А еще на Дону...

А еще на Дону полно раков. Ловят под дерном, там самые норы. На лежалое сало или руками, да кое-кто и без перчаток. Женщины варят. Одна ухватит глазастого за клешню, визжит, а за нею другая, целый хор. Забурлит кипяток чистым серебром, и скоро долой их из котелка, краснеют пленники казачьи на решете. Фокусов тут не признают, варят раков просто, - соль да укроп. На меня городского, что разводит мудрости с кореньями в марле, подливает каберне, соевый соус, пользует соль заморскую, - глядят недоверчиво, как на турка.
За первой горкой красненьких, над тем, кто лишь "шейку" расколупывает, - посмеиваются: без понятия человек. А ты клешню на зуб попробуй, бульон из головы высоси во все удовольствие, урча как кот, да чтоб сок стекал по щекам!. Некого тут стесняться, все свои! А спинка-то изнутри? Ядрён корень! Вот где самая вкуснотень, если жирок грамотно вышматать!..
Пар из блюда, пена из кружек, ее сдувают грамотно. Уж вроде и сыты мужики. А неугомонная хозяйка велит девкам третий десяток нести, с пылу-жару, а там и четвертый, пятый... Иногда полируют пивко одной-другой чаркой беленькой, не без этого. Все равно нет хмельных. Припоминают станичники песни дедов. А песни эти не то, что в разных станицах, в каждой хате, бывает, по-своему поют. И вот кто-то седогривый, оглянув мужиков зазывно и дико, рубанув рукой воздух, вдруг звонко зачинает: «Когда мы были на войне, эх, да когда мы были на войне! – а другие хором: - Там каждый думал о своей любимой, али о жене!»