Киев - мать городов русских

Глава из исторического романа "Возвращение корнета Оболенского"

Шел 1967 год. Стояло жаркое лето. Погода держалась солнечная, хотя дожди поливали землю влагой часто, отчего и виды на урожай не заставляли себя ждать. Тот год удивил всех небывалым обилием яблок… особенно на Украине. Володя впервые ехал в Киев — посмотреть на этот уникальный древний город со своей невестой. Невеста была уроженкой западной Украины. «Западенцы», так называли их киевляне. Западная Украина всегда обособлялась от Восточной, т.к. была долго то территорией Польши, то Австро-Венгрии, то России, то Германии… Украинцы терпеть не могли польских панов и шляхту, особенно запорожские казаки, а потому все время воевали. Лишь с помощью гетмана Богдана Хмельницкого присоединились они к Российской Империи и стала Украина ее полноправной частью на несколько столетий. Сталин присоединил «западенцев» к восточной Украине в 1939 году.

Невесту Володи звали Оксаной. Она, наполовину русская, выросла в Москве и потому все национальные традиции и культуру своей второй Родины воспринимала с интересом и удивлением.
Поезд, хоть  и назывался скорым, подолгу стоял на станциях и двигался медленно, но вдруг, как будто испугавшись опоздания, набирал скорость. Мелькали станции и полустанки, леса и поля. В окнах возникали летние пейзажи с кудрявыми березками, водившими хороводы, и столетними елями, охранявшими неведомые лесные тайны.
На крупных станциях, пока стоял поезд, местные жители подносили им нехитрую снедь: яйца, сметану, ягоды и яблоки, небольшие желтые дыньки, помидоры и даже отварную картошку с укропом. Москвичи удивлялись низким ценам и покупали. Эти привычные дорожные развлечения скрашивали нудное путешествие в жару в душном вагоне.

Конец 1960х годов был для Володи счастливым временем, казалось, жизнь улыбалась ему. Состоялась премьера его первой пьесы, поставленной Московским театром. Пьеса получила Лауреатский диплом на театральном фестивале. Чуть раньше вышел телевизионный художественный фильм о Куприне и русских писателях-эмигрантах первой волны. Автором сценария был он вместе с Ксенией Куприной. Она снялась в этом фильме. Фильм имел большой успех. В этот период Володя работал сценаристом на Центральном телевидении и написал еще несколько сценариев, которые были поставлены. Вскоре Володю приняли в профессиональный комитет Московских драматургов. Одновременно он стал писать театральные рецензии и печататься в центральной прессе.

В купе они оказались вдвоем, остальных пассажиров не было. Они подсядут, скорее всего, в пути, а пока им повезло. Можно было расслабиться и представить себе Киев, Киево-Печерскую Лавру, Крещатик и Софийский собор. Жить, правда, они будут не в самом Киеве, а в Пуще Водице. Но это близко под Киевом, можно доехать на трамвае. Там живет родственник Оксаниной матери — лесничий. А вокруг этого места раскинулась зеленая дубрава. Наверное, очень красиво, подумал Володя и задремал.
Ему приснился Киев, купола Софийского собора и Крещатик. Он оказался длинным, и конца и края ему не было видно. На небе светила полная луна, и они шли и шли…Может быть это дорога жизни, подумал Володя во сне, и она такая бесконечная только для нас?

Он проснулся. Рассвело. Солнце уже поднялось. Поезд стоял в открытом пространстве, вокруг луга и поля…Ветер колышет травы, полевые ромашки кивают белыми головками с желтыми сердечками. Удивительный запах цветов и трав, клевера, полыни и медуницы. Володя залюбовался этой картиной. Стояла абсолютная тишина, птицы еще не проснулись. В поезде тоже все спали.  Володя взглянул на Оксану. Она показалась ему маленькой девочкой, которая почему-то улыбалась и причмокивала во сне.

Киев встретил их теплым летним утром. Синело небо, редкие облака проплывали высоко над ними и исчезали, словно парусные лодки в море. Солнечные лучи падали на зеленые аллеи бульваров и придавали травке изумрудный оттенок. Вот старый каштан раскинул свои ветви, и в его тени запела пеночка.
Рано. Часов семь. Прохожих почти не видать. Сегодня же суббота, вспомнил Володя. Они с Оксаной прошли к трамвайной остановке, чтобы доехать до Подола, а там пересесть на другой и тогда они смогут добраться до Пуще Водицы.. Не ближний путь ездить оттуда в центр Киева, ведь все же хотелось посмотреть старый город. Трамвай, громыхая и скрежеща, катил к Подолу.

Ну вот, наконец, и старый Подол. С ним связана история Киева. Он такая же достопримечательность, как и Софийский Собор и Владимирская Горка и Крещатик, хотя и не является архитектурным памятником. Подол — это старый Киев конца 19 века. Деревянные домишки, кривые и косые улочки и переулки… Огромные лужи, как у Гоголя в Миргороде, и где по-прежнему разгуливают гуси и утки. Здесь, вероятно, и находил своих героев украинский комедиограф Сковорода, вроде цирюльника Голохвастого и его невесту Проню Прокоповну! Да мало ли сколько еще колоритных персонажей обитало на Подоле! Обычно здесь селился бедный люд, мелкие торговцы, бродяги, отставные солдаты, мастеровые, нищие и промотавшиеся дворянчики, пьяницы, жулики, гадалки, проститутки и всякие прочие «не сливки» общества!
Подол всегда был окраиной Киева. Но без него Киев бы не был Киевом! Все равно, как Москва без Хитровки. В советское время кое-что здесь изменилось, но облик Подола сохранился, как и прежде. И это был совсем не парадный Киев.

Пуща Водица оказалась райским уголком. Дубрава, березняк и сосны окружали ее и переходили в густой смешанный лес. Дом лесника стоял здесь же. Большой сад, огород, пасека, куры, три козы с козлятами…и петух изумрудно-красно-коричневый. Вид у петуха боевой и важный, как у султана в своем курином гареме. Впоследствии он нам еще себя покажет. А пока состоялось знакомство.
«Афанасий Иванович!» — представился лесничий и протянул Володе руку. Его жена — полная говорливая хохлушка Марина Ивановна, улыбнулась, обняла Оксану и залопотала по-украински. Лицо ее  — добродушное, немного расплылось от радости еще больше, а глаза сощурились то ли от солнца, то ли от лукавства, когда она разглядывала жениха. Голову ее венчала яркая косынка, завязанная по-украински с «хвостами» наверху.

«Милости просим, —  пригласил в дом Афанасий Иванович, — все уже готово».
 «Вареники вас ждут. Вы с чем любите? С вишней, с творогом, с бульбой?» — спросила хозяйка.
Умываться пошли к колодцу. Дорожка шла мимо курятника. Петух насторожился, взлетел на изгородь и что-то грозно заклокотал. На столе была обычная деревенская снедь. Помидоры, огурцы, укроп, зеленый лук. Отдельно, в огромной глиняной миске отварная бульба, горшок со сметаной и вареная свинина. Количество удивляло. «А это домашний коньяк! — с гордостью объявила Марина Ивановна — и яблоки из нашего сада».

Коньяк оказался самогонкой, правда, хорошего качества. Зато яблоки представляли собой яркий красочный натюрморт. Здесь краснели и алели штрифель и коричные, анис и мальбек, райские яблочки и пепинка, и белый налив с тонкой полупрозрачной кожицей… Завершал это яблочный гимн плодородия огромный красно-бордовый ранний апорт. А впереди — всех еще ждал украинский борщ с пампушками.
Ночью Володя проснулся от странных звуков. Казалось… на землю кто-то кидает непонятно что. Звук получался глухой. Он вышел в сад… падали созревшие яблоки. Видно, хозяевам некогда было их обирать. Бледная луна выглянула из-за облаков. Небо усыпали звезды. Пахло яблочным ароматом и свежескошенной травой. Цикады перекликались… и вдруг замолкали. И ночная тишь повисла над миром. Володя вернулся в дом и долго не мог заснуть.

На рассвете его разбудил петух. Прокукарекал громогласно. Спали они в небольшой комнате с окнами в сад. Старинная никелированная кровать с шарами и подзорами и небольшой уютный диванчик с валиками и дерматиновым покрытием занимали основное место в спальне. Диванная высокая деревянная спинка завершалась полкой, на ней лежала вышитая крестом салфетка и стояли фарфоровые слоники. Цветные домотканые дорожки покрывали пол. В окно заглядывал пышный ярко-красный куст дикой розы… а рядом росла яблонька. На ветках ее алели мелкие райские яблочки, их еще называют китайскими. Солнце уже поднялось, и все живое просыпалось и радовалось погожему летнему утру. Запела малиновка. В соседней дубраве слышно было, как подала голос иволга. Где-то за лесом пастух уже гнал из деревни стадо коров. Вот он щелкнул кнутом, подгоняя стадо, послышался перезвон колокольцев, надетых на шею буренкам. В хлеву у лесника заблеяла коза. Проснулись куры и захлопали крыльями. Зеленая шелковистая травка блестела от утренней росы.

Володя не стал будить Оксану и пошел умываться к колодцу. Петух уже был на страже своего курятника. Он взлетел на забор и подозрительно разглядывал непрошеного гостя… и в клекоте его слышались угрожающие интонации. Тропинка тянулась как раз вдоль забора и куриного гарема. По опыту жизни в Мещере Володя знал, что бывают боевые и агрессивные петухи, они не только дерутся между собой, но могут напасть на любого незнакомого чужака, рискнувшего нарушить их территорию. Такая история у него уже была. Однажды они с ребятами возвращались из дальнего похода на Белое Озеро и зашли напиться воды в первую попавшуюся деревеньку. Петух напал на него и все норовил клюнуть в темечко. Тогда здоровый рослый парень Рома, его друг, вдруг подскочил и быстро схватил петуха за ноги, не касаясь его острых шпор, и тут же опустил  его вниз головой и стал трясти. Петух истошно закричал, закатил глаза, стал биться, но вырваться не мог. Тогда Рома с силой бросил его вниз головой. Петух ударился, отлетел и распростерся на земле. Полежал минуту, потом, прихрамывая, поскакал к курятнику.

В этот раз Володя ожидал такого же исхода. Он сделал вид, что не обращает на него внимания… и спокойно идет по своим делам. Петушок поверил и вдруг неожиданно вспорхнул ему на плечо и… Володя быстро ухватил его за ноги и стал трясти и вертеть его вниз головой. Потом когда тот затих, с силой кинул его через забор. Эффект был убедительный. Петушок захрипел и, прихрамывая, побежал к курятнику. Правда, Володя расплатился глубокой царапиной о петушиную шпору.
Хозяйка, увидав в окошко их баталию, выскочила на крыльцо и запричитала: «Бедный хлопчик, я забыла предупредить, что петух у нас скаженный, дурной»… Потом замазала рану йодом, перевязала бинтом и позвала завтракать.

Жизнь в Пуще Водице шла размеренная и спокойная. Несколько раз отправлялись в лес за грибами и Володя находил здесь много белых… правда, они хорошо прятались в листве. Но для настоящего грибника это не препятствие. В дубраве водились белки. Интересно было наблюдать за ними, как виртуозно и красиво они совершали настоящие «перелеты» на дальние расстояния с дерева на дерево. В мгновение распластавшись в воздухе после броска, выруливали хвостом… и вот уже они на соседнем дереве и новый бросок.
Щедро пригревало солнышко и лучи его пробивались через ажурную листву, создавали причудливые рисунки из света и тени. Теплый ветерок ласкал лицо, синело небо, проплывали над ними облака и исчезали где-то за лесом. Пахло полевыми цветами и нагретой землей. Стрекотали кузнечики.

«Какое изумительное лето!» — думал Володя, сидя рядом с Оксаной на поваленном дереве, украдкой разглядывая ее милое лицо, зеленые русалочьи глаза и всю ее стройную фигурку. Она заметила его взгляд. Оторвалась от книги и засмеялась. Он обнял ее и поцеловал в губы. Она сначала не уклонялась… но быстро вдруг встала… скрывая смущение, отвернулась. «О чем ты думаешь?» — спросил он, — у тебя такое лицо, словно ты где-то далеко?» Она будто не слышала.
 
Тропинка виляла меж деревьев. Вот они вышли на поляну. Здесь росло много ромашек и колокольчиков, и таких ярких крупных. Оксана стала собирать их. Домой вернулись часа в три. Обедали в саду за дощатым столом. Вместо самогонки пили квас.
К калитке подошла средних лет женщина с маленькой девочкой лет шести. Она просила подаяние. Оказалось, что они погорельцы. Жили отсюда в двадцати километрах. Лето держалось сухое, жаркое, начинались лесные пожары. Хозяйка принесла три рубля, хлеб и ведро яблок. Оксана пошла в дом, быстро вернулась и отдала женщине свою новую шерстяную кофту. Женщина поблагодарила, поклонилась и произнесла: «Спаси вас Христос!»

У Володи защемило сердце от жалости к этому чужому горю. Он было замешкался, но как бы опомнившись, быстро направился в дом и вынес деньги. Женщина уже уходила. Володя догнал ее. Она, смущаясь, взяла деньги, потом улыбнулась ему грустно и неожиданно спросила про Оксану: «Это твоя невеста? Дай Бог вам счастья!» — закончила незнакомка.

Ночью загремел гром, засверкали молнии… и хлынул ливень. Володя сел на подоконник и долго смотрел на дождь и слушал его. И думал о той несчастной женщине с ребенком, у которой сгорел дом. Как она теперь жить станет? Где найдет приют? Он уже давно понял, что на свете очень много несчастных обездоленных людей. А как сделать, чтобы их стало меньше — он не знал. А зло и несправедливость!? Сколько от них страданий и горя! За свою не такую уж длинную жизнь он всего повидал и натерпелся. Больнее всего было, когда обижали других, особенно беззащитных. Тогда его охватывал гнев и сострадание, ибо сам он все это пережил многократно… тем более он жалел униженных и оскорбленных, вот и у Достоевского есть такой роман, который всегда его трогал. Володя, правда, научился давать отпор подлецам и негодяям, говоря им правду в лицо и наживая в них врагов. Но это его не смущало. Ему было все равно. Слишком уж много он потерял в жизни! Мать и всех близких. Детство у него отняли. Он знал, что такое одиночество, голод, нищета и безысходность! И все-таки находил силы жить. Сейчас он думал еще и об Оксане. Действительно ли это любовь? И смогут ли они жить вместе? Так и просидел он весь остаток ночи под шум дождя и встретил рассвет.

Прошел еще один день в этой сельской идиллии. Но пора уже было посмотреть старый Киев и вечером идти в театр Леси Украинки. ВТО (Всероссийское Театральное общество) и журнал заказали ему рецензию на спектакль «Униженные и оскорбленные» Достоевского.
Рано утром они сели на трамвайчик и поехали в центр. И прогуляли целый день по городу, посмотрели все достопримечательности. Пообедали в ресторане «Метро», а вечером приехали в театр. До начала спектакля оставалось еще много времени и они гуляли по фойе, рассматривая фотографии актеров. Володя любил и понимал театр. Судьба связала его с ним еще в ранней юности, он перепробовал разные театральные профессии, пока не стал драматургом, что помогло почувствовать и понять театр изнутри. Вот и сейчас он писал пьесу по заказу одного московского театра и надеялся увидеть премьеру в конце осени.

Достоевский всегда волновал его, брал за душу и выворачивал наизнанку. И заставлял плакать и сострадать его героям… и ненавидеть зло. Так воспринимал он «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание», «Идиот», «Бедные люди», да и все его произведения. Казалось, он собрал со всей России самых несчастных изгоев и обездоленных! И они у него заговорили! И это была страшная правда! И люди содрогались, узнавая ее! Это был великий писатель, гений и личность уникальная и загадочная. Россия, уведенная его глазами — огромная, мощная, великая страна! Все в ней было значительно. И природа, и бескрайние просторы и душа русского народа, любившего беззаветно свою родину и не задумываясь, жертвовавшего жизнью за ее свободу! Так и стал Достоевский на пьедестал вечности одним из первых и в Росси, и в Европе — классик на все времена.

Наконец, прозвенел третий звонок. Погас свет в зале. Пошел занавес. «Униженные и оскорбленные» — это особенно пронзительное произведение по своему эмоциональному накалу и боли почти физической, которую ты испытываешь, ощущая страдания героев как свои собственные. И рождается мысль, что и сейчас еще неисчислимое количество людей испытывают такие же страдания, как и тогда, в ту уже далекую от нас эпоху…
Выходит, добро и зло вечны?! У Володи перед глазами снова возникла только что виденная им женщина с маленькой девочкой — погорельцы, просящие милостыню. Вот опять униженные и оскорбленные! И кто теперь им даст крышу над головой? Или им суждено погибнуть? Раньше можно было уйти в монастырь. Сегодня коммунисты разрушили все монастыри и церкви. Если бы у него был свой дом, он пустил бы их к себе.

Спектакль закончился. Зажегся свет в зале. Актеры вышли на поклон. Стояла мертвая тишина, зрителей охватил шок. Потом зал взорвался аплодисментами. «И все же Достоевский бессмертен, — вздохнул Володя — и современен будет всегда!». Оксана с мокрыми от слез глазами смотрела на сцену и будто не слышала его.
Потом они ехали на трамвайчике в Пущу Водицу и проезжая Подол заметили, что окна в деревянных домишках Старого Подола погасли. Было одиннадцать ночи. Теплая украинская ночь бархатным покровом обволакивала их. Пели соловьи. «Как хорошо-то!» — вырвалось у него, и он обнял и поцеловал Оксану.

На следующий день они опять целый день гуляли по Киеву. Оксана хорошо знала старый город и показала ему все самое необычное, не смогли они найти только старый дом, который описал Булгаков в своей «Белой гвардии», где жили Турбины.
Поезд в Москву уходил в девять вечера и они спокойно заснули безмятежным сном. Во сне им снилась Пуща Водица, ее зеленая дубрава, они слушали соловьиные трели… и звуки падающих с деревьев переспелых яблок в саду за окном… и шум ночного дождя. И им казалось, что их счастью и молодости не будет конца!