожно ступая, Кашалот вышел за калитку. У машины огляделся по соседским окнам - никого. Сумка с продуктами повисла на крючке в багажнике, чемоданчик в серую полоску расположился на передне-пассажирском месте, рядом с незаменимой на юге минералкой. Таксист взял рацию:
        - Диспетчер.

        Из помех вызрел нежно-девичий голос:
        - Диспетчер слушает.
        - У меня подвернулся заказ на Лиговскую. Оттуда достали билеты. Я отъеду. Потом поторчу, может, кого зацеплю в обратку.
        - Принято. Желаем вам и вашим пассажирам приятной поездки!

        Рация заскрежетала помехами. Каша выключил. Заурчал двигатель, такси размеренно покатило прочь, через пару кварталов понеслось к шоссе.

        Дорогу до станции одолевали мрачные мысли. Поменять паспорт – легко. Можно стащить у первого подвыпившего лопуха. Что дальше? Куда податься?

        Рецидивист поглядывал в зеркало заднего вида. На отдалении пристроился чёрный внедорожник. Пасут? Не может быть. Даже если Гонор сдал меня Гиви, так быстро бы не вычислили. Кашалот всмотрелся в белую рамку на бампере - номера краснодарские, успокоился.

        Такси прикатило к вокзалу, где когда-то подобрало Германа, заняло местечко на отшибе. Крутанулась крышка минералки, пара жадных глотков, газированный выдох.

        В окошко постучали, Каша глянул - добродушный парень в голубой рубашке и солнцезащитных очках.

        - Не работаю, - приоткрыл дверь таксист. – Поищи других.
        - Братан, срочно нужно в Калтыг. Два счётчика! – потенциальный пассажир схватился за дверь, нахально потянул на себя.
        - Я что, неясно выражаюсь?! – рецидивист вспыхнул, подался вперед, наглость приставалы просила кулака.

        Но наглец опередил. Короткий тычок в солнечное сплетение – Кашалот охнул и согнулся, рискуя выпасть из машины. Перехватило дыхание, казалось, еще пара секунд и задохнёшься. Беспомощный рот жадно ловил воздух. Бутылка шмякнула о землю, зажурчала вода, растекаясь лужей.

        Рядом резко затормозил чёрный внедорожник. «Добродушный парень» извлёк таксиста из машины, словно мешок пуха. У Каши прорезались вдохи, грудь зашлась кашлем. Тренированные пальцы пришлись по глазам рецидивиста, волосатая рука зажала рот, глуша вскрик. Таксиста закинули на заднее сиденье джипа, голову накрыл холщовый мешок.

        Кашалот заорал во всё горло, рванулся наугад. Лёгкий удар в шею, как нажатие на кнопку «выкл», вырубило сознание.

        Продолжение - http://www.proza.ru/2014/08/28/671