Покаянное слово кулаку

Прошедшим страшным летом довелось объездить почти всю Центральную Россию. И порой картины Апокалипсиса тускнели по сравнению с реальностью. О сгоревших деревнях не говорю. И те, что уцелели, в дыму, чадящем зловонии, зияющие почерневшими провалившимися крышами, пустыми оконными проемами, заколоченными дверьми, с поваленными сгнившими изгородями, заросшие борщевиком, производили впечатление наступившего конца света.

Земля, отнятая у кулаков, досталась латифундистам

На живописнейшем берегу притока Волги, в одной из вымерших деревень, которая мне с детства запомнилась запахом сена, парного молока, горячей корочкой только вынутого из печи пирога с черникой, я встретил старушку, доживающую век в покосившейся избе. Ни губ, ни глаз её почти не было видно в паутине морщин. Непомерно крупные по сравнению с иссохшим старушечьим тельцем, оплетённые почти бесцветными венами, узловатые кисти рук неподвижно лежали у нее на коленях, будто сделали все, что могли, и устали уже навсегда. Слово за слово, с помощью нехитрой снеди, оказавшейся в машине, мы разговорились.
- Не боитесь вы поджариться, Мария Ивановна?
- Давно уж отбоялась я свое, сынок. Все жариться будем – на сковороде в аду.
- Неужто – все?
- Все, сынок, - заверила бабуля. – За то, что сотворили мы с землей. С Россией нашей.
В избушке, после пары-тройки стопок горькой, перекрестившись на закоптевшую, растрескавшуюся икону Божией Матери, разоткровенничалась: отец её был кулаком в этой деревне, все на нем держалось, а она сюда вернулась после Севера, куда их семью в начале 30-х выслали, после скитаний и мытарств, уже в 80-х, доживать, лечь на родном погосте, но чадит вот и коптит, не прибирает ее Господь Бог…
- А кулаки такого бы не допустили, что теперь творится!
- Да какого, Марьивановна?
- Такого! – кивнула она в окно на задымленное, заросшее борщевиком, чапыжником и хмызняком поле. – Ты, сынок, хоть знаешь, кто такие были кулаки? Они же всю Россию и весь мир кормили!.. Лет пятнадцать назад купил здесь все вокруг какой-то из Москвы, на больших черных машинах приезжал, потом его по телевизору показывали, но больше тут не появлялись…
И мысленно обратился я, вспомнивший (как и многие, мне кажется, в России), что дед землю пахал, задумавший и сам вернуться к земле, то есть обзавестись крестьянским хозяйством, заведомо обрекая себя на хождение по мукам (кабинетам), к истории кулачества как такового и вообще крестьянства. Не углубляясь в старину седую, обозначим вехи «ста лет одиночества» крестьянства.
Кстати говоря, крепостное право просуществовало в России всего два с половиной столетия, с 1597 по 1861 год. Сколько на Западе звучало обличений по этому поводу! Однако заметим, что закрепощение русских крестьян произошло в самом конце ХVI века в виде их прикрепления к земле (в 1597 году отменили их право менять работодателя) и это воспринималось тогда как часть необходимого для всех православного послушания: Россия, обороняясь от множества врагов, выходила к своим жизненно важным геополитическим рубежам, и тогда жертвенно служить государству были обязаны все, каждый на своем месте – и крестьяне, и дворяне (они за военную службу получали поместья без права передачи их по наследству), и сам Царь.
Более всего ужесточению нашего крепостного права поспособствовали «великие европеизаторы» Петр I и Екатерина II. Поместья стали наследственными, к тому же был совершенно изменен и даже извращен смысл крепостного права, когда в 1762 году указом Петра III, а затем екатерининской жалованной грамотой дворянству (1785) дворяне были освобождены от повинности служения, получив крестьян в личную собственность – этим нарушилось прежнее понятие справедливости. B то произошло именно вследствие европеизации России нашими монархами-западниками, поскольку в таком же виде крепостное право задолго до России было введено во многих европейских странах и продержалось там гораздо дольше – особенно в Германии. Показательно, что русское выражение «крепостное право» изначально означает именно прикрепление к земле; тогда как, например, соответствующий немецкий термин Leibeigenschaft имеет совсем иной смысл: «полная личная собственность». В России крепостные имели не более 280 рабочих дней в году, могли надолго уходить на промыслы, вели торговлю, владели заводами, трактирами, речными судами и сами нередко имели крепостных. Конечно, положение их во многом зависело от хозяина. Крестьяне считали свою зависимость временной, переносили ее с христианским терпением и достоинством, – свидетельствовал путешествовавший по России англичанин. На вопрос, что его более всего поразило в русском крестьянине, англичанин ответил: «Его опрятность, смышленость и свобода... Взгляните на него: что может быть свободнее его обращения! Есть ли и тень рабского унижения в его поступи и речи?». Вот и Наполеон в 1812 году надеялся, что русские крепостные будут приветствовать его как освободителя, но получил всенародный отпор и понес огромные потери от стихийно созданных крестьянами партизанских отрядов...
В царском Манифесте Александра II от 19 февраля 1861 г., который был оглашен в Прощеное (!) воскресенье во всех российских храмах, по поводу отмены крепостного права говорилось:
«Дворянство добровольно отказалось от права на личность крепостных людей... Дворянам предлежало ограничить свои права на крестьян и подъять трудности преобразования не без уменьшения своих выгод... Помещики, сохраняя право собственности на все принадлежащие им земли, предоставляют крестьянам, за установленные повинности, в постоянное пользование усадебную их оседлость и сверх того, для обеспечения быта их и исполнения обязанностей их пред Правительством, определенное в положениях количество полевой земли и других угодий. Пользуясь сим поземельным наделом, крестьяне за сие обязаны исполнять в пользу помещиков определенные в положениях повинности. В сем состоянии, которое есть переходное, крестьяне именуются временно-обязанными. Вместе с тем им дается право выкупать усадебную их оседлость, а с согласия помещиков они могут приобретать в собственность полевые земли и другие угодья, отведенные им в постоянное пользование. С таковым приобретением в собственность определенного количества земли крестьяне освободятся от обязанностей к помещикам по выкупленной земле и вступят в решительное состояние свободных крестьян-собственников».
«Равное право всех людей на пользование землей столь же очевидно, сколь и равное право дышать воздухом, - в 1875 году писал экономист, философ Генри Джордж. - Это право установлено самим фактом существования человечества. Ибо нельзя даже и предположить, чтобы некоторые люди имели право родиться и жить в этом мире, а другие - нет... Творец ниспослал нам даров, которых достаточно для всех. А мы, подобно свиньям, которые лезут к еде, топчем их в грязи и в то же время рвем и терзаем друг друга». В современной России Генри Джордж не очень популярен. Однако в конце XIX - начале XX в. к его идеям о едином земельном налоге проявляли большой интерес. В числе поклонников Джорджа был и Лев Толстой, который не только хорошо знал работы американского публициста, делал к ним комментарии, но и переписывался с ним. Они даже договорились о встрече. Джордж намеревался посетить Ясную Поляну, однако встреча не состоялась из-за его смерти. Суть проекта Генри Джорджа – фактически национализация земли (!), передача земли крестьянам от крупных землевладельцев без выкупа (при повальной бедности крестьянства выкуп просто невозможен!). Процесс передачи земель должен регулироваться способностью оплачивать земельный налог, ставки которого должны определяться исходя из рентной стоимости земельных участков.
Вспомнил я, выпивая горькую с Марией Ивановной и глядя сквозь крохотное покосившееся оконце за вымершую деревню и заросшее задымленное поле, и о Петре Аркадьевиче Столыпине, ныне популярном. Суть его реформы 1906-1911 годов была проста, понятна. И более чем актуальна сегодня. Напомним (молитва, говорят в народе, от повторения не стареет). Законодательно отменялся выкуп крестьянами наделов, каждый земледелец получал в собственность причитающуюся ему часть общинного надела. Любой крестьянин при желании мог прикупить помещичьи, казенные, удельные и иные земли по низкой цене. Предоставлялись широкие возможности для аренды земли, максимально упрощалось оформление. Стимулировалось переселение крестьян из западных, центральных и южных губерний, где крестьянство страдало от малоземелья, в Сибирь. С 1906 по 1914 год численность переселенцев и ходоков составила 3.760.868 человек. Был создан Крестьянский банк, выдававший льготные ссуды на покупку земли, инвентаря, строительство, переселение и др. Параллельно шло разрушение крестьянской общины (одна из важнейших составляющих реформы). Но Столыпин призывал разрушать общину осторожно, постепенно, ни в коем случае не насильственно. В речи на заседании Государственной Думы 5 декабря 1908 года он сказал: «В тех местностях России, где личность крестьянина получила уже определенное развитие, где община, как принудительный союз, ставит преграды для его самостоятельности, там необходимо дать ему свободу трудиться, богатеть, распоряжаться своей собственностью; надо дать ему власть над землею, надо избавить его от кабалы отживающего общинного строя. Закон вместе с тем не ломает общины в тех местах, где хлебопашество имеет второстепенное значение, где существуют другие условия, которые делают общину лучшим способом использования земли».
Результаты столыпинских реформ, венчавших земельные реформы с отмены крепостного права, впечатляют. Значительно увеличились размеры посевных площадей. Производство зерна с 1860 по 1913 год выросло в 2,6 раза (с 33 до 86 млн. тонн); картофеля - в 5,6 раза. Экспорт зерна возрос с 1,1 млн тонн до 10,6 млн тонн, составив 30% мирового. Россия заняла первое место в мировом экспорте зерна (США - третье место). Существенно выросла производительность труда: за 1860-1913 годы урожайность зерновых повысилась с 40 до 70% от американского уровня, надой молока от одной коровы составил 62%, продуктивность КРС - 60%, свиней - 70% от уровня США. Производство хлеба сосредоточилось главным образом в руках кулаков и новых помещиков, дававших 71,6% его общего количества. Ускоренно развивалась крестьянская и кредитная кооперация, росли денежные вклады крестьян в сберегательные кассы; увеличился приток иностранного капитала. В России началось образование слоя зажиточных крестьян: в первую очередь - создание хуторов и отрубов. К началу 1916 года в 47 губерниях Европейской части было образовано 1.000.696 таких поселений…
Столыпин считал крепкого, наделенного землей крестьянина фигурой, способной обеспечить подъем производительных сил в сельском хозяйстве, снабдить страну продовольствием. Известны его слова: «…нельзя составлять закон, исключительно имея в виду слабых и немощных, нет, в мировой борьбе, в соревновании народов почетное место могут занять только те из них, которые достигнут полного напряжения своей материальной и нравственной мощи»… (Он имел в виду тех, которых красные обзовут кулаками.)
Но проблемы с преобразованием общины и стали главным тормозом реформы. Многие, получив землю, так и не смогли развернуться – по совершенно разным причинам. Накануне революции по 40 губерниям Европейской России вышло из общины, закрепило землю в частную собственность только 24% от общего количества дворов, сосредоточив лишь 15% земли. Расслоение деревни усиливалось. Увеличивалось количество разорившихся не только крестьян, но и помещиков. Слой зажиточных крестьян, ведущих товарное хозяйство, мог бы быть больше, если бы реформа проводилась более последовательно и, главное,  длительно по времени. Недаром же для проведения своих реформ Столыпин просил 20 лет спокойного времени. Названный срок был необходим для поиска способов выравнивания губерний по качеству земель и наличию их на душу населения. Для него важно было, чтобы земли достались трудолюбивому, доброму хозяину. «Ясная и определенная правительственная программа является в этих видах совершенно необходимой, - предупреждал Столыпин. - Путем отчуждения, разделения частновладельческих земель земельный вопрос не решается. Это равносильно наложению пластыря на засоренную рану». В своей речи в Государственной Думе 10 мая 1907 г., посвященной быту крестьян и праву собственности на землю, он, обращаясь к радикалам, противникам государственного регулирования землеустройства, считавшим, что надо быстро поделить землю, сказал: «Пробыв около 10 лет у дела земельного устройства, я пришел к глубокому убеждению, что в деле этом нужен упорный труд, нужна продолжительная черновая работа… В западных государствах на это потребовались десятилетия…» Никаких 20 лет он не получил – напротив, был застрелен террористом в городском Киевском театре, нанятом теми, кто боялся стремительности развития России, становившейся поистине великой.
8 ноября 1918 года на совещании делегатов комитетов бедноты В.И. Ленин заявляет о решительной линии по ликвидации кулачества. У кулаков было изъято 50 миллионов гектаров земли, отняты средства производства. 30 января 1930 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло Постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Согласно этому постановлению, кулаки были разделены на три категории: контрреволюционный актив, организаторы террористических актов и восстаний; остальная часть контрреволюционного актива из наиболее богатых кулаков и полупомещиков; остальные кулаки. Контрреволюционный кулацкий актив было решено ликвидировать путем заключения в концлагеря, выселения в необжитые и малообжитые местности Северного края, Сибири, Урала, Казахстана не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры репрессии - расстрелом».
Спецсводка ОГПУ от 15 февраля: «При ликвидации кулаков как класса «изъято» в массовых операциях и при индивидуальных чистках 64 589 человек, из них в ходе подготовительных операций (1 категории) 52 166 человек, а в ходе массовых операций — 12 423 человека». Всего за 1930—1931 годы, как указано в справке Отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа, было отправлено на спецпоселение 381 026 семей общей численностью 1 803 392 человека…
Боролись и с «недобитыми кулаками», и с колхозниками, «не изжившими кулацких замашек». И не дай Бог что-то утаить от вездесущей советской власти!
Из письма М.А. Шолохова – И.В. Сталину.
4 апреля 1933г. Станица Вешенская
«…Официально и строжайше было воспрещено пускать в свои дома ночевать или греться выселенных. Им надлежало жить в сараях, в погребах, на улицах, в садах. Население было предупреждено: кто пустит выселенную семью - будет сам выселен с семьей. И выселяли только за то, что какой-нибудь колхозник, тронутый ревом замерзающих детишек, пускал своего выселенного соседа погреться. 1090 семей при 20-градусном морозе изо дня в день круглые сутки жили на улице. Днем, как тени, слонялись около своих замкнутых домов, а по ночам искали убежища от холода в сараях, в мякинниках. Но по закону, установленному крайкомом, им и там нельзя было ночевать! Председатели сельских советов и секретари ячеек посылали по улицам патрули, которые шарили по сараям и выгоняли семьи выкинутых из домов колхозников на улицы. Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти: в хут. Волоховском Лебяженского колхоза ночью, на лютом ветру, на морозе, когда даже собаки прячутся от холода, семьи выкинутых из домов жгли на проулках костры и сидели возле огня. Детей заворачивали в лохмотья и клали на оттаявшую от огня землю. Сплошной детский крик стоял над проулками. Да разве же можно так издеваться над людьми?
Мне казалось, что это один из овчинниковских перегибов, но в конце января или в начале февраля в Вешенскую приехал секретарь крайкома Зимин. По пути в Вешенскую он пробыл два часа в Чукаринском колхозе и на бюро РК выступил по поводу хода хлебозаготовок в этом колхозе. Первый вопрос, который он задал присутствовавшему на бюро секретарю Чукаринской ячейки: «Сколько у тебя выселенных из домов?». «Сорок восемь хозяйств». «Где они ночуют?» Секретарь ячейки засмеялся, потом ответил, что ночуют, мол, где придется. Зимин ему на это сказал: «А должны ночевать не у родственников, не в помещениях, а на улице!» После этого по району взяли линию еще круче. И выселенные стали замерзать. В Базковском колхозе выселили женщину с грудным ребенком. Всю ночь ходила она по хутору и просила, чтобы ее пустили с ребенком погреться. Не пустили, боясь, как бы самих не выселили. Под утро ребенок замерз на руках у матери. Сама мать обморозилась… Число замерзших не установлено, т. к. этой статистикой никто не интересовался и не интересуется; точно так же, как никто не интересуется количеством умерших от голода… Но выселение - это еще не самое главное. Вот перечисление способов, при помощи которых добыто 593 т хлеба.
Массовые избиения колхозников и единоличников. Сажание «в холодную». В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: «Скажешь, где яма! Опять подожгу!» В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос. В Наполовском колхозе уполномоченный РК, кандидат в члены бюро РК, Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом «прохладиться» выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руки наган и приказал: «Стреляйся, а нет - сам застрелю!» Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный), и, когда щелкнул боек, упал в обмороке. В Варваринском колхозе секретарь ячейки Аникеев на бригадном собрании заставил всю бригаду (мужчин и женщин, курящих и некурящих) курить махорку, а потом бросил на горячую плиту стручок красного перча (горчицы) и не приказал выходить из помещения. Этот же Аникеев и ряд работников агитколонны, командиром коей был кандидат в члены бюро РК Пашинский, при допросах в штабе колонны принуждали колхозников пить в огромном количестве воду, смешанную с салом, с пшеницей и с керосином. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков. Там же: закатывали в рядно и топтали ногами.
В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу догола и пустили, приказ бежать к хутору рысью. В Чукаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 чел. демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику - подозреваемому в краже - во двор (ночью), после короткого опроса выводил на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал «огонь» по связанному колхознику. Если устрашенный инсценировкой расстрела не признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь, били по дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова проделывали процедуру, предшествующую расстрелу. В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: «Где хлеб зарыл?» - «Не зарывал, товарищ!» - «Не зарывал? А, ну, высовывай язык! Стой так!». Шестьдесят взрослых людей, советских граждан, по приказу уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же штуку проделал Ковтун и в 7 и в 8 бригадах; с той только разницей, что в тех бригадах он помимо высовывания языков заставлял еще становиться на колени. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями красноармейцев, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к сожительству. В Солонцовском колхозе в помещение комсода внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом. В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали. Примеры эти можно бесконечно умножить. Это - не отдельные случаи загибов, это - узаконенный в районном масштабе – «метод» проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытали все эти «методы» на себе и после приходили ко мне с просьбами «прописать про это в газету». Помните ли Вы, Иосиф Виссарионович, очерк Короленко «В успокоенной деревне?» Так вот этакое «исчезание» было проделано не над тремя заподозренными в краже у кулака крестьянами, а над десятками тысяч колхозников. Причем, как видите, с более богатым применением технических средств и с большей изощренностью… Обойти молчанием то, что в течение трех месяцев творилось в Вешенском и Верхне-Донском районах, нельзя. Только на Вас надежда. Простите за многословность письма. Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины».
С приветом М. Шолохов
Андреа Грациози в книге «Великая крестьянская война в СССР» пишет: «С конца 1932 до лета 1933 года голод в Советском Союзе унес в семь раз больше жизней, чем Большой Террор 1937–1938 годов, хотя длительность его была в два с лишним раза короче. Результатом голода 1932–1933 годов стала гибель пяти миллионов человек (в это число не входят те сотни тысяч, а возможно, целый миллион жертв, что погибли в Казахстане и в других регионах Советского Союза, начиная с 1931 года)… Политические, психологические и демографические последствия голода 1932–1933 годов сказываются на постсоветском пространстве и по сей день. Кроме того, он существенно повлиял на жизнь тех стран, где живут общины иммигрантов, покинувших российскую империю и Советский Союз… Историческое и политическое значение этой трагедии по-прежнему очень велико».
В изданной Оксфордским университетом книге Роберта Конквеста «Скорбная жатва» о голоде в СССР 1932-1934 годов говорится о 14 миллионах умерших от голода.
А в завершение исторического экскурса – отрывок из уже послевоенной докладной.
«Крыльцо сельсовета забито опухшими от голода старушками и детьми-дистрофиками. В сельсовете доложили обстановку. Ночью было выявлено семь жутких фактов убийств и людоедство. Поедание трупов приняло массовый характер, причём умирающие старухи просят своих детей и внучат съесть их трупы, обещая им прощение грехов и спасение. Имеют место факты воровства трупов, связанных, но не захороненных на кладбище. Подворный обход выявил девяносто три трупа. Большинство трупов было спрятано в подвалах, погребах, сараях, на чердаках, в сугробах. У значительной части трупов обрезаны мякоть и конечности…»
Но вернёмся к истории новой России. В 1990 году во всех категориях хозяйств засевалось 117 млн гектаров земли, а в 2007-м – уже только 76 млн. Таким образом, на произвол судьбы, по данным Росстата, брошен 41 млн гектаров ценнейших пахотных угодий, а это площадь, превышающая пашню Франции, Италии, Испании вместе взятых! Никогда за всю историю земледелия, даже в самые жестокие военные времена, Россия не оставляла столько неухоженной земли. Речь не идет о сенокосах и пастбищах, занимающих 93 млн гектаров. О них забыли в первую очередь, еще в начале 90-х, когда началось уничтожение скота. Но распаханные угодья тогда берегли до последнего - под зерно. Теперь же хлебный клин претерпел чудовищные изменения. За неполных два десятилетия он сократился на 19 млн гектаров, то есть уменьшался в среднем на миллион в год! Впервые в истории появились области, где земледельцы почти прекратили выращивать главную продовольственную культуру. Новгородская область до реформ засевала зерновыми и зернобобовыми культурами 151 тыс. гектаров, ныне - менее 7 тыс., 4,6 процента ранее возделываемых площадей. В Псковской области до 1990 г. выращивали около 300 тыс. гектаров хлебных злаков, ныне -  менее 20 тыс. гектаров. Подобная ситуация сложилась в Смоленской, Тверской, Ярославской, Ивановской, Костромской и других областях. На 50-80 процентов уменьшили посевы зерновых 30 регионов России!.. По данным Федеральной таможенной службы,  только за прошедшие месяцы этого, 2010 года объемы поставок продовольственных товаров в Россию из государств дальнего зарубежья уже возросли на почти на 20 процентов по сравнению с 2009 годом.

Таковы были мои доводы, когда ходил по кабинетам с просьбой выделить землю под крестьянское (фермерское) хозяйство. В ответ кивали, некоторые даже восклицали: «Безобразие! Россия гибнет! А ещё удивляемся, что жрём всякий зарубежный суррогат!..» Но воз с места не сдвигался. Будучи парламентским корреспондентом, говорил я о земле со многими власть предержащими – и с председателем Совета Федерации Сергеем Мироновым, и с вице-спикером Госдумы Владимиром Жириновским, и со многими губернаторами… Все в один голос твердили, что подобные препоны в оформлении земли – безобразие, преступление, приводили примеры из истории, вспоминали Столыпина с его земельными реформами, кляли новых русских латифундистов, нахапавших в «лихие 90-е» земли впрок, притом бесплатно или за копейки, в ожидании, пока она подорожает, и теперь не делающих на ней ничего… «Но законодатели ведь вы, - говорил я, - кому же, как не вам решать этот вопрос? Ведь тысячи и тысячи квадратных километров зарастает всяческим чапыжником, зияют брошенные чёрные останки деревень и пустота, и тишина, и даже уж покойники вдоль дороги не стоят с косами…» - «Не всё так просто», - отвечали мне уклончиво законодатели…
- Сергей Михайлович, - в частности спрашивал я спикера Совета Федерации Миронова, - вот я работаю сейчас над серией очерков с рабочим названием «Русское крестьянство. Контрольный выстрел», - ответьте на вопрос о массовом переводе земель сельскохозяйственного назначения в другие категории, а проще говоря, под строительство коттеджей и чисто коммерческой недвижимости. Речь идёт о многих тысячах гектаров земли, которая уже никогда не будет рожать хлеб. Крестьянство у нас многажды пытались убить. Не есть ли это окончательное и бесповоротное его уничтожение – не только так называемых кулаков, а как класса, как явления? И коли так, то кому это выгодно?
- Больная проблема, - соглашался С.М. Миронов. – Да, сам в поездках вижу, многие поля зарастают, где ещё недавно выращивался хлеб – там осинничек, березнячок, ядовитые пальмы борщевика… Обсуждаются разные варианты. Например,  заново всё распахать за счёт государства и передать уже в готовом для выращивания культурных растений виде людям. Но похоже, овчинка выделки не стоит, потому что затраты огромные, а вряд ли кто-то возьмёт…
- То есть, хотите сказать, что били-били и теперь уже окончательно отбили тягу к земле?
- Я знаю, что обсуждаются, прорабатываются программы по земле, в том числе по возврату в сельхозоборот сельхозугодий. И когда считается зерновой баланс, кормовой баланс в соотношении с теми площадями, которые необходимы населению нашей страны, то учитывается и возврат в сельхозоборот земель, а также вновь вводимые в оборот сельхозугодья.
- А этот ввод осуществляется на деле?
- Вообще-то это большая общая проблема, которая накапливалась последние лет 18-19. Прежде всего в  связи с тем, что зачастую невыгодно было нашему крестьянину сеять, убирать урожай, так как прогнозировать или предугадать, купят ли у него что-нибудь и за сколько, было невозможно. Конечно, министерство сельского хозяйства пытается навести порядок, но…
- Погодные условия? Жара, засуха, пожары? Помните, как в прежние времена шутили юмористы? В СССР есть четыре объективных причины неурожая: весна, лето, осень, зима. И теперь, выходит, так, даже похуже? У нас ведь вот что получилось: земля, отнятая у так называемых кулаков, бесплатно, то есть даром досталась так называемым олигархам. И теперь дичает, зарастает, огромные миллионы, вложенные в мелиорацию, коту под хвост…
- Согласен. Проблема сельхозугодий стоит очень остро. Миллионы гектар пашни выведены из оборота, притом большинство – там, где никакого коттеджного и прочего строительства быть не может… Я на сегодняшний день не вижу решения этой острейшей проблемы, - завершил интервью Сергей Миронов.
Вице-спикер, лидер партии ЛДПР В.В. Жириновский был более речист и многословен.
- Прекрасное название – «Русское крестьянство. Контрольный выстрел в голову»! Вопрос ясен! У нас многие вопросы не решаются или решаются не так, как надо. Но никто не хочет указывать главную причину. Перечисляют следствия. А главная причина здесь, на мой взгляд – это военная история России. Никто никогда не хотел губить сельское хозяйство, но постоянные войны, оккупация части территорий, холод и большие расстояния, а при этом нужно кормить огромное количество людей – это очень тяжело! Поэтому когда с Европой сравнивают, забывают, что маленькие тёплые страны в полном достатке, проблем нет, а Россия… Я на поезде объехал всю страну и не один раз! Тошно ехать! Пустые, неосвоенные пространства всюду! Я удивляюсь, как вообще было сто, двести, триста лет назад, когда не было поездов, автомобилей, самолётов… Я о земле, о крестьянстве говорю. Человек смотрит: огромная страна, просторы, ему не с кем поговорить. Скучает. За рубежом открываешь окно - и через десять метров уже сосед стоит. А тут открываешь – вообще никого! Допустим, про лень говорят, хотя дело не в лени, а в холоде или жаре, в проливных дождях или заморозках, то есть объективных причинах, которые формируют характер. Формируют определённое такое вот негативное отношение вообще к жизни. К собственной стране. Так что сельское хозяйство очень зависит от погоды. А у нас она самая паршивая. На юге – Вьетнам, допустим, южный Китай, Индия – погода работает на урожай. Два, три урожая в год! Само растёт, собирай только! А тут у нас один -  и тот с трудом, и очень тяжело его собрать, сохранить, переработать, доставить, продать и так далее. В тёплых европейских странах помогает государство, вон недавно комиссар Евросоюза по сельскому хозяйству потребовал ограничить дотации на одну фермерскую семью суммой в 200 тысяч евро. Значит, могли фермерской семье подкинуть и миллион? И министр сельского хозяйства Дании обеспокоена большими дотациями фермерам – они составляют чуть ли не 40% затрат Евросоюза на сельское хозяйство. А мы удивляемся нашей неконкурентоспособности!.. У них всегда поддерживали – а у нас государство только выжимало! Притом независимо от режима: царь, советская власть, сегодня… Максимум забрать! Город у деревни!.. Такая вот государственная дедовщина: государство  - дед армейский, а крестьянин – вечный новобранец, салага, так сказать, который лучшее должен отдать, иначе по шее получит!.. Слабые, неорганизованные – и их них всё выжимают, выжимают… Климат, расстояния, войны, революции. И никакой помощи! И при Сталине, во время преступной коллективизации, околхозивания, и при Хрущёве, и до них – политика мешала, идеология! Царь почему медленно освобождал крестьян? Помещики недовольны были, дворяне, для них это была дармовая рабочая сила. Как сегодня многие города почему не освобождаются от мигрантов? Дармовая рабочая сила – в подвалах живут, никаких профсоюзов, работают за копейки, в 2-3 раза дешевле, чем российские рабочие. И мафия, использующая дешёвый труд, естественно, коррумпирует тех, кто должен следить за количеством мигрантов. Так и тогда. Царю на кого было опираться? Если бы успели развить капитализм, он бы опирался на промышленников, на торговцев. Но их было мало. Поэтому опорой были помещики, а они душили крестьян… Ведь Столыпин почему стал переселять крестьян в Сибирь? Он не думал о том, чтобы освоить земли, удержать – и так всё было нормально, никто не боялся Сибирь потерять, Китай был совсем слаборазвитым азиатским государством. Столыпин хотел их вырвать из общины. На месте вырвать было тяжело. А вот бросить за Урал, порвать эти нити… Община была колхоз. Большевики просто повторили общину, только там было без жертв, а здесь с миллионами жертв. То есть круговая порука. Кстати, это тоже одна из причин пьянства. А вопрос пьянства непосредственное отношение имеет к крестьянству, потому что оно спивается, спилось! Пьянство – когда коллектив. Один человек будет пить, но редко. Вот вместе – это да! Как русская баня. Финн не пьёт в этой сауне своей, он один там сидит. И турок в своей турецкой – не пьёт. Во всех банях не пьют. А в русской – пьют: коллектив, все они в парной, все они там с шайками… Мы с вениками, хлещемся, обдаёмся, один предложил выпить, другой, пивко с водочкой, с самогонкой, пошло-поехало… Коллективизм! А это ошибка. Это не достоинство русского быта, а беда. Вот у нас при советской власти хвалились тем, что нет безработицы. А за счёт чего? Ставку делили на четыре части, и люди получали по 80 рублей, по 90, но четыре человека… Вместо того, чтобы одному платить 300-400, то есть тысячу евро по нынешнему, делили на четверых. Люди имели работу, но плохо работали. Объёма работы не было. Отсюда и низкая производительность. Поэтому у нас и теперь в четыре-пять-шесть раз ниже зарплата, чем на Западе. Там, допустим, 2000 долларов, а у нас 400-500, средняя. А почему? Не потому, что мы тупые люди. Веками в России так складывалось! Приучили. А сельское хозяйство – легкоранимая отрасль. Здесь нельзя филонить. Вы скоту не можете сказать: «Да обожди! Не дам тебе водички пару дней!» Сдохнет, падёт скотина. Нужно поить, кормить, чистить, ухаживать каждый день. Так и в поле – посеять, пропалывать, собирать… Здесь нельзя лентяем быть! На заводе можно: не сегодня так завтра машину выпустим. А хлеб завтра не уберёшь: завтра жара, засуха, пожары, саранча, дождь, снег, заморозки… По себе знаю!
- А не могли бы вы  вашим личным крестьянским опытом поделиться, если таковой имелся?
- Ну, во-первых, я не из Москвы, из провинции, и, проживая в Алма-Ате, выезжал, конечно, и дальше, в деревни. Тётка у меня была свинаркой. Огромная ферма – это же адский, чудовищный труд! Вонь страшная! Всё вручную! Это было при Хрущёве. Давили: зарплата маленькая, квартира – хибарка служебная, за это и работали… Так и её в тюрьму посадили! За что? Директор совхоза пришёл: «Анна, дай поросёнка, комиссия приехала…» Какая комиссия – поросёночка… А по итогам года раз – где 5-6 поросят?.. И посадили тётку в тюрьму на два года! Тётка, такие, как она – всегда были бесправными, что при царе, что сейчас, при любом нашем режиме!.. Она возила масло в город. Вижу, стоит одна, холодно за прилавком, курила после отсидки-то… Так жена брата снова написала на неё в милицию – сдала за спекуляцию, это была спекуляция, потому что она покупала дёшево, килограмм 10 привозила в город, в деревне, скажем, по 2 рубля брала, а в городе по 2 с полтиной продавала, я помню эти цены, сливочное масло 2.60, всё равно что сегодня 260 рублей – опять тюрьма!.. Ты и производить не можешь, и торговать не можешь! Дважды сидела в тюрьме за сельское хозяйство! Потом я выезжал в поле, тоже ещё при Хрущёве, я был молодой ещё – в совхоз на работу посылают, все отбояриваются, а мне делать нечего, дай, думаю, поеду. Как мы работали? Никакого желания же нет – не наше, наёмная рабочая сила за зарплату работает, а мы за что?.. На картошку в студенческую пору ездили – половина не работает, чего-то там делает, стоит, курит, разговаривает… А что? Всё равно соберут там какую-то норму. И на овощные базы мы ездили – опять толпа, а работают единицы. Почему и плохое было качество и низкая производительность… Бесплатный крепостной труд!.. В детском саду ещё столкнулся! Арбузы нам привозили. Если он треснут, то его нельзя на хранение. А мы их катали там в погреб, и я, думая, как мне арбуз-то поесть, решил так катать, чтоб они треснули – с детства приучали к тому, что это не своё, чужое… Позже, в отрочестве кроликов держал, кур, коз, кстати, и сейчас у меня есть, так сказать, хозяйство под Москвой, - так вот тогда, ещё мальчишкой почти, я ушёл на какой-то праздник, Первое мая или Седьмое ноября, и чувствую, что чего-то мне надо домой идти. Прихожу: у кролика лапа попала в щель, не может вытащить её и пищит, они вообще-то мало пищат… Вот оно – чувство хозяина: мой кролик! Не знал же – но что-то теребило душу подростку! Или сад у меня был. Парень залез через забор, ест малину мою, которую я выращивал – обидно! Пришёл сосед, яблоньку-трёхлетку мою выкопал… То есть, когда я чувствовал себя хозяином – берёг своё. Я собирал урожай, я следил, я пас коз, веточки яблоневые срезал, когда другие парни гоняли в футбол, а мне тоже хотелось погонять, но я работал, понимая, что на себя… Как из голода вылезали? Вот я держал куриц, голубей, кроликов, забивал их. Не шилом в нос – неприятно мне было. Я брал за задние лапы – и два-три раза по голове за ушами бац, бац! Шкурку я отдавал, 3 рубля она стоила, покупал ячмень для них же… То есть собственник – великая вещь! Как у кулаков всё было хорошо организовано. Сыновья, трое, пятеро, упряжка, лошади, овцы, амбар, пошло, пошло всё, ребята, работай!.. Но в это время советская власть. А могли бы и апогея достичь в сельском хозяйстве – и именно на кулаках! Крепостное право отменено было в 1861 году, лет 30 оно ещё так балансировало, а в конце XIX века уже пошло дело, в начале XX вообще хорошо и к 30-му – 40-му году уже была бы настоящая крестьянская страна, кормящая мир!.. Столыпин, Менделеев это предсказывали… Поломали… И вот сейчас… Но я противник того, чтобы охать, стонать, что вот, мол, всё плохо, развалилось… Только дайте землю, ну не мешайте же! А они что сделали? Дали бывшим колхозникам доли, паи – вот здесь, например, моя доля стоит, а как ею пользоваться? Через все другие идти? И говорят: а хочешь, мы у тебя купим? Губернатор создаёт фонд и скупает эти доли. Вот он – новый помещик, а они опять безземельные… Ты дай им побольше, хутора! А они нарезали, документы до конца не оформили, то есть издеваются над крестьянами!
- А крестьянство, по-вашему, ещё существует?
- Под видом кулаков всё крестьянство уничтожили! Теперь это сказочный образ – русский мужик с бородой, соха, лошадь, какой-то у него малахай на голове, балахон… Но возрождать надо! Кулачество возрождать! Заинтересовывать деньгами, показывать по телевизору, чтобы модно было быть крестьянином, кулаком: вот, смотрите, колосится пшеница, рожь, горох, улья стоят, вот кролики, и дачники к нему приезжают… Люди будут покупать! Я буду покупать! Вот у меня племянник, ну ничего не может сделать три года уже! Экологически чистый продукт – я знаю, что едят эти куры, эти кролики, ни заводов нет, ни фабрик, я съем!.. Я племяннику  скотный двор построил, мини-трактор купил, животных… Но нет крестьянской хватки, выбили всю – дед был крестьянином в деревне Лавушки Пензенской области, а отец уже военнослужащий, ему самому 55 лет, здоровый, сильный, но нету хватки, не понимает племянник!.. Да и опять же – не своё. Он у меня работает, я помещик, он наёмный, получает 30 тысяч рублей в месяц, что ещё надо… А я поеду к чеченцам на скотобойню под Москвой, они всегда занимались скотом, и я у них куплю ягнёнка и две недели буду кушать парное мясо! Вот так, имея свою скотину, еду к чеченцам!.. Я всё дал племяннику – не получается! Пусть будет стыдно, что таджик, дунган, киргиз – они землепашцы, они привыкли работать… И наш научится – и дети его тоже будут работать!
- Идиллическая картина. Как вице-спикер Госдумы скажите: а нет ли лобби в Думе, которое отстаивает интересы современных латифундистов? Стоящее на страже сотен тысяч скупленных и никак не возделываемых квадратных километров России?
- Есть, конечно, лобби – и по земле, и по завозу продовольствия – всё есть! Действительно огромные территории простаивают. Всего у нас 145 миллионов га, из них больше 80 миллионов брошены, их можно хоть сейчас раздать именно под пашни… Некоторые губернаторы, начальники говорят, что не хотят люди брать. Да вы, повторяю, объявите в больших городах: даём гектар земли и пустой дом в деревне, адрес такой-то , езжайте, живите, работайте – поедут люди! Но губернаторам, бывшим коммунистам, это не надо, повторяю! Они боятся, что при их жизни снова восстановится здоровый капитализм!
- Да и молодые уже губернаторы активно в смысле скупки и продажи земли действуют, да ещё как! В том числе и бывшие кулацкие земли. Но если б возделывалась они…
- Да, скупают, друзьям помогают скупать, родственникам… В городах всё разобрано, а земля есть, покупают, держат для перепродажи. Дождётся хорошей маржи – продаст. Как дома, квартиры в Москве – за 10 лет на 600 % подорожали! Но крестьянам дайте землю! Надо налог на неиспользуемые земли повышать резко и однозначно! В договорах о купле-продаже земли должно быть обязательное условие: без перепрофилирования, а если в течение 2 лет земля не будет использоваться по своему  прямому назначению – для производства сельхозпродукции, договор считается прекращённым с 1 января ближайшего года! А не можешь – не покупай! Понятно, деньги государству нужны. Но если купил и не живёт, ничего не делает на земле – повышаем в 10 раз налог, прогрессирующий делаем, он и продаст тому, кто будет работать!
- А вы не могли бы вынести в Думе проект закона о моратории на вывод земли из сельхозоборота?
- Можем. Но возможно и ошибка. Допустим, пропадает земля. Что же, ничего не будем строить, ничего не будем на ней делать? Вот Химкинский лес – мы не можем построить скоростную дорогу, так как она должна пройти через Химкинский лес, через Валдайскую возвышенность, где начинается Волга… А не будет нормальной, мирового уровня скоростной дороги – не будет нормальных отношений между Москвой и Питером! Или вот Сочи, где необходимо вести строительство к Олимпиаде – естественно, на земле! Экономика не может быть такой деликатной девочкой семнадцати лет!.. И между дождевыми струйками, как в своё время Микоян, не проскочишь – где-то что-то обязательно повредим! А вот находить разумные решения, компромиссы – это и есть политика!
- Вы часто встречаетесь с нашими президентом и премьер-министром. Они-то как относятся к стремительному сокращению земель в сельхозобороте? Это же связано и с национальной продовольственной безопасностью.
- И Медведев, и Путин соглашаются с тем, что это большая проблема. Но соглашаться мало, надо что-то делать! Польша есть, Болгария, Сербия – славяне! Давайте и их пригласим – мы ж не приглашаем!
- Сомневаюсь, что какие-нибудь черногорцы или поляки поедут работать в Нечерноземье.
- Поедут! Хоть раз пригласили? «Польские крестьяне, добро пожаловать в Россию – по гектару даём, свободные дома занимайте!» А сербы! Сотни тысяч беженцев до сих пор в бараках и палатках живут! Да и наши поедут! С детства помню, мне было 10 лет: организованный набор в Якутию. Указана зарплата – 250 рублей, это высокая тогда была. И везде висели объявления! Сосед мой поехал сварщиком. Везде было написано: требуются, требуются!.. И перечень самых разных профессий… А целина! Все: ну, поехали! А БАМ! День и ночь во всем каналам, во всех газетах: БАМ! БАМ! БАМ!.. Я в 1974 году международником был, в отделе международных связей Комитета защиты мира работал, всё в порядке было – но такая мощная была пропаганда, так показывали этих парней и девчонок красивых, едущих на БАМ, что я чуть не поддался, хотел уже бросить всё и ехать!.. То же самое и сельским хозяйством надо делать сейчас: «Русская деревня, поднимем её, давай, ребята!» Кто мешает колонии-поселения сделать в сельских регионах? Соединить женские и мужские колонии, пусть живут 3-4 года, плодятся и размножаются! Они там все переженятся, уезжать не захотят! Но никто не делает ничего! А детские дома – тем, кому 18, давайте землю, дом, все поедут! Но жив ещё страх: как это собственник у нас возникнет?.. Я 20 лет говорю, кричу в Кремле: ну раздайте вы землю!.. Молчат! Ведь это целый нацпроект! Меняются президенты, премьеры, министры сельского хозяйства – но воз и ныне там! Не решается вопрос! Что я могу сделать? Богатейшая страна – и совершеннейшая тупость! Отдайте немцам – будет самая мощная страна в мире! Японцам отдайте – будет самая мощная страна в мире! Туркам отдайте!.. У турок ведь ни пашни, ничего нет, плато 700 тысяч квадратных километров, это в 30 раз меньше, чем у нас, а население уже – больше 70 миллионов, они догонят и перегонят нас по численности населения! И все накормлены, одеты, обуты – потому что они каждый метр используют!.. Мы ходим, просим, унижаемся – а им приятно! Садизм! При Ельцине всё разрешили, но анархистским путём, теневики, у кого деньги были, скупили всё, захватили! То есть сплошное шараханье! Но мы добьёмся!.. В России 5 миллионов кулаков было! Да если б восстановить кулачество, они бы накормили Россию и мир! Царю мешали помещики, советская власть идеологически отвергала собственника, нынешняя власть перекрасилась, но осталась коммунистами, у них отвращение к собственности! Мы выиграем на возрождении сельского хозяйства! Ведь нефть у арабов, у персов! Автомобили – бесполезно, не догоним, только собирать можем «Фольксваген», «Опель», «Мерседес»… Но наша пшеничка, наш лучок, наши помидорчики, огурчики, редисочка!.. И это будет наше, выращенное в России, без добавок и не модифицированное! Самое наше большое богатство – земля! И лес! Вся Россия должна жить в деревянных домах! А нет проблем с жильём, с продуктами – и дети будут рождаться, когда от пуза, только и делать что детей! Всех в деревню! Диплом получаешь – в деревню! Вернуться к принудительному распределению после институтов, получил диплом – три года отработай в деревне! Все – в деревню! Все становитесь кулаками!..

…Допили мы с Марией Ивановной бутылочку. Я рассказал ей о том, что хочу стать крестьянином. Перекрестилась она на свою иконку и меня перекрестила на дорогу. И вот же чудо: вскоре не мытьём, так катаньем, не без взяток, естественно, но я таки добился перевода земли из никому не понятной категории госземзапаса в категорию сельхозназначения. Похоже, участок под крестьянское (фермерское) хозяйство мне выделяют. Начинаю огораживать, корчевать чапыжник, возделывать, обустраивать, обратился в банк за кредитом, друг мой Герман Стерлигов подарил пару кроликов, кур, первого барана на развод… Эх, стать бы пусть небольшим, но кулаком!.. Однако тут начинается новый виток проблем. О них – в другой раз.