Инструмент для подражания

     Хорошее намечалось утро, но что-то у него со мной не
склеилось. От предчувствия встречи с существом другого
пола возникла внутренняя драматургия наслаждений, ко-
торую легко вдруг одолела досада. Досада от того, что чуть
ли не предполлюционная фаза сна была разрушена теле-
фонным голосом Липы, главным сценическим образом фан-
тасмагории. После всей её галиматьи на мой берег выброси-
ло: а) приехал суженный из Питера… б) она надеется, что
уже в этот приезд… в) что это не просто виды, а серьез… г) об-
ратный билет на среду, и она, само собой, не сможет… д) что-
бы я не попал ни в какое дерьмо и потерпел эти несколько
дней… Словом, учредив себя в качестве переходного приза,
сам приз сообщил мне о сроках моего владения им… При-
чем она говорила таким тоном, как будто была абсолютно
уверена, что после таких известий не выживают.
     Не сложилось утро. Накладывать на себя руки не стал,
решил приурочить к какой-нибудь дате. Жить, конечно же,
теперь не имело никакого смысла. Но все же, переборов в
себе нечеловеческую тягу к суициду, я позвонил Капе вроде
бы как пускай из петли меня вытаскивает. Позвонил по мо-
биле, оказывается, хорошо, что не по-домашнему… Каплан
находился в напряженной командировке, которая займет
еще пару дней. На самом деле история банальная – Капик
забился с кем-то под корягу и по собственной инициативе
теперь изнашивает свой организм.
     Из близких друзей остался только телевизор. В телеви-
зоре были люди. По всем каналам одни только люди… Смо-
треть нечего.
     Решил заглянуть в действительность напрямую, без
посредников. Укололся о кактус – не любит сволочь, когда
с ним не здороваются по имени. – Здравствуйте, господин
Эхинопсис!
     Когда он у меня завелся, я хотел ему присобачить
какое-нибудь на самом деле собачье имя, но он прямотаки
в штыки. Эхинопсис и все, мол так у них из рода в род, из
века в век.
     Словом, разбудил окончательно…
     Местоположение квартиры, а следовательно, мое на-
хождение над землей таково, что, глядя вниз, иногда мо-
жешь поймать себя на мысли о легкой мании величия.- Ну,
что, «хомики сапиенсики», заглядывал я внутрь вялотеку-
щей действительности. Во дворе кучковался небольшой му-
равейничек из людей, в основном тех, что попали в непо-
средственную зависимость от собак. Существование собак
в мегаполисе – это большой социальный эксперимент, ко-
торый ставит эгоистическое общество над полюбившимся
биологическим видом. И опять же кругом – ничего интерес-
ного. Все напоминало о том, что не надо было заранее кор-
чить какие-либо планы.
     Теперь как-то надо было убивать субботу. Это вдвойне тя-
жело, когда жертва начинает об этом догадываться, рука мо-
жет не подняться. Нет. Сразу скажу: читать, изучать языки,
налегать на гитару, сдавать пустые бутылки, сидеть в нете, по-
сещать художественные выставки, делать покупки, играть в
футбол на баскетбольной площадке в «дыр-дыр», а также… все
остальное противоречило моему противоречивому мироощу-
щению. Других заготовок на сегодня не было. Конечно, если
«переходящий приз» участвует в серьезной операции по бра-
чеванию, можно было бы подумать о другом варианте спари-
вания… Но ладно. Один. Совсем один… Один. Совсем один…
Один. Совсем один… Кстати, надо посмотреть из кухни: маши-
ну не сперли? Спасибо. Пока на месте.
     И тут облака поредели, стали тонкими, рыхлыми, цве-
та самой дешевой туалетной бумаги. Красиво было разы-
грано. Солнце ни с того ни с сего себя показало полностью,
не так часто это принято в Москве. Особенно весной. А теперь
без всякого кокетства заявилось, и бумагу в клочья и в дым.
И всё – ЕЁ… Всюду – ОНО. Причем не поверхностно, вскользь,
а проникающее, не спеша – все глубже и глубже…Через пару
часов – это так легко понималось. Поднимало настроение.
Куда-то и на что-то подталкивало. «Ну просто наше дитятко
просится на травку».
     Я нашел объяснение лени, которая довлела над моей
личностью и назвал ее достоинством, а желание пассивно-
го досуга – точкой соприкосновения еврейской и русской
культур. С субботой я естественно погорячился. Ведь сегод-
ня – шабад! Нельзя особенно отрываться. Нельзя отрывать-
ся вообще…А хочется. Чертовски хочется. «Ну просто наше
дитя просится на травку». И все же этот межнациональный
перекресток быстрей прошла русская культура. Тогда нач-
нем с того, что я русский.
     Суббота… Можно выпить пива. Можно выпить пиво с
друзьями. Просто с друзьями. Можно выпить пиво с хоро-
шими друзьями. Можно выпить пиво с новыми друзьями.
Можно выпить пиво с так называемыми друзьями. Можно
выпить пиво черте с кем. А можно выпить пиво одному…
Все – я русский. Пойду куда-нибудь, посижу по-тихому…
     По деньгам. По району. По прухе!
     Бриться не стал, не то чтобы не хватило ума или сил,
но когда по двум телевизорам, в комнате и в кухне, в одно
и то же время: «Жилет, лучше для мужчины нет!», по-
ступаешь, как женщина, – все наоборот. Это осознанное
сопротивление суггестии и коммерческому расчету. И
потом… Я русский и у меня на все ша-бад! Лишний раз
убеждаешься, что слияние еврейской и русской культур –
это жуткая сила! Сложилось так, что теперь все вместе, в
одном лице идем пить пиво.
     Не буду делать рекламу иностранному капиталу,
пришедшему в пивной бизнес России. Хотя, наверняка,
могу сказать главное, если я не знал марку пива, то ее
чувствовал. Так, например, для того, чтобы точно опре-
делить температуру за окном, не надо смотреть на специ-
ально проинформированных «знаек» по телевизору. Не
надо даже включать телевизор. Достаточно просто послю-
нявить палец, как это делают некоторые «певцы» Текил-
лы и не в соль, а в окно. В небо. Так учил, уже не помню,
но наверно, Кастанеда или Киплинг… А подойди к М. или
Р. Шумахеру и спроси:
     – Братцы, а какую же надо резину обуть, если все же
на трассе появится дождь? Начнутся заносы, и до денег
доехать проблематично…Что один, что второй – палец в
небо…
     – Нет, – говорят, – дождя, как такового, не будет. Толь-
ко на 35 минуте гонки минут пять попугает!
     – Ну тогда все конюшни по субботам на шабад! Кроме,
конечно, Малазии. Кстати, курточку как-то привез из па-
нибратской Германии. Пришлась сегодня впору моему ме-
роприятию и климатическим условиям, которые станови-
лись все лучше и удивительней.
     Короче говоря, – кучу в Марьинском парке, под высоко-
вольтными проводами. Под ними трава растет как-то осо-
бенно, и, наверное, нет ничего опасного именно здесь ор-
ганизовать точку общепита. Буквально в двух шагах те-
чет жидкость, однофамилица или родственница города. По
всем формальным признакам – река, если б не город, в кото-
ром она обречена протекать. Можно легко представить, ка-
ково ей? Поскольку спецификой и основной проблемой яв-
ляются люди, то, глядя на нее, да и не только на нее, мож-
но безошибочно определить их интеллектуальный уровень
и своеобразие культуры, способствующей существованию
этого очага жизни.
     Единственное, что бодрит это окружение, которое в не-
малой степени состоит из наших друзей и братьев «москви-
чей – азербайджанцев», продающих здесь все, что надо.
В ответ на безграничное гостеприимство, уже как бы
на «алаверды» не москвичи, но азербайджанцы справедли-
во предложили, со своей стороны, не азербайджанцам, но
москвичам часть акватории Каспийского моря, находящу-
юся под юрисдикцией Азербайджана.
     Теперь каждый москвич может пользоваться взаим-
ным гостеприимством и на своем баркасе, нефтяной плат-
форме, шлюпке или ялике, опустив в недра подводные
даже насос «Родничок», качать себе углеводороды. А что
уж дальше с ними собираешься делать, так это опять же
твое – никто не отнимет. Никто не попрет почем зря… В об-
щем, все со всех сторон приятно и справедливо. Главное –
по-честному… Например:
     – Будьте любезны, господин Рамзес – оглы, две холод-
ных бутылки «Доктор Дизель». Два «Доктора Дизеля»!
     – Да. Два. Больше ничего.
     – Огляделся, куда себя пристроить? Столики были
нарасхват, тем более, что их откровенно не хватало. Зато
травы уродилось с лихвой. Спасибо, что не мешали па-
стись...
     Вот так я к ней напросился, да что уж там – дорвался!
Дитятко на травке… Кстати, всего того, что стало гораздо
интересней наездницы Липы с просто эталонной для этой
процедуры задницей и прочих привычных «достижений»
повседневности. Я вдруг почувствовал себя в каком – то
обаятельном месте детства то ли Фантазером, то ли Иди-
отом, то ли Незнайкой…
     Первый же муравей, которого я увидел со мной по-
здоровался. Я вежливо ему ответил и отпил пиво из гор-
лышка. Это надо было переварить: если он со мной поздо-
ровался, а он со мной поздоровался, то на каком языке?
     – Чему ты удивляешься? – еще больше удивил меня
этим вопросом мой микроскопический собеседник и пояс-
нил – В Ветхом завете, в первой книге Бытия, при сотво-
рении всех нас Господь говорил на таком языке, который
понимали все.
     – Значит, он до сих пор существует? Многие думали,
что он был только до строительства Вавилонской башни.
     – Как существовал, так и существует. Сам подумай,
куда он мог исчезнуть?
     – Это на нем мы сейчас с тобой разговариваем?
     – Конечно. Ну не на русском же или кошачьем. Бог го-
ворил на языке без языка, в привычном понимании этого
феномена. Тебе трудно заметить, но я не артикулирую…
     – Я, кажется, тоже не произношу ни слова, но тем не
менее – я говорю.
     – Не болтай, с кем попало! – услышал я от другого му-
равья и сразу и не сообразил к кому эта фраза обращена.
     – Давайте-ка обойдемся без диагнозов. Без этих че-
ловеческих выдумок. От них, не к траве будет сказано,
порой тошнит! – заключил я перед очередным поцелуем
прямо в губы «Доктора».
     – Поздравляю! – шумно и вразнобой откликнулись
они. – Нет. Подождите. Их скопилась уже целая группа.
Точнее будет сказать – команда. Или взвод… Так на чем
мы остановились, ребята?
     Ребята всем своим видом показали, что они все в бегах,
но и я уже, честно говоря, не отличал одного от другого.
     – Скажите хоть, чьего рода будете?
     – Из большого рода Формика, – опять услышал я своего
знакомого. – Если конкретнее, то мы пахучие земляные му-
равьи, lasius umbratus. На меня уже косо смотрят, мы сей-
час пашем, а ты в расслабухе. Несовпадение жизненной мо-
тивации.
     – Пойми, мне на самом деле интересно. Я, можно ска-
зать, впервые попал в такую историю… Не просто загово-
рил, заговорил и запонимал на муравьином языке.
     – Опять ты за свое… На библейском языке будет навер-
ное правильнее…
     – Никого там нет из ваших? – спросил я.
     – Нет, – послышался многоголосый ответ, и я, допив
пиво, аккуратно поставил пустую бутылку на пустое, без-
опасное место.
     – Спасибо, – уже покрепче сказал все тот же «многого-
лосый ответ». И я почувствовал, что как-то, само собой, из-
менился в лучшую от себя сторону, в сторону гуманизма с
буддийским лицом.
     – Муравьи! Где вы, Господи? Вижу, что жизнь у вас не
сахар, но и мне похвастать нечем. Мы по разному выглядим,
но одно едино – божьи твари…
     – Вот именно! – произнес кто-то с воротника моей ру-
башки. Солнце в этот час действовало расслабляюще. Во-
круг, как я посмотрю, один сплошной релакс. То ли от ави-
таминоза, то ли от того же солнца, навалявшего в сочной
траве городских, изголодавшихся по отдыху тел.
     Какое-то время я молча думал о своем… Вспомнил, как
утром укололся о кактус, сдвигая занавеску… Вспомнил
даже не сам кактус, а только эмоцию… Женщину, которая
в настоящий момент, устраивает свою личную жизнь, ис-
пользуя особенные технологии обаяния и две – три свои лю-
бимые позы, после чего ее переезд в Питер переходит из ста-
дии спорадических контактов в реальную плоскость.
     – Кстати, хорошо вкалывают воробьи. Мы, естествен-
но, считаем, что после нас муравьев, но они с этим не могут
смириться, постарался перевезти меня на другую тему тот,
который подлез ближе всего к уху.
     – Вороны – это особый разговор, мало кто знает, что они
не совсем оседлые и что они мигрируют. А вот за чаек стыд-
но… Хищницы называются – те же самые вороны, только
водоплавающие. Рыбу скоро не заставишь ловить. Пахнет
она им не так… Но надо же хотя бы иногда защищать честь
популяции?
     – Вообще-то, верно. Пахнет рыба, да она и не исключе-
ние, – поддержал я. – Воняет то, в чем рыба обитает… И все
вокруг воняет. Воняет среда обитания. Мы все вонючие жи-
тели вонючего города.
     – Поговори на этот счет с воробьями, они твердо увере-
ны, что умнее и опытнее многих по общим вопросам бытия.
И, честно говоря, в этом что-то есть… Эти ребята круглый
год босиком в любую самую хреновую погоду.
     – У вас что, тоже есть выражения типа хреновый или
хреновая?
     – Наверно… может, это перевод такой.
     – Так я что? В синхронном переводе все это получаю?
     – Да нет же… переводчик у тебя в башке, только его ак-
тивизировали, и он, наверно, голоса нам разные дал, чтоб
тебе не так пискляво было.
     Я решительно ввел в себя вторую порцию « Д-Дизеля».
Реальность меня интересовала все меньше и меньше. Дели-
катность истории заключается в том, что должно было меня
удивлять. Меня тем не менее не удивляло… В этом-то и весь
цимус. Удивило лишь то, что со мной произошло дальше…
Кто бы мог подумать?
     Пока я здесь дискутировал, слух обо мне пронизал всю
сотню километров подземных коммуникаций, и тут же
был издан королевский указ, распространяющийся на всех
lasius umbratus – признать меня надежным другом и ввести
это определение в генетическую программу всех последую-
щих поколений. Незаметно перейдя стадию от чувства удо-
влетворения к чувству пивного самодовольства и нарвав-
шись на буквально распоясавшуюся эпидемию солнечной
релаксации, я также незаметно уснул.
     Проснулся я у себя в квартире, на диване, минут через
надцать или надцать пять. Как это произошло, не помню и
не понимаю. Ответы на эти вопросы я получил позже и тоже
во сне. Оказывается, ребята давно уже владеют технологией
экстренного переноса тел, но и живых тоже…Они утвержда-
ют, что не так обременительна сама нагрузка по доставке,
все-таки вес и расстояние как психологическая подготовка,
которую я выдержал. Не всякий начнет с уважением и ин-
тересом беседовать с муравьями – это только с виду может
показаться забавно, тут надо быть специальным человеком.
Так вот, главное потом воспроизвести объект на абсолютном
уровне и запустить. Не знаю, что и как они делали со мной,
но теперь, если наступает вероятность чего-то очень важно-
го, существенного или же это значение является сразу, без
преамбулы, у меня пробегают мурашки по телу. Думаю, что
это какой-то опознавательный знак для обозначения своих.
Не исключено, что они таким образом нас метят… Но совсем
недавно это стала замечать и Липа, сначала в сексе, а потом
и за его пределами. То есть до секса или после секса. Может,
в этом есть что-то инфекционное? Когда мы теперь просто
притрагиваемся к друг другу, то начинается нечто невооб-
разимое… Нет, вы и представить это не сможете, когда по-
нимаешь друг друга без слов, аж мурашки по всей спине…