Дом

       В костре на просторной и вполне оборудованной для продолжительного отдыха поляне дружно потрескивали поленья, отгоняя вечернюю осеннюю прохладу. Близнецы, чей дом стоял совсем неподалеку, принимали долгожданных гостей из столицы, вынося на свежий воздух банки с маринованными грибами из погреба и мясо, еще с утра томившееся в здоровой бадье с томатным соком и чесноком. Сашка, закатав рукава старой отцовской рубахи, ловко нанизывал будущий шашлык на шампура, а Вовка с завидным упорством помогал остальным размещаться у костра с комфортом. Молодые, так гордо стали называться новоиспеченные супруги Савельевы, подхватили инициативу общих хлопот, разбирая вещи и вытаскивая из машины все, на чем можно будет сидеть. Света, бывшая одногруппница братьев, безоговорочно влюбленным взглядом провожала тонкие длинные Сашкины пальцы, совершающие немудреные манипуляции со свининой, а Эля, их общая давняя подруга, что-то щебетала приятным голоском, не отставая от вовкиных ушей. Всю честную компанию завершал немного отстраненный от общего воодушевления Гриша, в одиночестве настраивающий довольно старую семиструнку для приятного ночного бдения.

      Ребята непринужденно болтали, стараясь поделиться всеми новостями, парой-тройкой бокалов холодного отличного вина снова отметили недавнее бракосочетание Миши и Насти, да на днях стукнувшие четверть века близнецов. Вечер уютно продолжался под красивое элькино пение русских народных, а подходил к логичному завершению под сольное исполнение Гришкой нескольких старых знаменитых песен Ляписа. Далеко за полночь, когда вино с шампанским уже были испиты за все ближайшие даты, девушки с намеком на осеннюю стужу расположились под боком у своих избранников, а дрова догорали только ради освещения, на поляну опустилась тишина, нарушаемая только привычными слуху звуками ночного леса. Деревня, где осели еще дальние родственники близнецов, стала выглядеть почти дикой и пустой уже с самых постсоветских времен, поэтому довольно тихое и мрачное завывание с другого конца единственной улицы не заметить было невозможно.

      - Скажи мне, что я этого не слышала, - сонно пробормотала едва задремавшая на коленях мужа Настасья, он же, стараясь говорить как можно более непринужденно, ответил:

      - Ты этого не слышала.

      - Не притворяйтесь. Все мы это слышали, - с какой-то обреченностью выдохнул Вовка и Сашка только поддержал его кивком, на что остальные еще больше встрепенулись.

      - Горкин дом всегда хвалился дурной славой, - Сашка перекатил языком зажатую меж зубов травину и искоса окинул взглядом остальных. Эля, слегка смутившись, молча заправила выбившуюся прядь за ухо, а Вовка, напротив, решил подлить масла в огонь:

      - А это все потому что умирали там все жильцы, которые когда-либо поселялись.

      - Ну и какой дурак решился бы купить дом с подобным прошлым? - Миша недоуменно произнес, сильнее обычного сжимая кольцо рук, в котором удобно расположилась дорогая супруга.

      Вовка переглянулся с братом и, получив негласное разрешение, начал свой рассказ.

      - Думаю, вы бы все равно рано или поздно узнали бы эту историю. Этот дом, как и участок, получил наш прадед после войны. Соседями, сами понимаете, были несколько сослуживцев с женами и детьми, деревня процветала, народ расселялся и успокаивался после бомбежки. Все постепенно приходило в норму, вот только был один мужик, имени которого никто сейчас и не скажет, зато кличку вспомнят - Горка. Война лишила его родителей, жены и их грудного сына, оставив на руках еще двоих старших детей. Как рассказывали мне наши, он запил, и запил серьезно. Причем, когда у нашего прадеда подрастала и ходила в школу бабушка, горкин старший уже успел отсидеть за воровство. В один особенно холодный зимний день Горка, забрав младшего сына, ушел в соседний поселок к собутыльнику и остался там на ночь. Старший же сын залился в очередной раз, затопил печь, забрался на нее и уснул. Что-то он по пьяни сделал не так, поэтому угорел даже не проснувшись. Когда Горка вернулся, деревенские мужики вместе с моим прадедом уже доставали тело его старшего. Какое-то время он не пил вообще, а жители поговаривали, что он от горя совсем тронулся умом. Прошло, не даст мне Санька соврать, полгода, как Горка первый раз избил младшего ребенка. Да, все знали, догадывались, но сын его, имя его не дошло до нашего поколения, сам говорил будто упал с качелей или что баран его боднул, словом, придумывал любые отговорки, лишь бы его у отца не отобрали. Приступы учащались, а мальчик худел буквально на глазах. За год мучений он ни разу никому не сознался, что его бьют: может, отец ему расправой пригрозил на фоне собственного помешательства - не знаю. Так или иначе его молчание привело фатальным последствиям: что-то произошло у них в доме, а наутро мальчика нашли с пробитой головой в луже крови, а Горку качающимся в петле рядом с холодным телом, - Вовка попросил воды промочить горло, а Светка с ужасом, крупными буквами написанном на ее лице, тихо спросила:

      - И как давно дом пустует?

      - А Горка не последним был, - Вовка как-то устало и обреченно продолжил, будто совсем не хотел рассказывать историю до конца. - Долгое время никто не осмеливался купить участок, да и вообще приближаться к зловещему дому. Местные поговаривали, что он него пахнет смертью, но все было тихо. Наша бабушка уже замуж вышла, когда в деревню приехали цыгане: шумная куча полуголых детей, женщины в разноцветных юбках и несколько неразговорчивых мужчин разных возрастов. Как ни странно, они вместе привели горкин дом в порядок, построили баню в конце прогона, большой курятник и загон для свиней. Взрослые были не слишком общительные, но дети довольно быстро притерлись к сельским ребятам. Все перевернулось с ног на голову в один миг: правду говорили, чертовщина творится в том месте.
      Момент, и вся деревня стала искать цыганенка. Все думали, что он сбежал из дома в лес, но местные ребятишки Богом клялись, что не видели его с прошлого вечера. Тогда суток за трое прочесали всю деревню, реку вдоль берегов, лес от края до края со всех сторон.
      Бабушка рассказывала, как наш прадед, снимая старые сети с реки неподалеку от общих мостков, вытащил уже синюшное запутавшееся тело этого самого мальчика. В трауре были все, хоронили его в закрытом гробу, потому что тело было ужасно изуродованным.
      С того дня прошло не меньше года. Дед рассказал, как они с мужиками решили заколоть свинью на какой-то из праздников. Сами понимаете, свиньи - очень страшные и сильные твари, а когда напуганы, они и вовсе неуправляемые. Как дед сказал, дождь тогда был, и одной из гадалок не посчастливилось поскользнуться у загона. Я, честно вам всем скажу, плохо представляю, что заставило бабу пролезать около свинарника сразу после того, как там закололи одну из свиней. В общем, когда услышали ее крик, было поздно. На глазах детей этой цыганки разъяренная свиноматка почти задавила ее собой и переломила хребет, отчего женщина, захлебываясь в собственной крови, уже не могла пошевелиться. Только застрелив взбесившуюся свинью из охотничьего ружья и разогнав оставшихся животных, удалось вытащить уже бездыханное тело. Смерть была жуткой - наша бабушка, пытаясь тогда помогать всем, от этого зрелища упала в обморок. Дед чуть с ума не сошел - они были уверены, что бабушка была беременна. К счастью, больше в тот день никто не пострадал, и наш с Саней дядя родился полностью здоровым. Цыгане поспешно съехали, так до конца не оправившись от ужасной потери. Горкин дом одичал в зловещем запустении.
      Никто не решался его разрушить, доверяя эту работу времени, да вот только тридцать с лишним лет неведомая сила держала это чудовищное строение на земле. Иногда селяне признавались, что слышали из-за огромных стволов борщевика, окруживших горкин дом, стоны, но им никто не верил, ссылаясь на беспробудное деревенское пьянство.
      А потом появились мы с Саньком.

      - Ну родились мы далеко отсюда, - перебил его Саша, - а вот на лето нас стали привозить сюда лет с четырех. Признаюсь, пока к нам не приехала Катя, я даже не задавался вопросом, отчего все старожилы стали отговаривать их с отчимом от покупки этого дома, - его голос дрогнул на произнесенном имени, но он стоически закончил фразу.

      Вовка дотянулся до братского плеча и сжал его в знак поддержки.

      - Может, хочешь, чтобы я рассказал? - он взглянул в темно-карие глаза Саши, до краев наполненные грустью.

      - Нет, думаю, в этот раз я готов поговорить об этом, - Сашка глубоко вздохнул и начал рассказ, нежно взяв светкины пальцы в свою ладонь:

      - Влюбиться в шестнадцать лет - милое дело, и, когда появилась Катюша, я, кажется, забыл обо всем на свете. Естественно, даже после всех жутких рассказов, услышанных от родственников и соседей, я эгоистично молил всем богам, чтобы Катя никогда не уехала. Признаюсь, тогда милая, прекрасная Катенька была для меня всем - она успокаивала меня своей уверенностью, что с ними просто не может ничего случиться. И я слепо верил. Она была невероятно красива, закончила музыкальную школу - играла на скрипке, очень любила танцевать. Летними вечерами, когда нас привозили сюда на каникулы, мы выбирались на лесное озеро - это в трех километрах отсюда - и сейчас оно вовсе превратилось в гниющее болото.
      Вовка тогда не обижался на меня, потому что понимал мое состояние, да и сам переписывался с одной девчонкой.
      А Катя... А Катя была замечательная. Мы постоянно бегали за сарай целоваться, прячась от ее отчима и моих предков. Один раз даже ночевали в сеновале. Нет, не подумайте, ничего порочного тогда не было, было действительно слишком рано, и мы оба это понимали. Наше "самое лучшее лето" быстро заканчивалось, нам нужно было в школу, но мы пообещали друг другу писать все свободное время. И обещание мы сдержали. Вот только после нового года она мне первый раз призналась, что слышит в темноте чей-то голос. Отчим был не в курсе, мы скрывали все это. После того раза мы оба пытались все забыть - было долгое затишье. Я поддерживал Катеньку, как мог, и она постепенно успокоилась, списав все на переутомление.
      Да, на время учебы она переехала к матери в город - отец умер давно, а отчим предложил им перебраться на свежий воздух насовсем, когда мать сможет уволиться, потому что он занимался своим бизнесом, раздавая команды подчиненным, буквально не поднимаясь с кровати, и вполне мог обеспечивать их в одиночку. Это устраивало всех, тем более, Катя через год заканчивала школу и все равно собиралась поступать поехать в столицу. Что-то в глубине меня настороженно подсказывало, что задуманное ей не осуществить. Мне не хотелось верить в предчувствие - я слишком любил ее, поэтому не хотел никоим образом расстраивать ее. Все изменилось следующим летом.
      О да, как же мы были счастливы при первой встрече. Вовка даже с каким-то местным парнем заключил пари, сколько времени мы не отлипнем друг от друга, - Сашка улыбнулся впервые за весь рассказ, и тут же его глаза покинула смешинка, а уголки губ опустились еще сильнее, чем раньше. - А потом появилась она. Я не хочу давать ей имя, хотя она представилась Кристиной. Нет, я не влюбился, все стало намного ужаснее.
      Оказывается, Катя мне не признавалась, что она продолжала слышать чужой голос, только потому что сильно любила меня и боялась оттолкнуть. Уже потом она рассказала, что иногда видит сны, где все будто другое. Я ее не понял сначала, но она попыталась объяснить, будто она в этих снах играет роль другой девочки, знакомится с новыми людьми, читает книги, говорит по телефону, ездит с мамой по городу. Все бы ничего, если бы люди, которых она совершенно не знала, не встречали ее на улице, не здоровались, как будто знали ее всю жизнь и не могли рассказать ей то, что она в жизни не делала. Дома она находила книги, к которым раньше не прикасалась, но знала их содержание, а в шкафу находила одежду ей по размеру, но совершенно не ее вкуса. Вот тогда ей стало по-настоящему жутко. Но самое страшное случилось, когда она очнулась на рассвете посреди улицы по дороге домой, совершенно точно помня, что ложилась дома спать, и, почувствовав боль на лопатке, решила посмотреть в ближайшем зеркале, что там такое. Она рассказала, как тряслись ее пальцы, когда она проводила ими по свежей татуировке колибри, которую она никогда в жизни бы себе не сделала. В этот же день вечером она упросила маму побыстрее отвезти ее сюда, чтобы поговорить со мной, не сказав ей ни о чем. Дожидалась она меня уже здесь.
      Я же не догадывался о тяжести ее состояния до одного случая.
      Мы договорились, что встретимся на этой опушке, где мы сейчас с вами сидим, и пойдем на озеро по старинке, но в назначенное время Катя не пришла. Я испугался и кинулся к ней домой, потому что буквально прошлым вечером она жаловалась на нехорошее самочувствие, уверяя потом меня, что с ней все в порядке. Не успев добежать до их прогона, я встретил Катю. Но это была она - другой взгляд, по-другому уложенные волосы, совсем другая одежда, открывающая незнакомую татуировку колибри на правой лопатке. Я подошел к ней, спросил, почему Катя не пришла тогда, когда мы договаривались. А она представилась Кристиной и сказала, что не знает, где Катя, и когда та приедет. В общем, несла полную ахинею, которую я не слушал, вперившись взглядом в родные глаза, глядевшие на меня в ответ с незнакомым прищуром.
      Она тогда оттолкнула меня и ушла прочь, а я остался стоять, не понимая ничего: у Кати не было сестры никогда. Тем более, близняшки.
      Но я был уверен, что это два абсолютно разных человека.
      Я ждал, оставлял ей кучу записок, и потом как-то Катенька пришла и рассказала мне все. Я успокаивал ее долго, она плакала, я постоянно говорил, как люблю ее, а потом... Я не знаю, как это получилось, но ноги сами принесли нас к сеновалу, где мы вместе провели потрясающую ночь. Наутро я проснулся в одиночестве и, когда я пришел к ней домой, на меня волной обрушился гнев Кристины: она обвиняла меня, обещала заявить в полицию, грозила всем, чем только можно, а у меня сорвало крышу. Я кинулся к ней, уворачиваясь от кулаков, обнял и начал трясти, умоляя вернуть Катю. Неожиданно в один момент она обмякла в руках, и мне удалось ее положить на собственную рубашку на землю. Когда Катюша очнулась, она поцеловала меня, будучи уверенной первые секунды, что мы никуда не уходили с сеновала, будто и не прошло почти целых полдня. А когда она поняла, что произошло, в ужасе посмотрела на меня - я до сих пор помню ее глаза в тот момент. Катя, моя родная, ненаглядная Катенька, расплакалась, не переставая повторять, что не может больше так жить. Я умолял ее рассказать взрослым, а она на это сильно разозлилась и прогнала меня, - Саша замолчал и сглотнул комок в горле. - На следующее утро ее нашли в комнате с перерезанными венами, а на столе лежала записка, в которой она умоляла не винить меня ни в чем, и что она так сама сможет наказать голос в ее голове.
      И, я клянусь, с тех пор я не появлялся здесь шесть лет, потому что все вокруг напоминало мне о ней, а по ночам мне казалось, что я слышу ее голос из горкиного дома. Она до сих пор будто спорит сама с собой.

      Застыла зловещая тишина, оборвавшая последнее слово на высокой ноте.

      - Мне бы хотелось сейчас встать, рассмеяться и сказать всем, что это шутка, а мы с Сашкой придумали все только ради того, чтобы напугать вас, но это не так. Прошу вас, бойтесь, тряситесь при виде этого дома и молитесь, чтобы вас судьба продержала в этом мире до старости, - Вовка отвернулся и, помогая подняться Эле, с беспокойством посмотрел на брата. Саша заметно побледнел, но, кажется, ему стало намного легче.

      Угли остались тлеть в небрежно оставленном кострище, бликами подгоняя ребят в темноту ночи прочь к дому, в котором уже была гостеприимно открыта входная дверь.

      На краю деревни в тусклом свете выглядывающей из облака луны виднелся старый полуразвалившийся дом. Мимо разбитого окна вглубь комнаты промелькнула одинокая тень, тяжелым вздохом оставившая за собой неотзвучавший крик.

***


      У тебя когда-нибудь бывало так? Ну, допустим, ты взял что-то из одной комнаты, чтобы отнести в другую, но на полпути к нужному месту сбился и начал ходить кругами, вспоминая, зачем вообще куда-то пошел? Да, я никогда не верил в привидений и экстрасенсов, но знайте, в отсвете вечернего солнца, когда застывшая в почти недвижимом танце пыль светится в зияющих проемах этого чёртового дома, всегда видны их тени. А по ночам, да, редко и глухо, но все же слышны предсмертные стоны агонии застрявших в подлунном мире душ. Они наполнены незавершенными мгновениями оборвавшихся жизней, потому бесцельно бродят, прикованные к единственному месту на этой земле. Мы поклялись больше никогда не нарушать границ и не вмешиваться в их историю только ради того, чтобы самим не оказаться в их обществе.