Выселенка 2

ЧАСТЬ 2.

«Бюрократия — это нечто вроде рыбной ловли там, где нет рыбы.»
Сирил Норткот Паркинсон

«Сюда я больше не ездок!
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!»
Из комедии «Горе от ума» А. С. Грибоедова. Слова Чацкого (действ. 4, явл. 14)

На улице было довольно жарко, но в воздухе уже чувствовалось приближение осени: так ветра отдавали влажной прохладой, а небо чаще обычного застилала завеса серых облаков. В такие периоды людям свойственно впадать в депрессивное состояние, хотя очевидных причин для такого поведения нет. Осень есть прямое продолжение лета, его неминуемое развитие и подготовка к зиме.

Аннет быстрым шагом направлялась в первый корпус. В душе её, словно вода при ста градусах, кипел гнев. Вихрем ворвавшись в огромное здание, она бегом понеслась к лестнице, при этом не встретив никого интересного кроме охранника с техничкой, и забралась на второй этаж. Казалось, её никто не сможет остановить, но, как обычно бывает в таких случаях, стремительная волна негодования и гнева разбивается о закрытые двери нужных нам кабинетов. Анна ещё несколько раз подергала ручку двери с красивой позолоченной табличкой «Деканат», но преграда наотрез отказалась открываться, несмотря на то, что по расписанию графика работы, кабинет должен был ещё работать.

Так уж заведено в России: желание некоторых управленческих структур укоротить и без того короткий график работы на час другой, при этом в качестве веского аргумента достаточно просто закрыть свой кабинет.

Анну всё же не убедил вид закрытого кабинета, поэтому, она ещё раз подёргала ручку и постучала по холодному деревянному материалу двери. Вовсе разозлившись, она пару раз пнула ногой непреодолимую преграду.
— Ладно, ладно, я вам ещё устрою! — смирившись, злобно прошептала Аннет. Дальнейшей целью отныне являлся профком, находившийся на четвёртом этаже университета.

Вообще вызывает удивление, почему настолько разбросаны друг от друга самые нужные студенту кабинеты. Лично в моём институте профком и деканат и вовсе находятся в разных корпусах, расположенных на довольно приличном расстоянии друг от друга.

Аннет поспешила в профком, благо нужный ей кабинет на этот раз был приветливо раскрыт и, судя по интересному чириканию, там явно кто-то был. Девушка смело зашла в профком и застала там его председателя Игоря Алексеевича Степановского.

Игорь Алексеевич или, как в шутку называли его студенты, «товарищ рулевой», развалившись в рабочем кресле, задрав ноги на стол, раскладывал пасьянс Паук на своём компьютере. Именно пасьянс являлся источником чирикающих звуков. Игорь Алексеевич был из тех людей, кто привык плыть по течению жизни, и вообще жить так, чтобы не создавать проблем для себя. Это отразилось и в его физическом строении: довольно полный мужчина с толстым заплывшим лицом. Единственное, что было в этом человеке интеллигентного по требованиям от занимаемой им должности это потрёпанный смокинг и круглые очки. Ему претила рутинная работа с бумагами, поэтому он с удовольствием нагружал ей свою секретаршу Лидию Ивановну с необычной для русского уха молдавской фамилией Руль. За то, что она фактически выполняла обязанности председателя профкома студенты назвали её «рулём», а про характер её деловых отношений с Игорем Алексеевичем, говорили «он рулит ей».

— Кхе, кхе, — закашлялась Анна, дабы привлечь внимание председателя. Тот резко дёрнулся, едва не свалившись со стула. «Очевидно, принял меня за директора», — разумно догадалась девушка. Паника в кабинете нарастала, председатель неуклюже встал, выправился, успев-таки закрыть весьма удачную партию пасьянса, но, увидев вместо директора обыкновенную студентку, сердито фыркнул и расслабился.
— Да, я слушаю, что тебе? — с явным недовольством за сорванный «перерыв» в работе и испорченную партию спросил он.
— Здравствуйте, я по вопросу предоставления места в общежитии.
— Этот вопрос уже закрыт, списки составлены и обжалованию не подлежат! — с юридическим оттенком властности проговорил Игорь Алексеевич. — Если у вас более нет вопросов, покиньте кабинет и не мешайте нам работать. Мне ещё хочется разложить сегодня пару партий, тьфу, я хотел сказать, стопок папок с личными делами.
— Я никуда не уйду, — угрожающе зашипела Аннет, — пока не увижу себя в списках заселённых.
Густая бровь председателя поползла вверх, выражая негодование, а его секретарша белокурая Лидочка, высунула своё румяное лицо из-за стопок бумаг, коими был заставлен весь её стол.
— Это что ещё за бунт в моём кабинете!? Ну ка вон отсюда!!! — остервенело закричал председатель.
Одной из замечательных черт, которые можно было смело отметить в Аннет, являлась её психологическая способность противостоять отдельным негативным общественным персонам и даже небольшим группам людей.

Анна нисколько не испугалась гневного выпада в её сторону, даже бровью не повела, за что была награждена восхищённым взглядом Лидочки
— Я требую внести меня в список заселённых! — повторила Аннет свои условия.

Такого в кабинете председателя ещё не случалось: чтобы какая-та там студентка ТРЕБОВАЛА у него что-то! Настоящий скандал! К слову сказать, Игорь Александрович гордился своим положением в университете и с удовольствием управлял и приказывал всем, кто был ниже его «по званию», особенно безропотной Лидии. Нынешняя ситуация просто взбесила товарища рулевого, он покраснел как рак и громко сипло дышал через оттопыренные ноздри!

— Нет, вы поглядите на неё, врывается в мой кабинет, требует что-то. Я немедленно…
Анна пропустила мимо ушей прозвучавшие угрозы. Она спокойно наблюдала, как бесится, прыгает, злится и сильнее краснеет разгневанный председатель, в тоже время, замечая боковым зрением, как всё сильнее расцветает загнобленная Лидочка, вставшая из-за своего стола, возвысившись над грудой ещё не разобранных бумаг.
— … А ты чего лыбишься!? Быстро за работу! Ты что не слышишь? — Степановский не увидел желаемого со стороны секретарши. — Я сказал за работу! Уволю!
При звуке страшного слова Лидия вновь скрылась за грудой бумаг. Видя, что его грозные угрозы, имеют свои действия только на секретаршу, но никак не влияют на гордую студентку, Игорь Алексеевич не нашёл ничего лучшего, как схватиться за сердце и с театральной лаконичностью, натренированной ещё в школьные годы, плюхнуться в своё кресло.
— Сердце! Воды…
Верная рулевая побежала со стаканом воды к начальнику. Тот, отпив полстакана, ещё минуту прерывисто дышал, потом открыв один глаз, посмотрел, повлияли ли его сценические действия на упёртую студентку. Однако та, хоть и смотрела сочувственно, никуда уходить явно не собиралась. «Дура! Прилипало!» — выругался про себя отчаявшийся председатель.
— Ладно, так и быть, добилась своего! Списки находятся у директора на втором этаже. Сходи и поговори с ним! Кабинет 1201.
Анна поблагодарила Игоря Алексеевича за содействие в решении её проблемы и встретила полный тревоги взгляд Лиды, вновь показавшейся из-за груды бумаг. Студентка заметила, как переглянулись председатель с секретаршей. «Молчи, дура! Только попробуй, что-нибудь сказать!» — требовал взгляд товарища рулевого от Лидии.

Анна попрощалась и побежала в указанный кабинет. Каково же было её удивление, когда она нашла кабинет запертым, но страшнее всего была записка, прикрепленная к двери, гласящая что директор уехал на месяц в Москву по вопросам повышения квалификации своих сотрудников.

Полная негодования Анна вернулась в профком, но и тут её ждали закрытые двери. Девица подбежала к окну коридора, посмотрела вниз. Скандалист председатель быстро улепётывал из здания университета, на ходу надевая пиджак и натягивая шляпу. Порой он оглядывался назад, очевидно ожидая погони, но Анне настолько стал противен этот человек, оказавшийся обманщиком и разгильдяем, что она не стала догонять его. Тут, чья-то рука легла на её плечо. Обернувшись, она увидела добродушную Лиду.
— Он всё равно не смог бы решить твою проблему, даже если бы захотел. Мне очень жаль. Директор вернётся лишь через месяц, когда списки окончательно утвердят и ничего изменить до конца семестра уже будет нельзя… — сочувственно проговорила секретарша. Анна не нашла, что ответить и просто пошла прочь, подальше от места свершившейся лжи. По щекам её текли слёзы…

Через полтора часа она вернулась в общежитие за вещами.
— Ну как? Вписали? — с интересом спросила сердобольная комендантша. — Тут ещё паренёк какой-то приходил со старшего курса, тоже в списках не оказалось, так он даже в первый корпус идти не стал, сказал бесполезно.
— Бесполезно…— подтвердила Аннет.
— Ой, милая, что же получается, ты теперь выселенка? — не унималась старушка.
— Выселенка… — подтвердила Анна. — Всего доброго.
Анна взяла все свои вещи и под полным сочувствия взглядом комендантши покинула то здание, где ей не нашлось места.

Уже глубокой ночью едя в купе поезда, Анна, смотря в окно, рассуждала о неприятности, так неожиданно случившейся в её жизни. Из головы не выходило неприятное слово, такое простое и столь значимое в данный момент — выселенка.