Я был батальонный разведчик...

Когда старший товарищ, журналист Владимир Иллеш, перестраивал на Беговой мою шестиструнку на семь, и пел, сразу вспоминались инвалиды с гармошкой в электричках детства. «Я был за Рассею ответчик, а он спал с моею женой!» Он даже не пел, а выкрикивал под звон струн, вытаращив глаза, с каким-то недоуменным выражением на лице, будто удивлялся не то песне, не то сам себе.
Владимир Белаевич знал авторов. И в отличие от многих, - подлинные слова наизусть. И впервые именно благодаря ему (а рассказчик он был изумительный!) предстала удивительная история о трех москвичах из поколения наших фронтовых отцов - Алексее Охрименко, Сергее Кристи и Владимире Шрейберге.
Это было в послевоенной Москве. Шрейберг садился за пианино, они принимались сочинять и впадали в такой азарт, что через пять минут соседи в Чистом переулке (то есть, «у Лешки») стучали по батарее.
Но песенки потом гуляли по Москве. Про «ГамлЕта», который ходил с пистолетом и мечтал кого-то убить. «Жил-был великий писатель, Лев Николаевич Толстой», и «Отелло, мавр венецианский». Выпивали, закусывали, пели азартно, даже не думая о том, что станут классиками «вагонного» жанра, открытие которого им присудил как-то Борис Сарнов.
Всё это, может быть, и так. Но заставить людей улыбнуться и подпеть, или вдруг заплакать, может лишь очень точный текст эпохи, пусть даже он даже написан на знакомую музыку…
Незадолго до ухода Алексея Петровича Охрименко успели записать в студии «Эха Москвы».