Ключ

                Ключ


  Однажды случилось непоправимое. Мне шел седьмой год, и я благополучно потеря ключ от квартиры.

  Заигравшись с дворовыми ребятами, я не заметил, как стемнело. Вернувшись домой, первым делом запустил руки в карманы клетчатых шорт. К моему ужасу оба кармана были пусты. У меня перехватило дыхание, и я не мог пошевелиться. Страх сковал мое тело. Я даже почувствовал, как оно, и без того маленькое, уменьшилось вдвое. Руки продолжали безнадежно обшаривать предательски пустые карманы. Но, кроме песчинок, ничего в них не было.

  Я так бы и стоял, как бледное изваяние, если бы не голос матери, который вывел меня из ступора.

 - Что ты? Иди мой руки. Скоро будем ужинать.
 
  Я посмотрел на неё с мольбой.

  Она нежно улыбнулась мне.

 -Что, малыш?

 - Я… можно… мне нужно тебе кое-что сказать, - робким испуганным голосом прошептал я.
 
  Мы прошли в ванную. Я открыл воду. Руки мои дрожали.

 - Ма, я … я ключ потерял… кажется.

  Слезы побежали из моих глаз.
 
  Мать привлекла меня к себе, погладила по голове и обнадеживающе сказала, что мы что-нибудь придумаем.
 
  Но не было в ее голосе ни тени надежды. Я перелагал свою проблему на ее хрупкие плечи. Я знал, что из-за моей оплошности влетит нам обоим. Мне – за саму оплошность, матери – за то, что она воспитала такого непутевого сына, который теряет ключ. Мы были двумя заключенными, которых ожидала казнь.

  Мать первая взошла на эшафот: она рассказала отцу о случившемся.
 
  Я стоял рядом, опустив голову. Земля уходила у меня из под ног. Я чувствовал приближение конца. И это был мой личный маленький конец света.
 
  В тот вечер отец рвал и метал с неистовой силой. Он был похож на разъяренного быка, раненого в бок пикой. Глаза его налились кровью, кулаки сжались с такой силой, что кожа на крупных выпирающих костяшках стала белой как молоко. Я с ужасом смотрел на него и ждал, что вот-вот он налетит на меня и растопчет, как мышонка или накормит меня страшными кулаками с белыми костяшками. Но нет, наказание мое было куда ужасней.
 
  Отец указал мне на дверь и сказал, чтобы без ключа не возвращался. Он был неумолим, и ничего не оставалось делать, как подчиниться его воли.

  Я вышел во двор. Двор был пуст и неприветлив. Тускло горел одинокий фонарь.

  Редкие прохожие торопились домой, где их ждал горячий ужин, голубой экран телевизора, смех, радость. Они искоса поглядывали на меня, как на беспризорника, и, прибавив шаг, исчезали в темноте.

  Я не знал, с какого места начать поиски ключа. Во дворе была сотня мест, где он, равнодушный к моему несчастью, мог лежать.
 
  Из-за угла вырулила машина. Ее фары осветили небольшое поле с вытоптанной пыльной травой. Это поле служило нам площадкой для игры в футбол. Я побежал к этой площадке, вспомнив, что именно там мы долго гоняли мяч, и я, как настоящий футболист,  не раз падал на поле. Я встал на четвереньки и стал обшаривать руками жесткую траву.  Но мне попадались, то камни, то сигаретные окурки, то фантики от конфет. Исколов ладони и колени в кровь, я поднялся с земли, и расплакался.
 
  Ночь была прохладной. Но я не замечал холода. Я бродил вокруг серого пятиэтажного дома, как заблудившийся щенок.  Сквозь слезы я всматривался себе под ноги. Окна в доме гасли одно за другим. А с ними гасла и моя надежда, что я отыщу потерянный ключ.

  Той ночью ключ я так и не нашел. Не нашел я его и на следующий день, и в третий день. Не нашел я его и через год. Я никогда не оставлял свои поиски. Я ищу его уже четвертый десяток лет. И сегодня я продолжаю искать тот проклятый ключ! Это ключ от дверей моей жизни. И когда я его найду, обрету, наконец, свободу.