Где-то в бескрайне синем

Утро этого дня было туманным и мягким, как белый плавленный сыр. Сонный великий Бог будто намазал плотно сжатые ставни потоками света, и он просочился через них, как сквозь только что выпеченный хлеб. Йозеф Морэй еще лежал на кровати, но уже не спал. Он неторопливо гладил руками расщелены между ставень, и думал "вот такой материал бы непременно сгодился, чтобы слепить её статую, чтобы хоть немного приблизится к истинной красоте, созданной за 17 лет до этого дня." Так он лежал, пока светлые пятна на обоях его комнаты не стали ярче, уговаривая распахнуть окно. Но раньше него это сделал ветер, впуская в комнату бешеный запах свежести, дикий и юный, он заполнил его грудь, заставляя пробудится и распахнуться каждую клетку его тела. О, будто миллионы свободных птиц запели в нем в этот самый момент, Йозеф вскочил, и ослепленный высунулся из окна по пояс. Небо смотрело на него ясным голубым титаном, и он знал почему, ведь голубой сегодня станет самым родным и чистым ему цветом, голубой покровительствует ему, ждет его рук, его жизни и трепета.
Во дворе под яблоней затормозил белый фургон и несколько раз бибикнул. Морэй махнул ему рукой, схватил со спинки стула халат и устремился по деревянной лестнице вниз, на ходу засовывая руки в рукава.
- Билли, как я рад тебя видеть! - Йозеф широко улыбнулся вышедшему из кабины старику. - Неужели ты всё-таки смог его достать?!
Старик усмехнулся и довольно почесал седую бороду.
- Смог, смог. Хоть это было и не легко. Я, можно сказать, загробастал последнее. Так что тебе придется быть экономнее чем обычно, другой такой чистой партии ждать не придется.
Йозеф кинулся к нему на шею, и крепко сжал в объятьях.
- Я даже не знаю как тебя отблагодарить!
- Полно тебе, дружок. - посмеиваясь сказал Билли. - Лучше скажи, ты уже решил, что будешь из него делать?
Йозеф потупил глаза, и тихо сказал только одно слово:
- Аннет.
- Бог ты мой, эту девчонку? - старик нахмурил седые брови. - Смотри сам, конечно, но стоит ли она того?
- Я еще никогда, ни в чем, не был так уверен. - со спокойной улыбкой сказал Морэй
- Ну ладно, ладно - Билли тоже улыбнулся. - Эх, любовь, я помню что это такое. В свои двадцать лет я тоже был влюблен. - подняв глаза к небу Билли сощурился - любить - всё равно что смотреть на солнце - толком не видишь что там, и если долго глядеть обязательно будешь плакать, с другой стороны, куда бы ты не смотрел - везде видишь свет от него исходящий, и он для тебя выхватывает весь мир, и трава от него растет, и козы её щиплют, дают молоко, которое пьют дети..
Йозеф тоже посмотрел вверх.
- Да, это ты хорошо сказал. Вот только моя любовь не такая, мне она больше напоминает небо. Может быть оно ничего и не освещает, и не выхватывает деталей, зато солнце по ночам уходит, а небо остается всегда. И что днем, что в сумерках - оно всегда красиво, всегда можно найти в нем утешение, пантеон Богов, ворох легенд, миллионы звезд с другими мирами; а еще к нему не нужно приходить, не нужно ожидать его каждое утро из другой страны - оно есть всегда, и везде, где бы ты ни был, куда бы ты не отправился, стоит только поднять голову - и вот оно - здесь.
Старик покачал головой. - Может и верно, только если говорить о любви - небо без солнца - это пустое; холодная красота вселенной. Вечность никогда нам не принадлежала, она не была причиной зарождения жизни на этой крохотной планете, любви нужен не только простор, но и тепло.
- Пожалуй, вы правы. - задумчиво сказал Йозеф.
- Человек не может жить без неба и солнца, иначе он всё время будет спрашивать себя о том где же он. И без любви люди спрашивают у себя то же самое.
Под крышей звонко закричали птенцы ласточки, и двое на песчаной дороге переулка будто очнулись от странного сна.
- Так, ну что ж, я думаю хватит разговоров, пора выгружать твою глину. - улыбнулся старик.
- Да, я сейчас принесу тачку. - спохватился Морэй, и направился в сад за домом.
Билли же придирчего обошел машину, про себя отмечая что белая краска с боков кое-где облупилась, и издали заметив спешащего к нему Йозефа, потянул за блестящие медные ручки и распахнул багажник. Пахнуло сыростью.
- Вот, самый что ни на есть голубой фарфоровый ливень. Нежнее лазурной глины и не придумаешь.
- Даа.. - мечтательно сказал Морэй, втягивая носом воздух. - Эта просто чудесная.
Вдвоем они вытащили чан, обтянутый прозрачной липкой пленкой. Билли немного отогнул край, приоткрывая содержимое бочка.
- Смотри как искрится.
Глина сияла крохотными пещинками, она была похожа на кусочек райского пляжа, который скрыла фиалковая волна.
- Красота.
Погрузив чан на тачку, мужчины довезли его до двери, и оттуда осторожно подняли по деревянной лестнице наверх, прямо в мастерскую Йозефа.
- Спасибо. - коротко и смущенно сказал Морэй. - Вот деньги.
Старик взял протянутые ему банкноты и улыбнулся.
- Если бы я мог помогать создавать красоту за бесплатно, я бы это делал.
- Я знаю, Билли. Еще раз спасибо тебе. Обязательно заходи как-нибудь в гости просто так, посидим, поболтаем.
- Конечно забегу, еще увидимся. - старик подмигнул ему, и скрылся в дверном проеме, оставляя Йозефа наедине со своими мыслями.
***
Когда Морэй закончил работу над статуей, солнце практически скрылось за горизонтом. На маленьком подъемнике он вывез ее под стеклянный колпак своей крыши, и задвинув в огромную каменную печь, выставил температуру.
"Ну вот, теперь осталось подождать до утра." - улыбнувшись подумал он.
Спустившись вниз таким же способом, Йозеф вдруг вспомнил, что целый день ничего не ел. Он сделал себе бутерброд с яйцом, и кружку крепкого чая, и молча смотрел за окно, до тех пор, пока темнота не поглотила всё его зрение.
Утром, чуть свет, он снова выбрался на свою крышу, открыл еще теплую от работы печь, и вывез из её недр прекрасную сияющую скульптуру.
Она была совершенна во всех отношениях. Мягкие изгибы женского тела застыли в позе полной чарующей силы. Это было прекрасное изваяние, нежная голубая кожа которого сияла тысячью искр. В лице её было спокойствие, которое можно отыскать только на старинных испанских иконах, а в глазах была юность, и жизнь, и победа над смертью.
Морэй застыл, и не мог отвести взгляда от статуи, и не верил, что это он вчера создавал её. Но более всего его трепет был вызван не красотой, а тем, что перед ним была точная копия девушки, которую он любил, любил невыносимо и страшно, с покорной нежностью вынося ее неприступность.
Внизу раздался дверной звонок, и Йозеф, встрепенувшись, поправил на себе наспех одетую кофту, и сбежал вниз по лестнице открывать дверь.
- Здравствуй - улыбка скользнула по юному женскому личику. На пороге стояла она - девушка его тайных мечтаний.
- Здравствуй, Аннет. - Йозеф глупо улыбнулся, чувствуя как плавится от запаха её цветочных духов. - Проходи, пожалуйста.
Он отошел в сторону, галантно придерживая дверь, чтобы она смогла войти в его дом со всей легкой грацией, на какую только девушка бывает способна.
- Ты сказал, что хочешь что-то мне показать? - выжидательно протянула она. - У меня не очень много времени, поэтому я не останусь на чай. Просто покажи мне, и я пойду по делам.
- Хорошо, хорошо. - торопливо проговорил он. - Тогда пойдем наверх, оно там, под стеклянной крышей.
Не спеша преодолев три лестничных пролета, они зашли в просторное белоснежное помещение, полностью залитое утренним светом.
- Вот, смотри. - скромно сказал Йозеф, указывая на голубую фигуру, стоящую посередине комнаты.
- Ого, да это же я! - удивленно воскликнула Аннет, и в несколько быстрых шагов подскочила к статуе. - Очень красиво. - она завороженно провела рукой по своему каменному лицу. - Но, что вот это?
Йозеф подошел ближе, и посмотрел на место, куда она показывала.
- А, это.. дело в том, что это последняя партия голубой лазури, и.. там были остатки. В общем, мне чуть-чуть не хватило, поэтому пришлось использовать обычную красную глину, чтобы закончить работу.
Аннет задумчиво коснулась рыжеватой расплывчатой кляксы на груди статуи.
- Честно говоря, мне не нравится. - сказала она. - Мне кажется, работа должна быть цельной, сделанной из одного материала, а это пятно делает статую какой-то уродливой.
- Да? Уродливой? - Йозеф стоял, убрав руки в карманы, чтобы скрыть их дрожь.
- Думаю да. Думаю, тебе стоит это переделать. А в остальном ничего, нормально. - она улыбнулась. - Прости, но мне надо идти, я сегодня встречаюсь с Кристофером, он собирался покатать меня на своей новой машине.
- Да, конечно, спасибо что нашла время на меня. - с грустной улыбкой сказал Морэй. - Пойдем, я провожу тебя.
- Не стоит - она покачала головой. - У тебя наверное еще много работы. Дай знать, когда переделаешь статую. - она развернулась, и шелестнув юбкой исчезла в лестничном проходе, а Йозеф стоял, и в унисон сердцу слушал её удалявшиеся шаги.
***
Вечер наступил незаметно, а как прошел день Морэй ответить затруднялся. Он снова забыл поесть, но на этот раз не потрудился спустится на кухню, чтобы что-нибудь себе приготовить. Всё время, с момента ухода Аннет, он просто сидел в твидовом сером кресле, и смотрел куда-то в пространство, не думая ни о чем. Но солнце неумолимо клонилось к закату, а нужно было еще переделать много дел. Всего, конечно, теперь успеть не получится, но хотя бы часть надо закончить, а то завтра будет такой завал, что и не разгрести.
Не хотя Йозеф встал, взял швабру, тряпку, и стал убираться. Сначала в комнате, потом в коридоре, протер лестницу, и не спеша стал мыть полы в студии под стеклянной крышей, когда его взгляд наткнулся на то, от чего его сердце ухнуло и на секунду как будто остановилось.
Трещина.
Бросив к ногам бытовую утварь, он метнулся к статуе, и дрожащей рукой провел по оранжевому пятну у нее на груди. Несколько кусочков отлетело и упало на пол.
- О нет. Нет-нет-нет! - воскликнул Морэй. - такого не может быть, только не это!
Он попытался вставить отвалившееся кусочки назад, но только сделал дырку еще больше.
Морэй был готов расплакаться, потому что он понимал что случилось. Из-за разницы температур обжига голубой лазури и обыкновенной глины, красная не выдержала и стала ломкой, можно сказать, разрушаемой даже воздухом.
- Какой кошмар. - обреченно проговорил он, и чувствуя себя еще более разбитым, чем статуя, вытащил оставшиеся кусочки чужеродной материи из голубой светящейся кожи.
Он долго молча смотрел на черную зияющую дырку, потом направился к своему рабочему столу, взял молоток и колышек, обошел статую со спины, приставил острую железку между нежных небесных лопаток, и ударил. Всего один раз.
***
Солнце заходило за горизонт особенно медленно, его лучи, отливая красным, желтым и розовым в искось лежали на каждом предмете в комнате.
Морэй сидел на кресле, и медленно пил теплое молоко.
"Всё-таки Билли был прав" - думал он. "Вечность и красота, это еще не любовь".
Йозеф кинул свой взгляд на сквозную дырку в груди статуи, через которую тоже проникали солнечные лучи.
Голубая лазурь кожи светилась искрами. Опаляющая звезда зияла в сердце изваяния, и Морей смотрел в неё, пока на его глазах не появились слезы.
А потом наступила тьма.