Контейнер

Сентябрь 1994 года. Закончилась учеба в Военно-морской академии, позади отпуск с выездом к теще на Алтай и трудной обратной дорогой в Санкт-Петербург к новому месту службы.

Оказывается, контейнер из Мурманска давно пришел. Я, прямо с утра, поехал получать вещи на железнодорожную станцию, где с огорчением узнал, что какие-то пени набежали за несвоевременное получение груза. С деньгами после отпуска, прямо скажем, не очень!

"Где  искать водителя для перевозки контейнера?!" - гадал я, осматривая скучные окрестности контейнерной станции. В небольшой группе "тусующихся" при станции водителей, грузчиков и прочих  первым на меня обратил внимание молодой, вовсе не похожий на работягу очкарик. «Алик!» - назвал  я его про себя. Тот ко мне сам подошёл. Довольный этим, я воспрял духом и в двух тезисах передал человеку свою головную боль.

Очкарик подался к своим, я же терпеливо ждал когда моим делом займутся. Ухватил долетевшую  часть фразы моего протеже, который с хохотом довольно громко сказал в кругу краснолицых мужиков, неприкрыто кивая на меня: "Вон, тот Буратино ищет автомашину для перевозки своего трехтонника на Васильевский остров!" Судя по оживленному смеху, шутка удалась.

Меня, одиноко зябнувшего и слегка скукоженного на осеннем ветру, вдруг тоже смех разобрал: на ботаника я в гражданской одежде и очках наверняка похож, но никак не на Буратино – природная мордатость мешает. На Буратино похож, как раз, мой новый знакомый - остроносый, худолицый и высокий очкарик.

Мужики подвалили, разом и дружелюбно заговорили. Я, между делом, посетовал: "Надо штраф оплачивать, а не хочется!" Тут один из всезнающих посоветовал мне сходить к начальнику станции, который имеет право на месте принимать решение, и указал на надстройку, похожую на голубятню. Она  возвышалась над полем контейнеров, как антенный пост радиолокационной станции над палубой корабля.

Высокий, в возрасте, подтянутый дядька в очках и железнодорожной форме меня внимательно выслушал и даже посочувствовал. И сделал он это настолько тактично, что мне стало просто неловко просить об отмене оплаты пени. "Зачем я здесь?" - думалось мне.

Сосватанный водитель грузовика с платформой для контейнера, невысокий, помладше меня парень,  очень напоминавший друга детства Игоря Зинина, всё в один момент запустил в движение: мы куда-то подъехали, что-то громко крикнули, переехали под звонко лязгающий кран, который через минуту опустил нам в кузов контейнер. "Наверное, мой!" - подумал я. Согревшемуся в кабине мне было чертовски комфортно от чувства, что так организованно решается моя проблема.

"Как хорошо!" - думал я, наблюдая за процессом и вспоминая, как в Николаеве три года назад я весь день просидел во дворе общежития рядом с кучей вещей, ожидая заказанную автомашину с пустым контейнером. Судя по тому, как быстро в ловко опущенную краном варежку водитель что-то положил, наши советские люди за время с 1991 по 1994 год  с головой окунулись  в рыночную  экономику.

Как не пыжился водитель, автомобиль с контейнером не вписывался в габариты нашей арки на Васильевском острове. "Если заеду во двор и разгружусь, на выезде точно застряну!" - сказал водитель. "Приехали!" - с тоской заключил я, так как  разгрузив вещи прямо на улице, предстояло перенести их через весь двор.   Свинцового отлива тучи  маячили над крышами домов, обещая в нужный момент все испортить. По этой причине разгрузили и уложили вещи вдоль стены в арке.

Глядя с теплотой и удивлением, как мои повзрослевшие за лето сын и дочь, пришедшие из школы,переносят многочисленные упаковки, я оттаял от охватившей меня заботы и подумал: «Ну, какой же я Буратино?! Я – папа! Папа Карло!»