Двадцать лет спустя

В этом году, в августе, ровно 20 лет, как мы познакомились с Кириллом Ковальджи и Павлом Хмарой, на знойном берегу Дома творчества писателей в Коктебеле.
Купаюсь в синем море – топлес, беззаботная студентка московского Литературного института… Выхожу на берег... (потом, спустя годы, Павел Феликсович признался, что забыть не мог «появление Афродиты из волн морских» и  спросил у Ковальджи:
- Кирилл? Ты её знаешь?);))
Выхожу, значит, на берег. Смотрю – двое мужчин в шахматы играют. А рядом – тётка, с суровым взглядом советского человека, говорит громко, обращаясь ко мне:
 -- Девушка! Как вам не стыдно? Здесь, между прочим, писатели отдыхают, уважаемые люди! А вы тут голая!
-- Во-первых, -- отвечаю, -- я не голая, а во-вторых, я – сама писатель! Я, между прочим, в Литературный институт поступила! А туда не каждого берут…
И гордо вытираюсь полотенцем. Мужчины оторвались от шахматной доски и переглянулись с довольными улыбками. – Девушка, а вы в шахматы играете? – спросил один из них.
 – А как же? У меня первый разряд!
Мужчины почему-то рассмеялись. И позвали:
- Сыграйте с нами, ну пожалуйста!
В общем, обыграла я тогда одного из них, потому что моё заявление, что умею играть, он всерьёз не воспринял и не старался думать – снисходительно передвигал фигуры, пока не получил мат. Потребовал реванша.
- Да вы что? – простодушно удивилась я. – Хотите, чтобы я проиграла и расстроилась? Ну, нет. Я уйду победителем!
Реванш перенесли на вечер. Павел и Кирилл пришли ко мне в гости, мы сидели на лоджии, откуда открывался прекрасный вид на море и кипарисы и… Я играла на гитаре, которую привезла с собой. Я, честное слово, ещё не знала, с кем имею дело, и думала, что мои гости – из соседнего коммерческого санатория, к литературе вовсе не причастны, вела себя горделиво (а как же? я же – поэт!), рассказывала им, что такое аллитерация, почему Бродского считаю «литературным клептоманом» и… прочую «чушь прекрасную несла». Они слушали очень внимательно. Вообще, признаться, за свою жизнь я мало встречала таких доброжелательных и благодарных слушателей…
Ковальджи и Хмара до самого конца отпускного сезона держали меня в неведении, кто они и кем работают… Когда же мы, уезжая, поменялись визитками… Я всю дорогу до Москвы не могла отделаться от лёгкого шока. Хмара – ведущий сотрудник «Литературной газеты»?... Это ещё можно было пережить. Но… Ковальджи – профессор моего института?!!!  Как я могла его не знать? Что теперь будет? Меня, точно, исключат теперь из института за недостойное поведение… Вот о чём тогда переживала вполне серьёзно я, смешная и глупая. И было очень стыдно – за своё высокомерие и поучительность;)) «Поэтесса куева из города Одуева, -- бичевала я себя всю дорогу. – А вдруг как теперь исключат? Вот вернётся Ковальджи из отпуска и скажет: что это за неандертальцы у нас учатся, которые своих профессоров в лицо не знают?»
Конечно, как вы понимаете, волнения мои были напрасны. И – боле того – познакомься мы с Кириллом Владимировичем на учебной кафедре, а не случайно на морском побережье  – вряд ли стали тёплыми друзьями на всю жизнь… И с Павлом Хмарой – носителем удивительного тонкого чувства юмора, администратором «Клуба 12 стульев» в «Литературной газете», автором любимой мной с детства и до сих пор песни «Двести лет кукушка мне жизни нагадала», исполненной в далёких 80-х годах Малежиком…
Павла Феликсовича Хмару похоронили три года назад. Царствие Небесное, наш замечательный друг. Кирилл Ковальджи живёт и здравствует, редактирует замечательные журналы и помогает «вставать на крыло» молодым поэтам. Здоровья и радости Вам, Кирилл!
И, в заключение… Помню, как в детстве меня поразило название известной книги «Двадцать лет спустя» - 20 лет! Это же целая жизнь! Это же невозможно много!... Ну да, когда тебе всего 13-ть, так оно и есть…. А теперь – я тоже могу апеллировать такими сроками, десятилетиями… Это и грустно, но и – здОрово, господа, потому что это – жизнь!