Пластуны

(Миг Сталинградской битвы)

     Уточнили месторасположение батальона
Щуся, данные разведки соседних полков, и
сникли горестно командиры. Выходило:
завоевали они, отбили у противника около
пяти километров берега в ширину и до
километра в глубину...  На сие
территориальное завоевание потратили
доблестные войска десятки тысяч тонн
боеприпасов, горючего, не считая урона
в людях, - их привыкли и в сводках числить
в последнюю очередь - народу в России еще
много, сори, мори, истребляй его - все
шевелится. А ведь и на левом берегу от
бомбежек, артиллерийских снарядов и
минометов потери есть, и немалые. По
грубым подсчетам, потеряли при переправе
тысяч двадцать убитыми, утонувшими,
ранеными. Потери и предполагались большие,
но не такие все же ошеломляющие.

     - И это первый плацдарм на Великой
реке. Какова же цена других будет? -
выдохнул Авдей Кондратьевич, потянув
выгоревшую трубку. Она пусто посипывала.
Тут как тут возник Финифатьев, дал командиру
полка набить трубку, принес котелок и две
ложки. В похлебке из рыбной мелочи белели
картошинки...

     Лешка Шестаков выкатился из норки,
справил нужду под насыпью яра, пригреб
за собой песком, вздумал умыться, притащился
к воде и заметил, что вся осока глядится
розовеньким гребешком, в корнях буро-грязная,
осклизлая. Не сразу, но догадался: обсохла
закровенелая вода. "Ах ты, ах ты!" - выдохнул
Лешка и пригоршнями набросал на лицо воды,
колкой от холода, утираясь подолом заголенной
рубахи, оглядывал изгиб берега, до островка,
сделавшегося совсем плоским, низким: все
на нем сшиблено, все выгорело.

                Виктор Астафьев.
                Прокляты и убиты.


     Холодный, промозглый туман с реки начал выползать еще с вечера, заполняя все ложбинки, назойливо лез в окопы, старался протиснуться под одежду людей, холодя тело. Солдаты ёжились, прижимались друг к другу, чтобы хоть так сохранить тепло своих тел.

     Едва стало светать, несколько ребят направились к реке, чтобы попытать счастья и надергать из воды рыбы, оглушенной во время вечерней бомбардировки переправы.

     Но крупные рыбины плавали вверх брюхом в основном на фарватере и плавать за ней в холодной реке никто не хотел.

     Гриня Симеонов длинной палкой с сучком на конце пытался поддеть редкую тушку и подогнать ее ближе к берегу.

     - Там человеческие трупы плавают, а ты собираешься эту рыбу есть? - спросил его Витька Каразин.

     - Трупы объедают только сомы, - пояснил Иван Нестрогин. - А их здесь что-то не видно.

     - Все равно, - поёжился Витька.

     - Неволить не станем, - отмахнулся от него Иван. - Не хочешь, не ешь.

     - Жрать захочет, се слопает, - отозвался Гриня, выхватывая из воды небольшого подлещика.

     Примерно за полчаса они собрали шесть рыб среднего размера, не считая мелюзги.

     - Ладно, хорош, - остановил всех Иван. - Пошли, а то туман рассеется и костер нельзя будет разжигать.

     Когда они вернулись к своим, солдаты уже проснулись. Чтобы согреться, они натянули на себя все, что у них было, даже зимние шапки.

     При появлении рыбаков они загомонили, предвкушая горячую пищу. Кто-то быстро набрал сбитых снарядами сучьев, и вот уже на дне окопа горел небольшой костерок. Кто-то взялся чистить и потрошить рыбу, порой воротя нос от неприятного запаха.

     - Может быть, выбросить ее, - спросил Семен Глухов, принюхиваясь и морща нос от только что разделанной им рыбины.

     - Червяков в ней нет? - спросил Гриня.

     - Да вроде нет, - ответил тот.

     - Тогда чего думать - бросай в ведро.

     Ведро, в котором они варили уху, дал запасливый старшина Васильченко, который стоял в сторонке, явно надеясь, что перепадет и ему. Тем более, что на этот деликатес он выделил немного крупной соли грязного цвета. А впрочем, кто на войне обращает внимание на такую мелочь, как грязь?

     Постепенно запах свежеприготовленной ухи пополз по окопу, отчего у многих непроизвольно началось выделение слюны. Гриня, попробовав уху, объявил, что она готова.

     - Захар Иванович, - обратился он к старшине. - Вам, как старшему, первая ложка.

     - Надо бы командира пригласить, - предложил старшина.

     - Товарищ лейтенант, подгребайте к нам, - тут же крикнул Гриня в сторону блиндажа.

     Усадив командира и старшину возле ведра с ухой, все принялись есть, аккуратно поддерживая ложку над слегка размоченными туманом сухарями. А когда на дне осталось немного ухи, лейтенант Щуров предложил:

     - Давайте оставим это наблюдателям, а то они замерзли, лежа на холодной земле.

     И тут же распорядился:

     - Фомин, Сучарин, Жилин - давайте в дозор, подмените товарищей.

     Когда те уползли за линию окопов, старшина спросил:

     - Командир, какую задачу нам поставили?

     Облизав ложку и сунув ее в полевую сумку, тот ответил:

     - Сами посудите: связи нет, поэтому приходится, не дожидаясь приказа командования, самим решать все на месте. А какую задачу в таком составе мы можем выполнить? Только зубами удерживать захваченный плацдарм. И ждать подхода подкреплений.

     - Дождешься их, - проворчал Витька. - Вас вон сколько вышло к переправе, а сколько на этот берег повылезало.

     - Да, напитали Волгу-матушку кровушкой, надолго она это запомнит, - вздохнул Иван. - Сколь людей в Каспий унесло...

     После недолгого общего молчания лейтенант продолжил:

     - Перед переправой в нашем взводе был полный комплект, а осталось раз-два и обчелся.

     - На то она и война, - проговорил старшина. - Это не мать родна...

     - Что-то немцы сегодня спокойные, - задумчиво проговорил Иван.

     - А ты соскучился по ним? - усмехнулся Ефим Аргонавтов.

     - Тоже, как и мы, промокли в этом тумане, - предположил старшина. - И по переправе не стреляют.

     - Так не видать же ни хрена, чего им палить в белый свет, как в копеечку? - засмеялся Гриня.

     - И то правда, - начал было лейтенант, как со стороны немцев послышались залпы орудий, ударивших по реке. И почти сразу оттуда понеслись крики раненых и утопающих.

     - Накликал, черт, - ругнулся старшина на Гриню.

     Командир встал и распорядился:

     - Пять человек - к реке. Поможете там, кто доплывет до нас. Остальные - приготовиться, мало ли что...

     Постепенно туман начал рассеиваться, оседая на траву и вскопанную солдатами землю, и лишь в низинах все еще висели небольшие облачка, впрочем, быстро оседающие каплями росы.

     И почти тут же с запада послышался гул многих моторов - словно по неведомому расписанию немецкие летчики летели бомбить переправу.

     Со стороны реки бойцы заметили движущиеся фигурки людей. Издалека их можно было насчитать человек двадцать - двадцать пять.

     - Никак пополнение бредет, - предположил старшина.

     - Ну, теперь нам сам черт не страшен, - усмехнулся Витька. - С таким пополнении мы так утрем немцев, что они рванут без остановки до самого Берлина.

     - Хватит зубоскалить, - остановил его лейтенант. - Идите лучше встретьте, может быть, там раненые, да и вещмешки помогите поднести.

     - Это мы с превеликим удовольствием, - не унимался Витька. - Особенно, если они тащат жратву и курево.

     - Ага, а еще лично для тебя бутылку водки и бабу, - поддел его Иван.

     - Ну, бабу-то я бы на руках донес, - засмеялся Витька. - В кусты...

     Пополнение оказалось небольшим - восемнадцать бойцов, уцелевших во время переправы. С ним прибыл и младший лейтенант Жмыхин, слегка раненый в руку осколком снаряда. Но он старался не подавать виду и бодро доложил лейтенанту о прибытии.

     - Что так мало? - просто спросил лейтенант.

     - Так отправились на шести лодках, а доплыли только три, - начал оправдываться Жмыхин. - Немцы пристреляли орудия и лупят ночью точно по квадратам. Мы и так боялись, как бы не попасть к немцам - вдруг вас уже выбили, связи-то никакой нет...

     - Приказ? - спросил лейтенант.

     - Да какой там приказ, - усмехнулся младший лейтенант. - На том берегу представления не имеют, сколько вас здесь. Майор Головченя приказал держаться до последнего - до подхода основных сил.

     - Понятно, - вздохнул лейтенант. - У меня четверо раненых, надо бы их забрать.

     - Так это только ночью, - пожал плечами прибывший командир. - Днем-то постоянно самолеты кружат и избирательно расстреливают любое плавстредство. А потом саперы сейчас начнут лодки чинить - пробиты в нескольких местах, едва не утонули.

     - А что же связистов с собой не захватили? - не отставал лейтенант.

     - Захватили, да только их лодка не доплыла...

     - Ладно, обустраивайтесь, а то немцы могут в любой момент в атаку пойти.

     Солдаты окружили вновьприбывших, расспрашивая, откуда они, нет ли среди их земляков? А в общем-то в большой степени надеялись хоть чем-то поживиться - табачком ли, консервами, а то и спиртом.

     И вот уже над окопами заструились дымки - курильщики наслаждались настоящим табаком, а не растертыми сухими листьями, как было до прихода пополнения.

     Челябинец Ефим Аргонтов быстро отыскал земляка - Николая Извекова из Златоуста, с которым быстро нашел общий язык. Мало того, они обменялись ножами - Ефим похвастался добытым им в бою немецким "Золингеном", а Николай - своим длинным ножом из знаменитой златоустовской стали. Этот обмен практически породнил их. Тем более, что и характерами они оказались схожими - оба отчаянные, оба матерщинники со складом авантюристов.

     Отличились они в первую же ночь.

     Днем-то немцы, на удивление, вели себя спокойно - так. побросали  несколько мин и затихли. Иногда для острастки постреливали в нашу сторону из пулемёта, вот, пожалуй, и все.

     Такое поведение насторожило командира.

     - Никогда такого не было, - обеспокоенно сказал он младшему лейтенанту.

     - Надо бы разведку послать, - предложил Жмыхин.

     - Так у нас нет разведчиков, - проговорил находившийся здесь же, в блиндаже, старшина.

     - Нет, - согласился лейтенант. - Но разведать надо.

     После недолгих размышлений, командиры остановились на кандидатурах  Ефима Аргонтова, Николая Извекова, Семена Глухова и Витьки Каразина.

     - Вы, главное, постарайтесь без шума, - напутствовал их лейтенант. - Поглядите, что к чему, и назад. Себя не обнаруживайте.

     - А если языка приволочем, орден дадут? - шутейно спросил Николай.

     - Ты, главное, башку свою там не забудь, - обрезал его старшина. - А то вот такие отчаянные и пропадают в первую очередь.

     - Ты, дядя, за златоустовских не бойся, - серьезно ответил боец. - Еще в первую мировую наши пластуны такого шороха у немцев наводили, что те при одном их упоминании в штаны делали.

     - Ты сам постарайся вернуться с сухими штанами, - проворчал старшина.

     - Воевал? - коротко спросил командир Николая.

     - Три месяца, а потом перебросили на переформирование, - ответил уралец.

     - Ну, значит, не новичок, сам понимаешь, что война - не игрушка, - добавил младший лейтенант.

     Пользуясь затишьем, раненых отправили еще засветло - все-таки до Волги набо добираться больше километра. Для этого отрядили шестерых бойцов - четверо несли на носилках тяжело раненых Калинникова и Коротю, двое помогали идти раненым в плечо и в руку Мышарину и Гроздеву.

     Прощаясь с товарищами, Гроздев пожелал всем удачи:

     - Вы уж постарайтесь удержаться.

     - Без тебя нам тяжеленько будет, - не упустил случая подколоться Витька. - Ты, главное, сам ненароком с лодки не сигани. А то я тебя знаю...

     - Я-то не сигану в отличие от тебя, - ответил тот.

     - А я что? - изумился Витька.

     - Как что? - серьёзно ответил раненый. - Увидишь рыбину и нырнешь за ней. Ты же у нс по рыбам мастак.

     И только когда стало заметно темнеть, а туман начал наползать с реки, отправили разведчиков.

     - Лейтенант, ты бы поспал, - предложил старшина. - Чуть что, я разбужу.

     - И правда, вздремните, а то на вас лица нет, - поддержал его младший лейтенант. - Старшина прав.

     - Ладно, - согласился командир и, пристроившись на нарах, закутался в шинель и почти тут же уснул

     Возвратившиеся с реки солдаты хотели было доложить командиру о том, что лодки отправлены, но младший лейтенант остановил их:

     - Дайте ему поспать и сами отдохните.

     К Жмыхину подошел старшина.

     - Что-то я беспокоюсь за ребят, - поделился он. - Первый раз в разведку пошли.

     - Так тихо пока, - негромко сказал тот. - Иначе бы...

     Договорить он не успел. Со стороны немцев поднялась беспорядочная стрельба, а в небо полетели осветительные ракеты.

     Из блиндажа тут же выскочил командир и с ходу спросил:

     - Нарвались?

     - Да черт его знает, - ответил Васильченко.

     Постепенно стрельба у немцев прекратилась, прекратили они и бросать в небо ракеты.

     - А минут через двадцать бойцы, дежурившие у бруствера, услышали легкий свист и негромкий голос:

     - Эй, кто там! Помогите-ка...

     - Кого-то ранило, не приведи, господи..., - начал было Иван Нестрогин, но на него заворчали: "Не каркай" и он замолк.

     И вот уже через бруствер перевалился Семен Глухов и Ефим Аргонтов, волоча за собой какое-то тело. А следом за ними в окоп спрыгнули Николай Извеков и Витька Каразин.

     - Все целы? - первым делом спросил лейтенант.

     - Целы, - ответил за всех Ефим. - Вот, языка приволокли.

     - Тащите его в блиндаж, - распорядился Щуров.

     В блиндаже, освещаемом слабой коптилкой, сооруженной из гильзы 45-миллиметрового снаряда, офицеры увидели растерянного немца, у которого была полностью оголена нижняя часть тела. Он стоял, испуганно озираясь вокруг, и ладонями прикрывал срамное место.

     От неожиданности Щуров сначала не нашел слов, и только после того, как захохотал младший лейтенант, спросил у стоявшего у входа в блиндаж Витьки:

     - Это что такое?

     - Немец, - с усмешкой ответил тот. - Пленный.

     - Вижу, что немец, - сердито ответил командир. - А на хрена вы его притащили?

     - Как это? - растерялся Витька. - Так пленный же...

     - За это орден положен, - растерянно проговорил стоявший рядом с Витькой Ефим. - Или какая-никакая медалька.

     - Сейчас вот только разберусь, что к чему, а потом разберусь и с вами по полной, - сердито ответил лейтенант.

     Солдаты растерянно молчали. После небольшой паузы младший лейтенант спросил их:

     - Как вы его взяли?

     - Дак, это..., - начал рассказывать Витька. - Мы проползли к разрыву между окопами и залегли в кустах. Глядим, а этот вышел к нам в кусты, снял штаны и приладился делать по большому. Тогда Николай кинулся к нему и...

     - Чем это его по башке-то? - спросил старшина.

     - Гранатой, - смеясь ответил Николай. - Удобная штука для этого - с ручкой, как толкушка.

     - А чего он так воняет, - спросил Васильченко.

     - Так когда Николай жахнул его по башке-то, он и сел в свое дерьмо.

     - Что с ним делать будем? - спросил Жмыхин, обращаясь к командиру.

     - Кто-то из нас знает немецкий язык?

     Все молчали, поглядывая друг на друга.

     - Вот и выходит, что он нам не нужен, - заключил командир. - Толку от него, как от козла молока.

     Немец, до этого ждавший исхода разговора, начал что-то торопливо бормотать, обращаясь сразу ко всем.

     - Выведете его, весь блиндаж провонял, - приказал командир.

     Когда солдаты потянулись из блиндажа, Лейтенант вышел вслед за ними.

     - Так чего, шлепнуть его, что ли? - растерянно спросил Ефим.

     Подумав, лейтенант ответил:

     - Вечером отправим на тот берег.

     А потом приказал Николаю:

     - А ты, пластун, отведи его к реке, пусть отмоется, а то он нам тут все провоняет. Да найдите ему какие-нибудь порты, нечего ему сверкать своими прелестями.

     - А чего я? - вздыбился было Николай, но командир так глянул на него, что сразу притих.

     - Ты приволок, тебе и нянчиться с ним, - с усмешкой проговорил Иван.

     - А если он побежит? - с усмешкой спросил Николай.

     - Догонишь, - отрезал лейтенант. - Пленных убивать смелости много не нужно.

     Николай вздохнул и, повернув немца в сторону реки, толкнул его в спину прикладом автомата и прикрикнул:

     - Пошли, завоеватель хренов!

     - Ты сам его подмоешь? - вслед ему крикнул Ефим, но тот только зло глянул на товарища, но ничего не ответил.

     А когда рассвело, начался бой. Обозленные немцы сначала густо обработали позиции противника минами, а после кинулись в атаку.