Камень с гавайского вулкана продолжение 2

Глава 3.
У меня появляется цель

Уже вечером я звонила Лариске, которая ближе всех к сердцу принимала мои попытки изменить жизнь, выслушивала литературные опусы и даже вырезала из газет и собирала дурацкие "Грядки".

 Я ей поведала обо всем, что узнала в Румянцеве. Подруга загорелась необыкновенным энтузиазмом.

- Это твое! - орала она в трубку. - Я чувствую! А моя интуиция меня никогда не подводила!

Я тихонько хмыкнула. У Лариски преувеличенное мнение о собственных экстрасенсорных способностях. Когда-то в детстве она увидела сон, который считает вещим: Лара стоит у доски, а ее дергает сзади за юбку мальчик и кричит; "Я Витя!" С годами подруга расшифровала сон так: ее судьба - быть учительницей, мальчик - это сын, Витя - это муж. Так сказать, три предсказания " в одном флаконе". У нее теперь все это есть: и школьная доска, и сын, и Виктор. Но учитывая, что мать Лариски работала учительницей, а брата ее тоже зовут Витей, можно по-разному относиться к ее ясновидению. Я поняла знаковый сон именно так: девочка все детство толклась рядом с мамой, а старший брат сестренку часто обижал. Но Лариску все равно люблю как человека искреннего и интересного. Сейчас ее пафос был мне близок.

- Ты станешь знаменитой, поверь мне, - предрекала она. - Размотаешь эту историю, напишешь статью или даже книгу, тебя заметят, родственница из Бразилии пришлет тебе...

- Много-много диких обезьян, - оборвала я фантазерку. - Вечно тебя уносит в облака. Давай включай свою интуицию и советуй, какие шаги предпринять.

С интуицией, может, у Лары хорошо, с аналитикой - плохо, как и у меня. Мы филологи. Подхватить идею и развить ее до абсурда - в этом мы преуспели, а вот просчитать конкретные шаги обеим непросто.

- Ну... Надо напрячь Иру, - поостыла на том конце провода Лариса.

- Это я сама понимаю, а дальше? Пойдешь со мной в дом Соколовых? Вдруг там чего узнаем... У Донцовой героини всегда везде сами ходят, - поднатужилась я и выдала первоначальный план действий.

- Пойду, - легко согласилась Лариска. - А в милиции у тебя связей нет?

- А у тебя? _ задала я встречный бесполезный вопрос. Кроме инспектора по делам несовершеннолетних, который иногда приходил в школу, знакомых в этой непростой сфере мы не имели.

-Будем прощупывать почву самостоятельно, - согласилась Лариса. - А ведь еще есть Лузгин. Может, он пригодится?

- У тебя иногда бывают здравые мысли, - похвалила я подругу.  Лузгин - друг нашей Иры, историк по образованию, археолог по призванию, руководитель клуба юных краеведов... С нашей Ириной они просто два сапога пара. Правда, почему-то эту самую пару образовать не спешат. Мы уж надеяться на это перестали. - Итак, Ира, Лузгин и дом Соколовых. Делаем первых три шага. Кстати, когда мы их делаем?
- С понедельника осенние каникулы, - с готовностью сообщила мне Лариса. - Так что время свободное у меня будет, да и у Ирины тоже.Вот и начнем наше расследование.

Я кивала, слушая подругу. Еще неплохо бы посоветоваться с Наташкой. У дочери иногда возникают оригинальные идеи. Правда, она чаще поглядывает на меня иронически. За свою педагогическую деятельность я не раз успела с учениками "пройти" тургеневский роман "Отцы и дети", с проблемой этой знакома глубоко, стараюсь проявлять терпение и понимание. Авось дочь повзрослеет, и мы снова обретем полный контакт. В общем, домашних посвящу в свои дела попозже.

 Муж сидит у телевизора. Он и так перестарался, свозив меня в Румянцево. Наташка собирается на позднее гуляние. Дурацкая привычка у нынешней молодежи - выбираться из дома не раньше девяти часов. Помнится, я в ее возрасте... Хотя что-то такое и у меня было, может, и я загуливалась до полуночи... Родители точно меня за что-то ругали. Зато муж знает наверняка, что он был самым примерным мальчиком во всей округе. Интересно только, когда он научился курить и почему у свекрови нет грамот за воспитание идеального ребенка...

Ладно, сейчас мне только на руку, что все домочадцы заняты собой и своими делами. Попрощавшись с Лариской, я тут же набрала номер Ирины.

- Привет, ты еще не спишь? - поинтересовалась я для вежливости. Ира ложится поздно. Она у нас чрезвычайно ответственный педагог, уверенный, что ее предмет -история - важнейший на свете, и без него ученикам никуда... В ее классе даже тот двоечник, который пишет слово "еще" классическим способом, с четырьмя ошибками, знает, что после Святополка в Киеве правил Владимир Мономах, а Мамая сверг с престола Тохтамыш. Я не перестаю удивляться тому, как Ирина может вбивать прочные знания в самые легкомысленные головы.

- Нет, не сплю, читаю...

Небось, Карамзина перечитывает, в этом вся Ира, но некогда иронизировать. Беру быка за рога.

- Ир, я опять насчет Румянцевых. Сегодня мы туда съездили, - и я повторяю ей то, что уже рассказывала Ларисе. - Снова хочу написать на эту тему, только теперь о подвижниках Соколовых.

Ире я не стала раскрывать все карты, она не любит авантюры.

- Тебе надо непременно обратиться к Лузгину, - оживилась тем не менее Ира.- Возможно, он был с ними знаком. Димка ведь всех знает, у него обширный круг приятелей...

 Как Ира мне подыграла, Господи, спасибо! С Лузгиным лично я знакома немного, и вот она сама меня к нему посылает, наверняка даст рекомендацию.

- Ты можешь как-то с ним договориться, чтобы он уделил мне время? - попросила я Ирину.

-Конечно, он сегодня мне будет звонить, и я все улажу, - порадовала подружка меня.

Я была очень довольна, что сделала какие-то реальные шаги.Ночью, лежа без сна в ожидании дочки, я опять думала о Соколовых. Хорошие светлые люди, за что их убили? Из-за драгоценного камня в золотой оправе? Что же это за камень такой: алмаз, изумруд или сапфир? У нас в доме есть только янтарь, но я к отсутствию драгоценностей отношусь спокойно. А кто-то ради наживы пошел на преступление. Почему не нашли преступников? Что хотела поведать мне Зоя Дмитриевна? Где теперь Валентина, кем стал ее сын? Вопросы, вопросы, вопросы...

Был еще один вопрос: "Зачем мне лезть во все это?" Но ответ на него родился быстро. Чтобы восстановить справедливость. Навряд ли я сумею наказать убийцу, даже если узнаю его имя, но почему-то мне кажется, что несчастные погибшие ждут от меня каких-то поступков. И вообще настоящий журналист должен во всем дойти до самой сути. Я узнаю, кто убил Соколовых, сообщу об этом в милицию и в прессу.Может, потом меня возьмут в штат какой-нибудь серьезной газеты.
Наташка пришла около часу ночи, но я не стала ее ругать - так меня захватили собственные мысли.

Глава 4.

Первые шаги и шаги за спиной...

В гости к Дмитрию Лузгину мы отправились с Лариской. Его квартира находилась в синем панельном доме на старой улице. Деревья совсем облетели, листья темными тряпочками лежали на асфальте. Низкое северное небо давило на голову. Холодный воздух залезал, казалось, в самые кишки. Поэтому и унылый с виду дом, и грязный подъезд с матюгами на стенах - все было единым по стилю и не резало глаз. А вот содержание лузгинской квартиры составило приятный  контраст по сравнению с остальным миром. В маленькой двухкомнатной квартирке с низкими потолками чего только не было! И главное, что сам хозяин,высокий, бородатый, с добрыми беззащитными глазами, которые он обычно прячет за очками, нам искренне обрадовался. Выглядел он не усталым и не замороченным, как большинство сограждан, а веселым и деятельным.

- Все сейчас установим, найдем и Соколовых, и Орловых, и Ворониных, только давайте сначала чайку попьем с травами.

На крохотной кухне не было изысков: стол, табуретки, плита - но чай оказался выше всяких похвал. А к нему полагались блины с какими-то хитрыми специями. Учитывая, что я и обыкновенные блину редко пеку, Димины угощения меня порадовали.

Потом мы все-таки отвалились от стола и, лениво шаркая ногами, перешли в кабинет.

- у тебя тут настоящий музей! - ахнула Лариска.

И действительно, на стенах висели иконы, картины, фотографии, коллекции каких-то камушков, железки непонятного назначения. Самодельные полки были плотно заставлены книгами. На полу выстроились допотопные пишущие машинки и старые чугунные утюги. Два массивных комода тоже хранили немало интересного. В этом мы убедились немедленно.

Дмитрий выдвинул ящик одного из них и показал большую картотеку наподобие библиотечного каталога.
- Здесь сведения по погостам. Захоронения до шестидесятых годов. Итак, Румянцевы... Кто вас интересует? Младенец Матвей, скончавшийся от крупозного воспаления легких? Елизавета Николаевна, жертва чахотки? А может, образец долголетия - Сергей Иванович?

- Ой, Дима, какой труд ты проделал! Это у тебя только по Румянцеву сведения? - потрясенная увиденным, спросила я.

- Тут все городские погосты плюс Румянцево, Покровское и Барское.

- Я ошеломлена, - призналась я. Лариска закивала: "И я, и я".

- Но нас сегодня интересуют Соколовы, их убили в 1997 году. Он был директором интерната...

 - Я прекрасно знал Сергея Петровича и Лидию Степановну, - прервал меня Лузгин. - Они проделали огромную работу по сохранению румянцевского наследия. Я и на похоронах был у них...

- Дима, расскажи, пожалуйста, все-все-все, - заверещали мы. - Версии, слухи, твои соображения.

- Ты собралась писать криминальный очерк? - удивился Лузгин. - Ира говорила, что вроде ты пишешь для огородников.

- Пытаюсь выйти за рамки, - опустила я глаза. Как-то несерьезно прозвучало мое газетное амплуа в устах Дмитрия. - Не то, чтобы журналистское расследование, но пытаюсь восстановить не такие уж давние события.

 В основном рассказ Лузгина совпадал с тем, что я услышала в деревне. Жили Соколовы скромно. Из ценностей в доме хранились книги восемнадцатого века и загадочный камень в золотой оправе, который хозяева не любили показывать, так что Дмитрий его не видел. Вот этот камень и пропал, поэтому мотивы преступления были ясны - ограбление. Из соседей никто ничего не слышал, но учитывая, что половина жителей старички, а другая - любители выпить, их показания просто неинтересны. Да, подозревалась Валентина, вернее, даже не она, а ее юный сын. Возможно, они могли выступить в роли наводчиков. Но, видно, это была ошибочная версия, потому что никого не арестовали.
Самого Лузгина в свое время тоже взволновала эта история. Он даже ходил к Валентине, но она тогда плакала, охала и отказалась разговаривать по существу дела. Дескать, очень тяжело... Ее сына Андрея он тоже видел, тот тогда учился в десятом классе. Но нарушать права ребенка и выпытывать что-то у него Лузгин не решился, хотя все-таки собрал справки о парне. В школе у него была нормальная репутация: хорошист, скромник, в классе немножко сам по себе, но кто сказал, что это плохо? "Кажется, у него богатый внутренний мир, - сообщила тогда Диме молоденькая учительница литературы, - он пишет интересные сочинения, но на уроках молчит."

А со временем, как это обычно бывает, Лузгина поглотили другие заботы.
Соколовых он помнит, в его клубе есть специальный альбом, в котором помещен материал о них. Дмитрий возит своих воспитанников в Румянцево, ребята привозят цветы на могилы, проводят субботники в парке. Но этим все и ограничивается.

- Неужели вы хотите размотать старый клубок? - вдруг прервал свою речь Лузгин и пристально оглядел нас. - Наверное, это нужно сделать, но не вам. Каждый должен заниматься своим делом, банально, но верно...Это не ваша тема.Лена, дачники жаждут получить от тебя советы, не разочаровывай их...

Свой менторский тон Дима потом смягчил улыбкой, но слова его показались мне обидными.

Потом где-то еще полчаса хозяин развлекал нас, показывая свои коллекции, но мы хвалили их только из вежливости.

- Согласись, он мягко опустил нас ниже плинтуса, - сказала Лариска, когда мы вышли на улицу.

- Соглашаюсь, и это обидно, - вздохнула я. В воздухе закружились первые снежинки, мелкие и колкие, как Димины намеки на нашу несостоятельность. - Пиши, мол, про колорадских жуков...Да я их в глаза не видела!

- Ага, - поддакнула Лариска. - Ему можно все: и по экспедициям шастать, и коллекции собирать, и картины рисовать, а нам... Это мужской шовинизм. Обойдемся без него...Ничего особенного он сам не знает по нашему дела. А мы сами разыщем Валентину и ее сына...

Лариска высказала мысль, которая уже зрела во мне.
 
 - Ох, мы даже фамилию этой Валентины у Лузгина не спросили, - спохватилась я. - Придется ему звонить.

Разгоряченные своими проектами, мы ускоряли шаги и неслись все быстрее и быстрее, пока я не начала задыхаться. Я резко затормозила, подружка по инерции проскочила на пару метров вперед, но оглянулась и вернулась назад.

- Ты чего? - спросила она.

- "Ямщик, не гони лошадей," - как следует не отдышавшись, все-таки протянула я. - Давай пойдем помедленнее. Ведь за нами никто не гонится.

- Пока! Пока не гонится, - многозначительно сказала Лариска и, как показало время, была права.

Мы чинно дошагали до магазина, у которого наши пути расходились.

- Завтра созвонимся и продолжим работу, - решили мы. Вроде ничего серьезного мы еще не совершили, но какая-то неясная тревога и осознание своей особой миссии  еще некоторое время держали нас на месте.
- Влипнем, чувствую, - проговорила Лариса. - У меня интуиция.

- И сильно влипнем? - сейчас мне хотелось услышать оптимистический прогноз хоть от кого, даже от нее.

- По уши, - широко улыбнулась бесшабашная подружка. - Когда у меня вот так пальцы начинает сводить, это значит - грядет что-то важное.

И она показала мне скрюченный мизинец.

- Впервые от тебя об этом слышу, скорее, это от холода...

- Э-э-э-э, не буду тебя пугать, - загадочно протянула Лара и, внезапно простившись, пошла по темной аллее, а я заторопилась домой. Хотя я привыкла ко всяким Ларкиным розыгрышам, сейчас мне стало не по себе.

- Деушка, а деушка, - услышала я позади себя хриплый голос и вздрогнула. Вот оно! Начинается. Я прибавила шаг. Двор уже близко, но он такой темный!Опять не горит фонарь у подъезда, а свет из окон почему-то совсем не освещает пространство.

-Деушка!Стой, стой, падла! - заорал преследователь, но я уже понеслась изо всех сил, готовясь поднять микрорайон на ноги криком: "Пожар!"

В какой-то передаче я услышала,что в случае нападения на вас надо привлекать к себе внимание именно таким способом: криками "Пожар!", "Горим!" Оказывается, мольбы "Спасите, помогите" пугают граждан и вынуждают некоторых их них плотнее задергивать занавески.

- Да, блин, подожди! - что-то в подлом голосе послышалось человеческое, и я на самую чуточку замедлила шаг.
- Ты ведь училка? - услышала я и еще сбавила темп. - Ваську Смирнова помнишь? Ну?

За эти годы я переучила десятки Смирновых, Кузнецовых и Ивановых. Это словосочетание - "Васька Смирнов"- мне ни о чем не говорило, но я остановилась.Ко мне приблизился пьяный мужичонка невысокого роста.

- Не узнаешь? - радостно сказал он.

Я вгляделась в маленькое, какое-то смазанное лицо. Нет, никаких ассоциаций. Хотя первым мои ученикам уже за тридцать, и годы могли сыграть с ними всякие шутки. А этому персонажу можно было дать от тридцати пяти лет до пятидесяти.

- Я же папаша его, Васькин, ты еще к нам домой приходила, - радовался мужичок. - Васька тебя всегда вспоминает, говорит, добрая была.

- а где Вася сейчас? - из вежливости спросила я. Кое-что связанное с этим семейством стало всплывать в памяти, но факты вспомнились настолько паршивые, что я с удовольствием прожила бы остаток жизни без Васи Смирнова и его папаши.

- Васька в порядке, - похвастался мужик. - Он тогда-то не сел за драку. Спасибо тебе, хорошую бумагу на него написала, а теперь он крутой, богатый стал.

- Рада за него, - пробормотала я. - Передавайте ему привет. А вы чего за мной неслись, обзывались еще? Напугали до смерти.

- Дык поговорить хотел, - обиделся мужик.- А имя не помню. Да я небось и не знал его, имя твое...

- Угу, - понимающе кивнула я. - Ну я пойду?

- А нам по пути.

До родного подъезда я дошла вместе с папашей Василия Смирнова, молясь в душе, чтобы не встретить соседей. Говорить нам было не о чем, поэтому я передала еще кучу приветов Ваське, подтвердила, что всегда знала, что он вырастет в настоящего человека, и на этой высокой ноте мы расстались.

Глава 5.

Под лежачий камень вода не течет...

Осенние каникулы оказались очень кстати. На работу Лариска ходила часа на два, потом тихонько сматывалась ко мне. Выпив кофе,мы еще с час подбадривали себя лозунгами: "Надо просто встать и пойти", Не ошибается тот, кто ничего не делает", "Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал". Но на холодную улицу, в нависшую мрачную серость выходить категорически не хотелось. К нашей чести, выхлебав еще по чашке кофе(без аппетита, только для того, чтобы время потянуть)мы покидали мою маленькую теплую кухню. Операция по поиску убийцы Соколовых ежедневно была ограничена строгими рамками: к ужину мы должны быть дома. У меня возвращалась семья, у Лариски - сын Олег, который на все каникулы засел на станции юных техников. Муж Виктор работал по скользящему графику, что заставляло Лариску периодически его ревновать, ибо Виктор чудо как хорош!Высокий, стройный, сероглазый, женщины на него пялятся, не стесняясь Ларискиного присутствия.

Вот и сейчас подруга забурчала:

- Красавчик чертов, с утра баба какая-то звонила, говорит, по работе, хоть бы облысел он что ли скорее...

- Не, не надо ему лысеть, - испугалась я. - У нас в городе явный дефицит красивых мужчин.

- Не хочу жить с народным достоянием, - фыркнула Лариска. - Пусть лысеет и толстеет.
- Ага, а ты потом его бросишь, - усмехнулась я. - Сама-то в спортзал ходишь и к косметологу, а Витьку хочешь обезобразить...

Так за пустыми разговорами мы не заметили, как отмахали полгорода и теперь проходили мимо маленького сквера с маленьким же бюстом Пушкина в его центре.

Здесь начиналась улица Лермонтова, на которой когда-то жили Соколовы.

- Кругом парадоксы, - заметила я. - У пединститута стоит Маяковский, который, наверное, про наши края и не слышал, а Есенину памятника нет, хотя он тут бывал. Рядом с музеем Петра Первого - морг, а на улице Лермонтова - памятник Пушкину.

- Ну, это мелочи, - отозвалась Лариска. - Вот сейчас будет парадокс покруче. Смотри, 17-й дом есть, 21-й - вот он, а 19-го нет. Да и не было, видно, раз эти дома рядом стоят.

- Надо спросить аборигенов, - направилась я к старушке, сидевшей неподвижно у одного из подъездов дома номер 17. Несмотря на холод, бабушка почти не шевелилась и отрешенно смотрела мимо нас.

- Извините, вы не подскажете, - начала Лариска.

- Где 19-й дом? - ожила старушка.

- Да-да, - радостно переглянулись мы. - Как вы догадались?

- Его все ищут, - самодовольно ответила бабушка, в которой на глазах пробуждалась жизнь. - Вон он. Следующий.

Она протянула сухую ручонку направо, мы повернули головы.Выбившись из общей линии стояло двухэтажное каменное здание, из тех, что, как говорят, строили пленные немцы сразу после войны.

- А почему у вас такая странная нумерация? - удивились мы.

- А бог его знает, тут у нас сроду путаница. На этом пятачке раньше и бараки стояли, и церковь, и дом поповский, а потом все снесли подчистую. Лишь девятнадцатый дом оставили. Так его номер и не поменяли, когда эти хрущобы рядом построили.Да мы уж привыкли, - бабушка оказалась словоохотливой, вопреки первому впечатлению.

- А вы давно тут живете? - спросила Лара, толкнув меня локтем в бок. Я ее поняла: кажется, мы нашли ценного информатора.

- Давно, - кивнула старушка. - На моих глазах почти все нынешние жильцы выросли. Правда, и новых много наехало.

Я уже готовилась задать новый вопрос, как Лариска ляпнула:

- У меня подруга сюда переехала, в 19-й, идем в гости.

- Ой, в 19-м квартиры хорошие, - зачастила бабушка. Видно, ей нужны были слушатели. - Там потолки высокие, санузел отдельно, коридоры широченные, не то, что у нас...

Добрых пятнадцать минут мы слушали пространный монолог о преимуществах сталинской застройки перед хрущевской, узнали массу нового о ценах на здешние квадратные метры, о доплатах и обменах.Потом бабушка плавно перешла к обсуждению внучкиного мужа-негодника, который купил хорошую квартиру как раз в соседнем доме, а откуда подлец взял деньги - неизвестно...

Я уже замерзла. Лариска шмыгала носом, а бабушка, казалось, расцветала на глазах. Чем больше она поносила внучкиного мужа, тем сильнее румянилась и сияла глазами.

- Э-э-э, -наконец решилась я прервать обличительную речь. - Вы случайно не знали Соколовых, Сергея Петровича и Лидию Степановну?

Бабушка с размаху захлопнула рот, показалось, что даже челюсти клацнули.

- Нет,- выжала она. - Здоровались, но знать - не знались. А вы идите уже, да и мне пора.

Она бодро рванула со скамейки в подъезд, а мы остались на улице, пытаясь разгадать эту неожиданную загадку.

- Она их знала, -убежденно сказала Лариса. - Поэтому и сбежала.

- А вдруг это Валентина? Вот бы здорово было - сразу на нее напоролись, - размечталась я.

- Не, стара она для молодого сына, - не согласилась Лариса. - Что ж, идем, хоть в подъезде погреемся.

Больше мы не встретили ни души. Спокойно открыли массивную дверь без домофона и вошли в парадную дома № 19.

На первом этаже напротив батареи висели почтовые ящики болотного цвета, все целые, с замочками. Вообще тут царил старомодный порядок. Было чисто, на стенах не чернели надписи, на потолке не висели сгоревшие спички.

- Смотри, вот их ящик, - Лариска грела руки на батарее, но острым подбородком кивнула на первый ряд.

- Да, точно. Сюда и из Бразилии письма приходили, от Ирины Павловны... Странно и грустно, да? Хозяев нет, а ящик висит как ни в чем не бывало и наполняется совсем другим содержанием.Ой, смотри, тут что-то нацарапано...

Мы отлипли от батареи и подошли к ящикам вплотную. "Соколовы" было накарябано маленькими буквами на железной стенке.

- Интересно, это они сами написали или...? - посмотрела на меня Лара.

- Сами, наверное...Зачем чужим людям их ящик подписывать? - пожала я плечами.
- А вдруг это Он, - выделив голосом последнее слово, сказала Лара, - или его сообщник...

- Не нагоняй тоску, - взмолилась я. Ведь на самом деле шесть лет назад некто вошел в этот тихий подъезд, прошел  мимо этих же почтовых ящиков, поднялся на второй этаж, наверное, так же никого не встретив, как никого здесь не видим мы...Почти не дыша мы поднялись по лестницам... Вот она, простая коричневая дверь, не металлическая, не укрепленная... Кто же нажал тогда на эту желтоватую кнопку звонка? Рука сама потянулась к кнопке, но тут я очнулась от наваждения.

- Не, звонить мы не будем, - услышала я голос подруги. - Нам пока нечего сказать людям.

- А, - начала я, но тут дверь так неожиданно распахнулась, что я взвизгнула.
В проеме показался невысокий плотный мужчина в спортивных штанах и просторной футболке. От моего крика он вздрогнул, но тут же овладел собой.

- Вы типа к кому? - поинтересовался он. Почему-то его круглое лицо и маленькие веселые глаза показались мне очень знакомыми. Я еще не сообразила, что сказать, как он дружелюбно выдохнул:

- Елен Сергеевна, ну надо же! Мне батя рассказал, как он вас напугал.Батя у меня - известный мудила... Так вы заходите, чего в дверях торчать.

- Вася Смирнов? - ахнула я. За спиной мужчины заклубились образы не такого уж давнего прошлого: перемазанная мелом доска, тетрадка с двойками, вся в грязных пятнах, судилище в учительской и противный мальчишка, гундосящий: " А я чего... я ничего...он сам мне денег дал..."

- Я вот квартирку прикупил, сейчас ремонтом занимаюсь, - между тем говорил бывший воспитанник, подталкивая нас из прихожей в комнату.

- А мы с батей вас только недавно вспоминали. Я до сих пор кипятком писаю, как вспомню, что вы в инспекцию про меня написали. Типа в коллективе пользуется уважением, любит общественный труд... Ха-ха-ха... Но мне эта бумажка очень тогда помогла. А то бы загремел в спецшколу.

Меня не радовали его излияния. Собственная беспринципность меня тревожила. Почему я тогда защищала Ваську? Особых симпатий он никогда не вызывал.

- Я теперь в порядке, магазины держу, - хвалился тем временем Василий. - Вот опять же квартира, - он обвел рукой, и мы обе повернули головы, повинуясь его жесту. Комната была абсолютна пуста.
- Я первой жене все оставил, - продолжал рапорт Вася. - И хату, и гараж, только машину забрал. У меня там сын растет, такой же шкодный, как я.

- Значит, не переведутся богатыри, - вставила я реплику, так как Лариска все это время молчала. Но в наших комментариях Смирнов не нуждался, он трещал без умолку.Наконец я прервала его.

-Вася, а где прежние жильцы? Мы, собственно, к ним...

- А тут типа коммуналка была, я их расселил. А до этого какие-то жмурики жили.

Я покачала головой, "жмурики жили" - типичный алогизм, но не объяснять же это Ваське.

- Ну покажи квартиру, - попросили мы радушного хозяина, вроде который только этого и ждал. Он провел нас по всей территории, включая санузел. Квадратные большие комнаты, просторная кухня, высокие потолки. Все обои уже были содраны, старая мебель вынесена. Наши голоса и шаги гулко звучали в пустых комнатах.

- А ничего от прежних хозяев не осталось? - на всякий случай спросила Лариса.

- Не, да ничего у них и не было. Тут один алкаш жил да баба глухонемая, - пояснил Вася.

- А до них?

- Да ведь тех давно... Проводили на тот свет, как говорится, - вздохнул Василий. И снова оживился:

- У моей жены новой бабка тогда перекрестилась...

- Почему? - поразились мы.

- Она, кобра, тут по соседству живет со времен царя Гороха. На меня наезжает,

а у самой младший сынок - настоящий бандюган. Хорошо, что он тогда только что сел, перед самым убийством, а то бы его точно по этому делу припахали. Думаю, его дружки тут могли поработать, но наша бабка про это говорить не любит. Она все меня воспитывает, что я Юльке не пара. Поверите, мороз не мороз, торчит на улице, все высматривает, кого я сюда веду, какие машины приезжают...

- А это мы ее , наверное, встретили у подъезда, разговорчивая такая...

- Да она до смерти заговорит, - помрачнел Василий. - У нее небось из-за клыков рот не закрывается.

- А сын ее с ней живет или сидит еще?

- У бабы какой-то отсиживается, а к нам повадился за деньгами ходить. У меня-то деньги всегда есть, а чуть отвернешься, он того, - Василию явно захотелось матюгнуться, но он сдержался, - стащит. Урод!

- Вася, спасибо тебе за гостеприимство,- стали мы завершать визит. - Мы хоть отогрелись здесь.

- А вы чего приходили-то? - наконец опомнился хозяин.

- Да мы не к тебе, нам бывшие жильцы были нужны, мы пойдем, а то уже темнеет, - расшаркались мы. - Папе всего хорошего!Тебе всего хорошего!

Пятясь, мы выбрались на площадку.Услышанное предстояло обмозговать. Кстати ободранная квартира не произвела такого тягостного впечатления, как подъезд.

Видно, энергичный Васька вытеснил все тени прошлого, они его не тревожили, а может, и боялись.

- Осмотр дома ничего не дал, - констатировали мы, - но это было необходимо сделать. Появились новые ниточки, как-то: бабка и ее сын. Надо непременно попытаться  разговорить старушку. И просто необходимо найти Валентину.

- Молодцы мы, сказали - сделали, - радовалась Лариска, когда мы шли к к остановке автобуса. - Под лежачий камень вода не течет...

В набитом битком автобусе пришлось замолчать. Народ возвращался с работы, и нас разъединили в давке. Мне не казались бесспорными те шаги, которые мы сделали, но я не стала омрачать Ларискин оптимизм. Подруга на шесть лет младше, что дает мне право иногда смотреть на нее с высоты возраста

Глава 6

Удел гениев - одиночество

Я ритуально поцеловала мужа в шею, он меня в затылок. Так много лет мы прощаемся перед его выходом на работу, но тепла в этих поцелуях сегодня не было. Вчера вечером семья устроила мне обструкцию. Всего-то и случилось, что я приехала домой позже, чем Наташка и Валерий. Такое вот роковое стечение обстоятельств: у дочки отменили последнюю пару, а у Валеры температура поднялась до - о ужас! - 37 градусов. Несчастные домочадцы без аппетита съели пельмени из пачки и теперь страдали каждый в своем углу: муж у телевизора, дочь у компьютера.

Когда появилась я, возбужденная и усталая одновременно, меня встретили  презрением.

- Хотя бы нормальный ужин я заслужил после трудового дня? - негодовал муж. - Где тебя носит?

- Тебе звонила твоя Арина, - высокомерно передала Наталья. - У тебя какие-то неприятности в газете. А к чаю ты ничего вкусненького не купила?

- Нет, - в тон ей постаралась ответить я и бросилась к телефону. Какие еще неприятности?

- Лен, это не мое дело, конечно, но ты для себя реши, хочешь ты вести полезные советы или нет. Одно дело - написать разовую статью и другое - работать над постоянной рубрикой, - отчитывала меня Арина.
- Да что случилось?Не понимаю...

- Ты откуда свои советы берешь?  Вот цитирую: "В настоящее время распространен способ стирки с применением силикатного клея...Силикатный клей надо применять обязательно вместе с содой..." Вот еще: " В подогретую до 40-50 градусов воду положите стиральную соду по 25-30 граммов на каждое ведро, размешайте и дайте постоять минут 30..." И прочая мутотень. Ты сама как стираешь?

- У меня "Самсунг"-автомат...

- А советы твои, как от старика Хоттабыча. Ты во сне их что ли выдумываешь? - не на шутку сердилась Арина.

- Нет, в книге беру "Советы по домоводству", - сникла я. - Очень хорошая книга.

- За какой год? - допытывалась Арина.

- 1960-го года выпуска...Но мне хотелось найти что-нибудь оригинальное, типа "хорошо забытое старое", - оправдывалась я, понимая, что разгон получила по заслугам. Занявшись делом Румянцевых, я попросила Наташку перепечатать интересный абзац из этой книжки и отправить в редакцию от моего имени.

- Тебе, между прочим, деньги за это платят, - буйствовала Арина.

- Ага, тридцать восемь рублей 10 копеек за выпуск, - огрызнулась я.

- Работать надо, а не халтурить, думаешь, приятно, когда мне на тебя жалуются в редакции,
 - услышала я и покаялась:

- Больше такого не повторится.Прости.

- Посмотрим, - Арина бросила трубку.

Виновата, кругом виновата. Возомнила себя великой журналисткой и постыдно непрофессионально отнеслась к своей прямой задаче.В школе я себе такого не позволяла... Мучимая совестью, я подошла к мужу.

- Болит голова? Дать таблетку?

- Не надо, - по страдальческому лицу Валерия было видно, что ему хуже некуда, но он лучше тихо угаснет на диване, чем примет из моих рук лекарство.

- Не обижайся, - попросила я. - Может, чаю горячего? А хочешь бульончика свежего?

- Да, - прошептал муж. На праздные разговоры у него сил не было. Я потрогала лоб больного. По-моему, нормальный, никакого жара.

- Сейчас отпустило немного, - выдохнул супруг. - На работе думал - не доживу до вечера.

- Так бульончика?

-Угу. И чая с лимоном и медом. Еще бы молока горячего.

- Да, любимый.
У меня было большое искушение послать страдальца куда подальше, но я его преодолела. Он в одном лице наш кормилец и поилец, шофер и носильщик тяжестей. Пусть сегодня покапризничает.
 
Наташку я "сломала" жареной курицей. Но, глядя, как дочь с аппетитом уплетает поздний ужин, поймала себя на горьких мыслях о цене любви дочери. Не оказалось на плите горячего ужина - и мать становится кукушкой, бросающей семью на голодную смерть. Интересно, если бы я была летчицей или геологом, они тоже требовали бы от меня еды, еды,еды в неограниченных количествах. И чистых носков, и глаженых блузок? А если мне сутки придется сидеть в засаде, выслеживая убийцу Соколовых, что они сделают? Придут ко мне с пустыми тарелками?

- Кстати, как вы сходили к Соколовым? - умиротворенным голосом спросила дочь, стряхивая кости в мусорное ведро. Наташку я все-таки посвятила в мои замыслы, но сейчас мне не захотелось с ней делиться впечатлениями.

- Пока нечего рассказывать, - буркнула я и понесла мужу стакан горячего молока и блюдце с малиновым вареньем.

Так вчера завершился день. И сегодня, оставшись одна, я почувствовала себя почти счастливой. Как хорошо, что не надо выходить из дома в холодное темное ноябрьское утро. Сейчас займусь уборкой, напечатаю новые, очень, просто очень-преочень полезные советы, а потом придет Лариска, и мы выработаем стратегию поиска.

Лариска появилась, но с кислым лицом и тусклыми глазами. Мы традиционно уселись на кухне и поделились неприятностями. У подруги дома как раз ничего не случилось. Сын Олег, наоборот, приготовил маме к ее приходу суп-фантази, и получилось ничего, вполне съедобно. Олег у Лариски - на редкость самодостаточный человек.То он исследует формы снежинок, то ведет наблюдение за жизнью пауков, то сочиняет стихи. И при этом постоянно что-то конструирует, моделирует, усовершенствует. Родителей он в свой мир не очень-то пускает, поэтому Лариска любуется им, так сказать, "из зала".
Виктор вчера пришел позже жены и никаких недовольств не высказывал. Гадость ожидала нас с подругой совсем с другой стороны.

- Отозвала меня сегодня в школе Ирина, - нервно говорила и курила Лариска, - и устроила пропесочку.По ее словам, в глазах Лузгина мы полные идиотки, лезем, куда не надо... А когда я ее попросила узнать фамилию Валентины, вообще разъярилась. Запретила нам звонить Лузгину, обозвала дурами. Я ее такой никогда не видела. Может, ревнует?

- К нам? Не думаю... Она хорошо нас знает да и с Лузгиным у них вроде только дружеские отношения, - не согласилась я. - Просто Ира не любит дилетантов. Раз она историк, значит, только ей дозволено вести изыскания. Она в моей статье про Румянцевых каждое слово выверяла...

- Но мы ведь не Румянцевыми, а Соколовыми интересуемся, - напомнила Лариса. - Тут ее историческая наука ни при чем.

- А здесь - чистый криминал. Ирка за нас волнуется, это точно. И наверняка ей непонятно, зачем мы в это лезем... Так что рассчитывать нам надо только на себя.

- Нас ждут великие дела! - Лариска залпом допила чашку кофе, и мы снова отправились на улицу Лермонтова.

Глава 7.

Второй визит на Лермонтова

В этот раз мы приехали в знакомый квартал на автобусе, уверенно прошагали мимо бюста Пушкина, вышли к домам с запутанной нумерацией и самодовольно переглянулись, увидев неподвижную фигуру на лавочке. Бдительная старушка была на посту.

На этот раз она посмотрела на нас подозрительно.

- Опять к Ваське идете? Не успел жениться, а бабы уже косяком валят. Говорила я внучке: одну жену бросил и тебя бросит... Так нет, замуж захотела!

- Я, между прочим, Васина учительница, - вклинилась я в злобную тираду. - И приходила по делу.

- А Васька рази где учился? - ехидно поинтересовалась старушка. - По виду не скажешь. Бугай безголовый.

- Не скажите, - вступилась я за бывшего подопечного. - Учился и "пользовался уважением в коллективе и любил общественно полезный труд".
(Выручили меня забытые было формулировки).

- Ну надо же, труд он любил, - скривила губы бабуся. - Не верится что-то. А зачем вы к нему приходили, уж учиться-то он точно не будет больше?

- Мы ищем учеников, которые...учились...учились, - на ходу соображала я, - у Соколовых в интернате. - А Вася как раз их бывшую квартиру купил, вы в курсе?

- В курсе, а как же, - совсем сморщилась старушка. - Так и будет всю мою остатнюю жизнь под носом маячить. Сегодня с утра он туда целую бригаду нагнал, потом наверняка пить будут...

Смирновские планы нас не интересовали. И Лариска вплотную начала допрос:

- А вы случайно домработницу Соколовых не знали? У нее мальчик тоже в нашей школе учился, а теперь как-то совсем из виду пропал.

- Валентину-то? - прищурилась старушка. - Нет, не знала, в лицо видела и все.
А зачем вам ее сын, если вы собираете интернатских?

Вот так бабушка, врезала не в бровь, а в глаз, сразу заметила несостыковки в нашем изложении.

- М-м-м, -потерла лоб Лариска. - Мальчик в свое время написал хорошее сочинение про Румянцево, про интернат, вот мы хотели его тоже разыскать.

- У нас будет вечер встречи, мы шефствуем над этим интернатом, - вклинилась я правдоподобными подробностями и позорно прокололась.

- Нету давно никакого интерната, - сказала бабка, вставая со скамейки. - Вы мне лапшу-то на уши не вешайте. Не знаю, зачем вы сюда шляетесь, но разговаривать с вами боле не буду.

Ошарашенные таким неожиданным финалом, мы наблюдали, как она величественно поднялась со скамейки и довольно легко пошла к подъезду. Не такая уж она и древняя, оказывается.

- А фамилию Валентины вы не скажете? - в отчаянии крикнула ей вслед Лариска, но ответа не последовало. Хлопнула дверь, а мы остались на улице, уже замерзшие и растерянные. Что-то мы сделали не так. Но что?

- Чрезвычайно наблюдательная старушка, - наконец обрела дар речи Лара. - Это подозрительно. Я уверена, что она что-то знает по нашему делу.

- Согласна, как она сначала переспросила: "Валентину? " А потом стала открещиваться. Может, они все тут по соседству и жили. Ведь она явно и про сына Валентины что-то знает. С кем бы нам еще поговорить?

Но окрестности были пустынны. Ни один живой индивид не украшал собой ноябрьский городской пейзаж. Даже собак не было видно. Пошел снег, смело, уверенно. На асфальте в момент образовалась белая пелена, на которой четко отпечатывались наши следы.

- Не хочется уезжать отсюда без результата, - сказала я, глядя на Васькины окна, в которых уже зажегся свет. Так как занавесок не было, то мы видели человеческие головы, мелькавшие в квартире. Там кипела работа.

- Нам нужны очевидцы, - рассуждала Лариса. - И мы их найдем. Нужно идти в этот дом и расспросить соседей. В лоб уж точно не дадут.

- Только надо придумать правдоподобный предлог, - говорила я, шагая за подружкой к дому Соколовых. Из-под ног летела в стороны хлябь из снега и грязи. Зато подъезд снова поразил своей тишиной и чистотой. Мы проскочили три широких ступеньки и решительно нажали на звонок первой же двери.

- Кто там? - послышался старческий голос. Было ощущение, что спрашивающий только нас и ждал.

- Из газеты, можно с вами побеседовать? - отрапортовала я.

- О чем? - полюбопытствовали из-за двери.

- Здесь раньше проживали Соколовы, муж и жена, вы их знали?

То, что мы услышали из-за закрытой двери, нас просто потрясло:

- Не желаю про них говорить! Черные люди! Сами черной смертью померли, туда им и дорога! Сколько народу через них полегло!

- Вы про Сергея Петровича и Лидию Степановну? - не веря своим ушам, переспросила я и глянула на Лариску. Она округлила глаза.
- А про кого же еще? - злобно ответил голос. До сих пор было непонятно,с кем мы беседуем: с женщиной, много лет курящей, или с престарелым дедком.

- А вот вы, не открывая дверь, анонимно,  можете привести факты, что Соколовы портили людям жизнь? - сделала я новый ход.

- Ага, а вы по квартире вычислите, кто здесь прописан, и пропечатаете про меня, - заявил голос.
Не старики здесь, а сплошные мыслители.Все просчитывают на год вперед. Что ж , попытаюсь еще раз сломить сопротивление.

- Честное слово, мы вашу фамилию не будем упоминать. Напишем - "источник сведений пожелал остаться неизвестным". А я Елена Жемчужная, корреспондент.

- Погоди, запишу твою фамилию, - за дверью послышались шаги, а я загрустила. Какая я корреспондентка, у меня даже удостоверения нет. Вдруг дотошный неведомый собеседник позвонит в газету?

- Ты название газеты соври, - шепнула мне Лара, я согласно кивнула.
Но, видно, человеку за дверью оказалось достаточно сведений только обо мне, потому что, записав имя, он(или она) пошел на контакт:

- Нехорошие люди они были, хотя о мертвых плохо не говорят. Сами посудите: привезли в 68-м откуда-то племянницу, бац - через полгода девушка умирает. Вроде и не болела ничем. Через два года Лидия мать выписала, та еще скорее сгорела, месяца три тут всего и пожила. Потом уже в восьмидесятые сестра самого Соколова с Урала приехала погостить и в тот же день под машину попала. Так домой в гробу и уехала. Вот и посудите - что это?

- Роковое стечение обстоятельств, - стереотипно ответила я, еще не осмыслив полученные факты.

- Угу, стечение... Нас вот здесь напихано, как сельдей - шесть человек, от старых до малых - и никакого стечения, - проворчал голос. - А у них смерть за смертью. Так что никто и не удивился, когда их самих укокошили. Небось было за что.

- Неужели вам совсем их не жалко? - встряла Лариска, до этого молчавшая.
- А это кто там еще? - всполошился голос. - Наверняка записывали меня на пленку. Ничего больше вам не скажу. Идите отсюда, а то сын придет, он вам ноги пообломает...Журналюги чертовы...

Мы не стали искушать судьбу и вылетели из подъезда. На улице смеркалось, и это было кстати. Может, обладатель скрипучего голоса нас как следует не разглядит. А что он торчит за занавеской, я уверена. Очень не хотелось бы потом попасть под горячую руку чужого сына.

- Я поражена, - трясла головой Лариска, когда мы торопливо шагали к остановке. - Что за кошмары на улице Вязов? Вся родня вымерла, самих убили, странно, страшно...

- Я тоже такого не ожидала от безутешных соседей, - поддакивала я. - Но не верю, что Соколовы - двуличные монстры. В Румянцеве- ангелы, в городе - звери. Что-то тут не так...

- Хотела ты разгадать одно убийство, а ту  их целый мешок...

Мы пришли на автобусную остановку и спрятались от снега под козырьком.

- Про убийства родни говорить рано, это же не доказано, - возразила я Ларе, и женщина в сером стеганом пальто, стоявшая впереди, обернулась и посмотрела на нас очень внимательно. Несколько человек придвинулись поближе. Я огляделась и замолчала.

- Возможно, тут целая серия преступлений. - все еще проповедовала Лара, и мне показалось, что народ сделал дружно еще шаг поближе к нам. Я поднесла палец к губам, и она наконец заткнула фонтан догадок и предположений.

В автобусе мы молчали, зато на свободе снова загомонили.

- Это надо все проверять! Здесь кроется роковая тайна, моя интуиция меня не подводит! - Лариска сунула мне под нос скрюченный мизинец.

- Кто может нам помочь, куда обратиться? - мучилась я.

- Давай Ирке так скажем: узнавай у Лузгина фамилию Валентины или мы объявляем тебе бойкот, - по-детски наивно предложила Лара.

- Давай без бойкота, просто попросим ее в последний-распоследний раз обратиться к Лузгину, - откорректировала я ее предложение.

 Зима тем временем уже по-хозяйски расположилась в городе, и сейчас в свете уличных фонарей стало особенно заметно, как изменился пейзаж. Свежий снег принарядил унылые клумбы с жалкими палками засохших цветов, облезлые скамейки накрыл чистейшим покрывалом, "зарыл" выбоины в тротуаре и искрился в электрическом свете, как театральный блеск.
 - К Новому году мы должны все узнать и за праздничным столом поднять тост за наши успехи, да? - загадала я.

- Только уроки мне будут мешать...Ведь каникулы скоро закончатся, и я выйду в школу... Эх, как бы и мне бросить работу, жаль, Витька мало зарабатывает, - завздыхала Лариска. Тут я вспомнила про тяжелобольного мужа, который с утра ушел на работу как ни в чем не бывало. Надо сегодня не повторить вчерашний промах, не злить супруга и не наступать снова на грабли.

- Я домой побежала, пока, Лар, - наскоро простилась я с подругой и понеслась дому, вздымая каскады снежных брызг.