Забирая сердца. Глава 4

Последний день затишья…


Ночь скрывает что-то зловещее. Многоречивость ночи столь же зловеща, как и её безмолвие. Она таит чьё-то присутствие. Но чьё? Приближающуюся угрозу: ураган, пожар или наводнение?Нет, все эти бедствия хранителям нипочём, они могут быть связаны с ними. Ночь скрывает что-то другое. Саммер стоит и смотрит. Она не может что-то сделать или пошевелиться. Ей кажется, что это сонный паралич, но это совсем другое. Она знает, что может управлять сном и в любой момент проснуться. Но не делает этого, она хочет досмотреть его. Но долгое время ничего не происходит, она просто пялится на их, длинную вширь, хижину ордена. Но потом, она замечает вход в их дворец. Возле чердака, который находится на «полу втором» этаже возле крыльца, что-то приближается. Вскоре, это что-то постепенно превращается в зловещее. Чувствуется едкий запах и гнев безмолвного. Большой черный дым пулей летит из-под гор и срывает чердак вдребезги, следом второй, смерчи извиваются, словно змея в воздухе и летят словно драконы. Их много, они оккупируют и разбивают барьер, пытаясь пробиться снизу. Из дымов образуются существа в виде людей. Демоны, понимает Саммер.
И открывает глаза.
Она стоит и смотрит на все ту же хижину. Картина прошлого сна все еще всплывает перед её глазами и она не верит им. Сейчас она очень контрастирует с настоящим. На лужайке, почти что, раннее утро, она может слышать щебетанье птиц и говор людей на улице, занимающихся своими делами. Но ничего от остаточных воспоминаний и не существовало.
— Саммер? Саммер?
— Да?
Она оглядывается на Тришу растерянными глазами.
— Ты видела что-то, да? Видение будущего?
— Да, — она кивает и проглатывает ком ни без страха в глазах. — Видела.

Лес прекрасен. Он отвлекает её от событий вчерашнего дня, после которых она спала в комнате Ниди. Он настолько завораживает, каждая травинка и букашка, словно часть необъятной природы. Кэтрин может чувствовать все, всякий шелест листьев, луч, греющий кожу, как сладок каждый глоток воздуха. Завороженная, она изучает необычные деревья, на одном из которых растут красные цветы сверху вниз.
— Это бругмансия.
— Что? — Она смотрит на Карла, прислонившегося спиной на зеленое дерево.
— Цветы. Род растений Датура.
— А, я думала это…простые незабудки.
Он ухмыляется, подходит ближе, теребя в руках какой-то маленький цветок. Её улыбка растет, когда он засовывает его в прядке волос. Естественная красота Кэтрин удивляет его. Он никогда не видел ничего прекраснее. Белый цветок хорошо выделяется на фоне с её темными, слегка русыми, волосами, как и пухлыми губами.
— Ты, только что, оторвал цветок для меня?
— Да, но ты ведь знаешь, я восстановил его на корне.
Несколько минут они глядят друг на друга, прежде чем, Кейт становится неловко и она собирается задать какой-нибудь глупый вопрос, но он перебивает её:
— Ты тоже можешь попробовать, — Карл кивает на цветки дерева позади неё.
— Не думаю, что у меня получится, — объясняет она, а он уже отрывает макушку бругмансии. — Эй!
— Давай.
Кэтрин вздыхает, дотрагивается до цветка, проводя пальцем по стеблю. Хорошо, нужно что-то сделать или почувствовать, но Кейт ощущает лишь голод в еде и круассанах. Вдохнув, собирается с мыслями, посылая силу по телу. Энергия проходит по венам и Кэтрин замечает это, как и то, как картинка цельного цветка всплывает перед глазами. Что-то шевелится и оторванный кончик медленно прорастает. Она никогда не чувствовала такого наслаждения, конечно, до того, как пользовалась огнем. В ней врывается всепоглощающая волна ощущений и красок наряду с бурей энергии живой земли. Мгновение, её передергивает, она открывает глаза и цветок преображается на глазах, лепестки не уверенно раскрываются, словно протягивая ей красную руку цвет темнеет, но замирает, так и не вырастая до нужного размера.
— Это хорошо.
— Ты шутишь? Посмотри, какой он маленький.
—Ты не понимаешь. Я готов поклясться, что это очень хорошо, — Кэтрин недоумевает и он продолжает. — Обычно мы делаем это с помощью заклинания, но ты сделала без.
Она удивленно поднимает брови, рассматривая растение.
— Почему ты не веришь?
— Потому что я прожила восемнадцать лет без этого, приятель. Не забывай.
— Верно, просто мне кажется, что ты создана для этого, — говорит он и Кэтрин встречает его изучающий взгляд.
Снова напряжение захватывает её и ей кажется, что сейчас все букашки леса смеются над ней, наблюдая. Она стряхивает издевающихся насекомых в её голове и слышит чье-то приближение.
Мимо пробегает девушка, напевая какую-то песню, все это время, продолжая подскакивать и вертеть длинным платьем, за ней, к большему удивлению, скачет кролик. Кэтрин застывает в удивлении и улыбке.
— Что это было?
Карл смеется.
— Это Бети, она…ну…
— Под травкой?
— Конечно, нет! — Возражает Карл, будто самого его обвинили в домогательстве. — Она всегда такая, я никогда не задавался вопросом, что с ней не так. У нас здесь многие такие…позитивные, — он ухмыляется. — Добро пожаловать в сказку.
В его словах слышна ирония, или девушка сама осознает, как нелепо это может звучать. Это довольно страшная сказка с чудовищами за углом, поджидающими с недетскими намерениями. Каким способом можно излечить её? Только убивать и убивать, надеясь на меньшее количество демонов. Но делает ли это самих хранителей монстрами? Кэтрин готова стать хоть кем, если это уничтожит главного убийцу её друзей — Дэниела.
— Если бессмертие и сила их оружие, то какое у нас? — Внезапно задает она вопрос.
Карл сразу же осознает о чем идет речь и задумывается.
— Есть много способов. Магия, клинок или стрелы в сердце нечистого, или же, — он ухмыляется. — Как говорит Ваалем, просто оторвать им сердце, но ты знаешь, даже у меня не хватит сил вырвать сердце голыми руками.
— Под клинком, ты имеешь в виду нож? — Спрашивает она, состроив язвительную гримасу.
— Нет, имею в виду магический клинок со специально выгравированными знаками, как и со стрелой. Но ты должна понимать, попасть в неуязвимого демона это равносильно удаче.
— С каких пор ты стал пессимистом, Карлос? — Он закатывает глаза в ответ на её сарказм, а её лицо расплывается в игривой улыбке. — Главное верить, что сердце какого-нибудь монстра полетит в пекло. Кстати, почему бы просто не отрезать им голову?
— Она восстановится. Они сильные, Кэтрин. Только от сердца зависит их жизнь, которое даже проткнуть тяжело.
Кейт вздыхает.
— Так, так, кто-то уже дошел до той части про убийства, — вдруг звучит в стороне.
Пара оборачивается на Уильяма, спокойно стоящего впереди них, но можно хорошо заметить его нервозность и красные опухшие глаза.
Она настороженно смотрит на него, ожидая, что он выкинет очередные словечки или того хуже задаст марафон с магией по лесу. Но его лицо, вот, что ей трудно подметить. Его лицо переполняет особенная печаль, он зажимает рот, заглушая боль, колющую в груди.
— Уильям, что случилось? — Спрашивает Карл.
— Кэтрин случилась, — внезапно произносит он, кивая на неё с презрением. — Как только ты приехала, она была сама не своя. Я любил её. — Кэтрин моментально слабеет и прежняя меланхолия возвращается, раскалывая прямо в животе, чувствуя изумление, которое вызывает его следующие слова. — А ты убила её, да? У нас уже были предатели, ничего мы справлялись, постоянно справлялись.
Карл подбегает к нему, хватая за воротник.
— Забери свои слова, парень!
— Я видел тех птиц, как и ты, — объясняет Уильям со злостью, прижатый Карлом к дереву. — Почему ты уверен, что она не сделала тоже самое с Никой.
— Я ничего не делала.
— Ты уверенна? — Кидает он ей.
Её ноги словно протыкает тысяча иголок, не давая возможности двигаться. Она возвращается в прошлые дни в попытке напомнить себе происшествия. Одно восприятие смутной реальности вчерашнего дня застревает в её мозгу, как какая-то мошка в паутине. Ей становится трудно дышать. Снова ей не кажется, что все было на самом деле. Может она спала? Может, она до сих пор спит? Уверенна ли она, что не убивала её? Конечно, она же не убийца. Но уверен ли её разум, что тогда было реально, что паук, томящийся в закоулках памяти, не захлопнул её в ловушку своей паутины? Она опускает взгляд на голую руку, отметина на которой все еще видна. След, который оставила бабушка вчера, дает ей опору яви прошлого.
Она медленно кивает, но знает, что Уильям не верит ей, он просто заполнен горем и неконтролируемой злостью.
— Уходи, отсюда. Не смей говорить про неё, ясно?
— Нет, все в порядке. Я ухожу, — Кэтрин срывается с места, проходя рядом с ними, посылая жалостливый взгляд парню, потерявшему девушку. — Мне очень жаль, Уильям.
Она идет в библиотеку, только там могут быть ответы на её вопросы, которые она ищет всю жизнь. В зале пусто и она заходит на старинные стеллажи. Махнув рукой, книга падает прямо в её ладонь. Открыв путеводитель рода «Бодлер», огромную старейшую книгу, Кэтрин пролистывает желтые листы. Что за тайны хранит её родословная ведьм? Она рассматривает оторванный лист в конце книги. И почему его сорвали? Девушка вспоминает послания, записанные кем-то из её предков « И от этих трех язв, умрет третья часть людей». Она не может не согласиться с правдой этих слов. Она заходит на начало истории и начинает читать.

— Ночью. Это случится сегодня ночью.
— Хорошо, Саммер. Спасибо за информацию, — кивает Бен, отпуская её, когда они направляются быстрым шагом в убежище.
— Мы можем использовать это, — сообщает Элаиза.
— Нет! — Восклицает он, затем понижает голос. — Ни в коем случае, Элаиза.
— Ты понимаешь, что это значит? Наша защита слабеет. Стена рушится. Пророк увидел видение внутри защиты, хотя не должен был видеть.
— Поблагодари бога…
— Никакая тьма не могла прорваться, до этого момента.
— Мы должны сказать Эвелине.
— Нет, я не доверяю ей.
— И почему? Она часть совета и не надо злится только потому, что она выше тебя в звании.
— Ты совсем не понимаешь? — Элаиза останавливается возле террасы и многозначительно смотрит на Бена. — Она обвинит Кэтрин в разрушении барьера. Ведь как только она приехала, все было в порядке.
— Ты веришь в это?
— Я верю, что есть выход.
Ответ Элаизы удивляет его и, вздохнув, он скрещивает руки на груди:
— Какой?
— Увезти её и найти ключ к восстановлению магии. Она теряет её.
Она чувствовала это, когда в порыве гнева дотронулась до её рук, ощутила непостоянную жгучую энергию.
— Ты серьезно? И сейчас мне говорит та, которая два месяца вела подготовку по спасении Бодлер.
Элаиза раздражена, но она ничего не может поделать. Она не ожидала таких обстоятельств, но благодаря им есть возможность все исправить.
— Есть ключ, Бенджамин. Скрыться и найти то, как избежать атаки Вельзевула.
— Как думаешь, чего он ждет? — Задумчиво спрашивает Бен, а потом сквозь зубы восклицает. — А, наверное, как раз то, когда мы выберемся из убежища!
— А лучший способ остаться ей здесь, и подвергнуть опасности всех? Ей нужно скрыться.
— Где ты найдешь защиту и как, ради бога, ты сможешь избежать демонов?
— Есть тот, кто знает. Защита не сработала, потому что она впустила тьму.
— Среди нас просто может быть предатель.
— И как это опасно для остальных?
Вдруг спор двух человек прерывает поднимающийся шум в конце коридора и приближающийся строгий голос:
— …Вчера массовые убийства птиц и пророков, сегодня бесполезные предсказания, что будет завтра?! — Размахивая руками, Эвелина разговаривает со своей «свитой» и подходит к двум хранителям. — Вы уже слышали, что сегодня какая-то девчонка предсказала нападение? Как же это возможно?..
— В каждой системе есть прорех.
— Я так не думаю, — отвечает она и смеряет Элаизу сощуренным взглядом ледяных глаз.
Одетая в костюм, под цвет её белый кожи, минуты погодя она смотрит на этих двоих и уходит, раздавая приказы.
— Ты только видел её лицо? Будто эта Белоснежка проглотила жабу и побледнела.
Бенджамин досадно качает головой. Элаиза срывается с места, и Бен неохотно следует за ней.
Кэтрин застыла. Она понимает половину слов и примерный перевод в этой книге и то с помощью словаря, выторгованным у какой-то девчонки. В книге кроятся разные заклинания и вроде истории прародительницы. Прочитав она сопоставляет факты и узнает главное:
Анна Бодлер была родом из Франции (отчего Кэтрин гордо удивляется) и частью совета древнего ордена Равенна. Она была мудрой и могущественной. Она создала большое поместье со служащими, среди которых были и ведьмы, и люди, и одни из которых не знали о существовании других. Её поместье процветало до той поры, когда кто-то не узнал о них. Охотники на ведьм подняли бунт. Они разрушали все, они схватили хранителей и проткнули их руки, чтобы ограничить возможность колдовства. Они предварительно вешали и топили людей, если она тонула, то ее признавали невиновной, а если ведьма отталкивала воду и всплывала навстречу солнцу, их сжигали. Бодлер удалось спасти несколько хранителей и передать в руки своего младенца, чтобы продолжить род, но её схватили. Перед тем как её сожгли на костре, она сказала, что люди уже прокляли себя из-за связи с демонами, а она поплатилась за глупость. И когда-нибудь люди не смогут повторить тоже, что и с ними.
Кэтрин огорчена, но история всегда порождает недовольство и недоумение. Она сидит за диагональным столом, сложив голову на руки. Честно говоря, она думала, что найдет что-нибудь, почему с ней происходят странные вещи и загадка кроется в её роду, но, возможно, она ошибается. Возможно, дело остается в ней. И чем дольше она думает, тем дольше страшится. Что если у неё через бабушку просто передались психические заболевания?
— Что ты делаешь?
Девушка вздрагивает и оборачивается. Позади неё выглядывает из-под книг старик лет семидесяти или даже больше. Он выглядит чересчур худым и нервным. А его прическа напоминает какого-то странного писателя детских книг или их же персонажа, с лысиной посредине и торчащими седыми волосами по бокам.
— Я…читаю в библиотеке.
— Ты выглядишь, будто решаешь полярность всего мира, девочка. Я могу помочь?
Кэтрин закатывает глаза в раздражении.
— Почему все называют меня девочка или Бодлер?
— Потому что ты девчонка Бодлер.
— А кто вы?
— Я хранитель.
— Хранитель? Правда? — С сарказмом замечает она. — Удивительно. Как все в этом ордене.
Старик выглядит чудным и также закатывает глаза.
— Я хранитель книг, девочка.
— А, два в одном.
Он поправляет очки, не понимая её слов, опираясь на трость, задает тот же вопрос и именно с той же интонацией.
— Я могу помочь?
Она пялится на него, и поражается насколько здесь все странные.
— Я хочу узнать про себя, — вырывается у неё, прежде чем она себя не останавливает.
— А-а-а, — протягивает он. — Здесь каждый приходит сюда и хочет узнать про свои корни в надежде оказаться каким-нибудь сопливым отпрыском царской крови.
Кэтрин продолжает пялиться на него с открытым ртом и уже хочет надерзить ему. Несмотря на его возраст, он ведет себя так будто ему все двадцать.
— Но тебе-то не нужно беспокоиться о своих корнях. Ты предок Анны Бодлер.
— Спасибо, я знаю, — язвит она и показывает книгу в её руках.
Он медленно кивает.
— А-а-а, тогда я знаю, что тебе надо, — он переставляет свою трость и отходит в другом направлении.
К тому же, он еще самонадеянный, даже не оглядывается, знает, что она побежит за ним. И Кэтрин недовольно встает и тащится за ним.
— Если тебе интересно узнать твоих предков или родителей, тебе в этот отдел с альбомами и свитками. — Произносит он, стуча тростью по дереву.
— Свитками? Правда?
Она проходит в еще один проход между извилистыми стеллажами и полками с книгами. Среди них стеллаж с обставленным хламом, каким только можно повстречать. К прочим возможностям библиотека служит хранением надписями со странными заклинаниями и растворами.
Старик продолжает стоять и смотреть, пока не заявляет, скрежещем голосом.
— Николь была отважной, что забрала тебя в тот мир.
Кейт кидает на него краем глаза взгляд и задумывается.
— Я запомнил её как храбрую девушку с животом внутри тебя. Ну, да ладно. — Бросает он ей и медленно уходит.
С минуты Кэтрин поражается быстрой сменой поведения, но успокаивает себя тем, что таким образом он передавал сожаление…и, во всяком случае, это свойственно людям среди леса.
Она обыскивает все альбомы и свитки с именами и даже находит парочку. Но никакой толк это так и не приносит. Весь хлам был похож на кучу папируса запертого в склепе. Она открывает альбом, которому лет двадцать и изумляется. Она видит свою мать. Её светлых волос как не бывало, на смену них красуются русые волосы. На ней белое лёгкое платье. На снимке несколько людей собранных в одну кучку, который запечатлел их веселые улыбки и смех вовремя. Рядом с ней стоит брюнет и Кэтрин не сразу узнает его. Темные волосы зачесаны назад, а рубашка расстегнута на две пуговицы, создавая привлекательный вид. Вдобавок он выше на целую голову её мать. Он обнимает её за талию, впрочем, как и другие люди на фотографии. Он — Бенджамин, разгадывает она.
— Когда Николь уезжала она это и говорила…
Альбом в руках Кэтрин подпрыгивает, когда она нервно вздрагивает и хватает его, пригнувшись под столом. Голос Бенджамина слышится отчетливее и чуть ближе:
— За ней будут охотиться даже здесь. Среди нас предатель. Она сделала правильное решение. Нужно было помочь ей.
— Ты не сможешь вечно скрывать это. — Прорезается голос Элаизы. — Ты только все испортишь, Фарадей…
«Сколько, ради бога, меня еще будут преследовать эти слова?»
— Я пытаюсь исправить ошибки прошлого, а что делаешь ты? Нападаешь на неё? Так делают с девушкой, которая потеряла родителей?
Элаиза нервно вздыхает.
— Ты мне приелся. Идем за информацией и уходим.
— Мэдок! — Зовет Бен.
Трость старика стучит по половицам, и он подходит к двоим. Кэтрин решает подождать и использовать время с пользой за подслушиванием планов этих двоих, но вдруг Мэдок ворчит:
— Что вы раскорячились, кабинет направо или вы хотите здесь потрепаться о спасении мира?
Они соглашаются и отдаленные шаги уходят. Что делает этот брюзгливый старик? Он знает про Кэтрин и специально уводит их подальше, какая скупость на чужие секреты, поражается она. Сколько можно тайн?
Кэтрин встает и пинает первую попавшеюся стопку книг. Она ненавидит это чувство безысходности и беспомощности, сидя в Святилище и ожидая, бог знает чего, когда кто-то решит её проблемы, вроде таких как Бен и Элаиза.
Она вылетает из библиотеки, нарекая её бесполезным хламом, и мчится в свои покои. Желая, не видеть никого поблизости, включая Карла, пролетает в спальню и хватает полотенце. Через несколько метров проходит в общую ванную комнату для женщин. И уже давно благодарит за дверь, которую она имеет. Минуя многочисленные «душевые» (но на самом деле лишь огороженные стеной полки с тазиками воды над головой), черпает единственным средством, из которого возможно помыться — ковшиком набирает воды из колодца в одну лишь ванну на всю хижину, сделанную из странного на ощупь камня в углу. Единственная надежда расслабиться и усмирить злость, бушующую в её голове.
Прошло уже больше недели, а ей уже осточертевает все вокруг. Нет, она бы не сказала, что чувствует себя не в своей тарелке. Возможно дело в том, как живут эти люди. Они так пекутся о защите снаружи, но не хотят видеть что внутри. Каким бы безукоризненным не казался орден, жилище, тот же совет, он далек от идеала. Они живут в страхе каждый день. Убежище ветшает, и что-то подсказывает девушке, что другой Центрум Равенны не лучше. Казалось, что может быть хуже нищеты? Может та идеальная система, которую они спланировали рушится. Эта власть и совет скрывает в себе черные дыры, неважна благие ли у неё намерения. В каждой системе есть ошибка или предатель. Сколько промашек нужно, прежде чем Кэтрин поверит, что идеального не бывает?
Она таращится в зеркало на свое отражение. Кто-то посчитал её красивой, кто-то завидовал, а некоторые повторяли, что с ней что-то не так. Психиатры говорили ей, что её внутренняя карта тела не совпадала с реальностью, что у неё шизофрения, расстройство личности, паническая атака. Были ли эти вещи частью хранителей? Ну, в одном она уверенна, у психиатра они никогда не наблюдались.
Кэтрин проводит рукой по влажным волосам, коже и хочет стереть это насупившее лицо и вечную боль на лице. Наконец она снимает с себя одежду и окунается в ванную, огороженную всего лишь шторками. Вода заполняет её, окружая со всех сторон. На этот раз она не ложится под воду и не ждет, пока какое-нибудь нечто задушит её снаружи как раньше. Ей удается заснуть лишь на несколько секунд, и она уже видит темноту, заполняющую её глаза. Она проваливается в пропасть, и холодная земля уплывает из-под её ног. Внезапно она резко дрыгается и оглядывается. Ничего безобидного так и не случилось, она падала в пропасть, но на самом деле лишь лежала в ванне. Она вздыхает, это была лишь простая дремота, как и у других людей. Расслабившись, Кэтрин ложится на спинку ванны, вытягивая руки на поручни.
Нарастающий шепот в голове успокаивают её, словно ветер колышущий листья деревьев и обволакивает её словно вода. Она позволяет себе услышать его и раствориться в тысячи шелестящих голосов. До тех пор пока чьи-то пальцы не касаются её руки.
Она открывает глаза и сглатывает. За все время она слышала лишь тишину и отдающее эхо, никаких шагов, ничего. Шепотки стихают, когда Кэтрин медленно привстает, настороженно опуская взгляд на свою руку, чувствуя чье-то касание. И оно есть. Из-под высокой ванны торчит чья-то рука, которая с неестественными прерывающимися движениями, скользит по коже Кейт вверх по плечу. Следом появляется вторая, слишком быстро стуча шершавыми пальцами, и обе они странного сероватого цвета кожи.
Глаза девушки расширяются. Вместе с ужасающим приглушенным завыванием вылезает голова. Сначала черные волосы, кажутся слишком сальными, но после такая же кожа, вся кожа серая. Вместо глаз впадины, а вместо рта лишь пустая обтянутая кожа. Руки жуткой твари стучат по мрамору, и она вылезает словно какая-то ящерица, нервными быстрыми движениями подбираясь к застывшей Кэтрин. Затем она разрывает свою кожу, и оттуда возникает огромный рот, из которого выливается черная жидкая смола. Визжа, девушка хватает полотенце и пытается выбраться, несколько раз поскальзываясь и барахтаясь в воде ванны. Черная жидкость изо рта заполняет ванну, перед тем как сама Кэтрин выбирается и обматывается полотенцем. Тварь, обмазанная уже в черной смоле, оказывается возле неё, тянется к ней и хватает за ногу. Кэтрин падает и чувствует, как оно забирается на её ноги. Она чувствует себя отравленной, наводняющеюся тьмой. Кажется, что её глаза вылетят из орбит и само сердце остановится от бешеного темпа и страха. Мухи вылетают изо рта нечто, вместе с потоком черноты. Девушка встав, пятиться назад неровно дыша и не отрывая глаза от мерзкой картины, издающей ужасный гортанный звук.
— Кэтрин! — Её хватают за плечи, тормоша.
Она резко оглядывается и натыкается на Бена, сжимающего её плечи. Его глаза выражают большее беспокойство, какое она только видела. Не удивительно, ведь вытаращенные глаза и дрожащее тело Кэтрин многое говорят прямо сейчас.
— Я слышал крики. Что случилось? Все в порядке?
Кейт потрясенно оглядывается и замечает пустую ванну даже без наполненной воды. Снова ничего.
— Кэтрин? — Повторяет он, заглядывая в её глаза.
— Что? — Огрызается она, полностью придя в себя от кошмара.
— Ты в порядке?
— А ты? Ты рехнулся или ты просто домогаешься дамы в женской ванне?
Он опускает взгляд и ему становится явно не комфортно.
— Ты кричала.
— Я увидела паука, — Быстро произносит она и вправду думая, что этот ужас был похож на ползучего паука.
— Ты не похожа на такую, которую так сильно пугают лишь пауки.
— Ну, я люблю утрировать, — Язвит она.
Они стоят в молчании, и Бен нервно вздыхая, переминается с ноги на ногу.
— Помни, что у тебя есть поддержка всегда…
— Я конечно рада, но мне не нужна эта чрезмерная опека, приятель.
— Ты не должна проходить через это одна.
Бла-бла, она сложила это от Ниди каждые дни. Никто не сможет помочь ей, даже бабушка, которая лишь груба с ней. Она заправляет полотенце потуже и собирает вещи, но вдруг замирает.
— Подожди через что?
Он смотрит на неё тяжелым взглядом, и не думая что-то раскрывать. Кейт накрывает озарение. Неужели он знает про неё?
— Откуда ты узнал?
— Что?
— Откуда ты узнал, через что я должна проходить? — Кейт понимает, Бен знает про это безумие, он просто скрывает от неё глаза. — Элаиза тебе рассказала? Она же говорила, что никому…
Бен разворачивается, чтобы уйти, кидая ей лишь слово:
— Нет.
Она с минуты смотрит на него и удивленно приоткрывает рот, соотнося все факты воедино.
— Моя мама.
Он уходит, он ничего не говорит, а Кэтрин просто таращится на его широкую спину и опять приходит в гнев. Очутившись в спальне, одевает белую майку и джинсы с конверсами, с полминуты таращится на комнату и уходит, так и не высушив волосы.
Ниди стоит в пустой и совершенно маленькой спальной комнате. Сон не приходит к ней все чаще, и только ночные переговоры с Кэтрин её успокаивают. Она чувствует себя не в своей тарелке, она не говорит это Кэтрин, не желая её беспокоить.
— Привет, — слышится родной грустный голос.
Ниди здоровается с Кейт, обеспокоено рассматривает её.
— Ты в порядке?
— В полном, просто...
— Это случилось снова, да? — Перебивает она, предугадывая её мысли.
Кэтрин нервно кивает, но видимо она не это хочет сказать и продолжает:
— Послушай, мне кажется, бабушка что-то замышляет.
— Ну, она всегда что-то замышляет. Кто знает, что у неё на уме.
— Серьезно, она и этот Бенджамин что-то скрывают.
— Ох, это должно быть очень плохо? — Иронично спрашивает Ниди.
— Это очень странно, Ниди. Родная бабушка нападает на меня, а этот мужик сегодня пробирается ко мне в ванну.
— Да ну-у-у, — смеется Ниди, скрестив ноги на постели. — И почему ты называешь его «этот»?
— Потому что этот донжуан привязывается ко мне. — Восклицает она, — Не знаю, что у них было с моей мамой, но похоже, он перешел на меня…
Кэтрин останавливается и замечает её издательское лицо, и строит ей гримасу.
— Ну, раз так. — Она недовольно убирает руки по бокам, и смеряет её взглядом. — Как твои дела?
— Хорошо, — Врет она.
Кэтрин знает это, и не только по лицу, а по ней самой. Это ведь Ниди, она ненавидит сидеть без дела и ждать.
— Серьезно? Потому что мне кажется, что ты уже обдумываешь план побега.
— Кейт! Здесь, правда, прекрасно. Ты только посмотри на природу. Я в жизни не видела такого. А парни…
— О, парни здесь отменные, правда?
Ниди показывает ей колкую гримасу, и снова становится серьезной.
— Я не оставлю тебя. И не смотря на все эти россказни, что ты не моя сестра, мне так не кажется.
— Но это правда, Ниди.
— У нас может быть один отец.
Кейт хмурится и отводит угрюмый взгляд в сторону.
— Ты слышала Элаизу, и ты знаешь Николь. Они похожи в том, что они не отступают от своих собственных принципов.
— Я не понимаю, хранители хорошо относятся ко мне. Даже Карл очень мил.
Кейт закусывает губу. Когда покажется возможность, такая как сейчас, сказать ей правду, что если хранители узнают её предка, то отношение к ней изменится в полной мере.
— Ну…Карл…также мил со мной.
Ниди внезапно удивляется, а после странно отводит взгляд.
— Знаешь, что, — Кэтрин садится рядом с ней на кровать, — Все это пустяки, мы найдем способ избежать этого и вернемся к обычной жизни, окей?
Она продолжает недоверчиво смотреть на Кейт, не ожидая, что та предложила бросить это в один раз.
— Но это же…
— Это не мой дом, и никогда им не был. — Она сжимает её руку и твердо говорит. — Мы. Найдем. Новый.
Наконец Ниди тепло улыбается, и даже знает, что в этот момент Кэтрин не уйдет от неё, ведь кто захочет спать там, где произошла смерть. Спустя молчание, она ложится на кровать, смотря в потолок, и Ниди уже знает, что она захочет спросить:
— Можно, я посп…
И тут совершенно неожиданно звук прорезает что-то странное. Кэтрин резко поднимается. Казалось, что может быть хуже происшествия в ванне. Но это звучание настолько пронзительное, что нервирует самые потайные уголки нервов девушкам. Продолжаясь с перерывами в секунду, оно льется словно из громкоговорителей.
— Что происходит? — Спрашивает Ниди, смотря на Кейт.
— Понятие не имею, — Она оглядывается, смотрит за окно на наступающую ночь и бросает ей. — Жди здесь, я посмотрю.
И Кэтрин выходит в коридор. За пределами спальни происходит нечто пораженное. Тишина длинных коридоров сменилась накоплением и паникой людьми. Они мечутся в разные стороны под звуки протяженного воя словно тревога или какая-то сирена. Люди обгоняют её с разных сторон, в то время не двигающую с места посреди террасы, словно ей была не страшна зовущая тревога.
— Что случилось?!
Никто не отвечает. Хранители в растерянности бегут по своим делам и кричат что-то друг другу. Она идет против потока, пытаясь остановить любого хранителя, но они словно одичали. В каждом глазу страх и паника. Она бежит в холл, но вдруг её сбивают с пути, останавливая. Она узнает знакомую фигуру.
— Карл?! Что, черт возьми, происходит?
Он оборачивается, хватая её за руки в другую сторону.
— Тебе нужно бежать скорее. В библиотеку.
— Зачем?
— Беги в библиотеку, — Перекрикивает он шум людей, — Иные здесь.