Детство

Лето было жарким и сухим. Впрочем как всегда, как и сейчас. А каким ему ещё быть на Дону, где основным цветом с середины июня и по октябрь является жёлтый. Желтая трава в степи, жёлтый песок оврагов и карьеров, жёлтое солнце, встающее раньше самых первых жаворонков и уходящее за горизонт после того, как самые завзятые доминошники перестанут стучать костяшками за облупленным столом во дворе.
В очередной раз решив всё начать с начала и поработать над собой, теперь уже основательно, я стал бегать по утрам. Сразу возле дома Тузловка, маленькая степная речка, говорят, при Петре бывшая даже судоходной, делала изгиб и уходила в степь перпендикулярно городу. Вдоль речки тянулась улочка одноэтажных домиков селекционной станции. А оканчивалась она у заводского профилактория. В профилактории не было постоянных отдыхающих. Людей вечером с завода привозил служебный автобус. Ужин, процедуры, сон в номерах, типа гостиничных, и утром после завтрака опять на завод. Зато у профилактория был свой пляж. Песчаный, насыпной. Получалось примерно два километра от дома до пляжа. Затем зарядка на прохладном после ночи песке и в воду. Вода не успевшая остыть за ночь была как парное молоко. Переплыв пару раз туда-обратно, благо ширина реки не превышала ширину стандартного бассейна, хорошо было лечь на воде на спину, раскинуть руки и смотреть, как жёлтый диск солнца медленно начинает своё восхождение в небо. У окружающих главный корпус деревьев сначала появляются, а затем исчезают тени. С солнцем появляются звуки. Что-то, кто-то проснувшись пищит и шуршит в траве, что проходит по границе пляжа, в кустах и на редких деревьях. Затем натянув поверх мокрых плавок тренники, а на ноги кеды, два километра обратно. И хоть атлантом это меня так и не сделало, но внутреннее ощущение того, что день начат правильно и позитивно давало. А это уже немало.
В то утро стоило мне только начать свой первый заплыв к противоположному берегу, как из санатория вышла молодая женщина и скинув у воды халатик в купальнике вошла в воду. Днём этот пляж был более чем востребованным, детвора, бабушки с внуками, люди из ближайшего микрорайона. Но по утрам я привык, что я там один. Сбитый с привычной волны я задержался у другого берега и сурово взирал оттуда на нарушительницу своего одиночества. Женщина же проведя в воде не более двух минут вышла и подобрав свой халатик шагнула на тропинку, что вела от пляжа через камыши к лодочной станции. И зайдя в них метра на два стала снимать свой мокрый купальник. Камыш рос достаточно густо, но не сплошной стеной. В просвет между его стеблями мелькали то голое бедро, то изгиб груди. Сегодня молодёжь вряд ли меня поймёт. Но в те годы, когда мужики специально ходили в центральный универмаг чтобы поглазеть на упаковку от чулок, которая тогда не отличалась особой откровенностью, эти секунды подсмотренные через камыш, это было нечто. На следующее утро ситуация повторилась. И потом опять...
Если до этого я знал, что мне нужно бегать, то теперь я хотел бегать по утрам. И жалел лишь о том, что смена в заводском профилактории длится лишь две недели. А потом кончилось лето. Потом школа. Потом, значительно позже, я стал взрослым. Видел, был, пробовал столько и такого, о чём многие и не подозревают до самого конца своей жизни. Но капельки воды сверкающие на женском теле, как драгоценные камни, в лучах восходящего солнца, сквозь камыш, мельком я помню до сих пор. И вспоминать о них, почему то, немного грустно, но всегда приятно.