Музыка

Нет, я конечно, не скажу, что я — знаток и ценитель музыки в полном смысле этого слова, но если вовремя и к месту, то очень даже можно послушать. И самое главное — обижаться никто ни на кого не будет, а так что выходит? Выходит не совсем хорошо, даже можно сказать — скверно выходит!
Прихожу я с работы, измотанный городским транспортом и высушенный летним солнцем, потому что весь
день металлолом с заводского двора убирали перед комиссией.
Едва переступаю порог родного дома с одной тайной мыслью — сытно откушать, включить телевизор и на диван! Самые, знаете ли, заурядные думы — без претензий!
Но — жена! Иногда мне ее спросить хочется: тебя что, кто-нибудь за ниточку дергает? Не живется человеку спокойно, хоть тресни! Обязательно куда-то идти надо, то в музей, то в театр, то в филармонию, то на выставку прикладного искусства. Она меня к культуре приобщает. Упираюсь, как могу. Но перед ней ни одна крепость не устоит, а что я — человек покорный! Перед ней совершенно теряю способность к сопротивлению.
Она мне говорит:
— Автандил, собирайся скорее, сейчас мы идем к соседям Нурадзе, у них торжество! Нас пригласили! Ты
же знаешь, какая у них музыкальная семья!
Попытался я возразить, что, мол, после трудового дня и перегрева на солнце неплохо бы сначала подкрепиться и отдохнуть, а потом хоть на луну, хоть в гости можно отправляться. Только жена ни в какую, и так с лаской говорит мне:
— Ну, Авто, милый, не упрямься! Мы так давно не
выходили в люди. Сделай мне приятное, ты же знаешь,
как я люблю музыку! Там и угощение будет!
Целует меня. И я сдаюсь.
Собираемся. Идем к Нурадзе. Они живут в соседнем подъезде. По дороге жена объясняет, что дочка Нурадзе, четырнадцатилетняя Ирочка сочинила фантастическую симфонию и нас приглашают прослушать. У Нурадзе, кстати, трое детей и все, как один, — вундеркинды. Средний,  Нодарик увлечен радиотехникой
и недавно поймал в эфире какие-то странные сигналы, вероятно, позывные внеземной цивилизации, но, к сожалению, не успел их записать. Теперь он блуждает по волнам эфира в поисках утраченных иллюзий, которые превратятся снова в сигналы через миллиард лет.
Маленький пятилетний Тимур совершает чудеса в искусстве живописи, о нем говорят, что так хорошо не начинал даже великий Пиросмани! Впрочем, кто знает, как начинал Пиросмани? Поэтому никто не возражает! Дети Нурадзе всегда что-нибудь изобретают, открывают, сочиняют, и при этом обязательно великое, значительное, грандиозное — на уровне масштабов Вселенной.
Ирочка слышит голос мировых космических хоров, как их слышал оглохший Бетховен.
Нодар постигает законы движения галактик как великий преобразователь физики.
Пятилетний Тимур, я уже сказал, начинает почти как Пиросмани.
Честное слово, я родился в обыкновенной семье, но я уважаю великие имена Бетховена, Эйнштейна и Пиросмани. Мне кажется, надо действительно совершить нечто великое, чтобы сравниваться с ними, а не просто стучать руками по клавишам пианино, крутить ручку радиоприемника и мазать красками по холсту, пусть даже в малолетстве, в котором уважаемые великие, насколько мне известно, ничем особенным себя не проявили. Но моя жена восхищается, а если она в восторге, то не разделить с ней ее восхищение и восторг невозможно. Я восхищаюсь! Я восторгаюсь!
Приходим. Нас встречают. Проводят в гостиную. Просят подождать, когда все приглашенные соберутся. Тем временем у меня от голода и жажды начинается другая музыка. Мне кажется, что я слышу сигналы внеземной цивилизации, мировые хоры и вижу, как на меня надвигается Млечный путь.
Наконец все гости в сборе.
Вышла Ирочка, поклонилась, села за рояль и началось буйство и торжество звуков! Настоящая какафония!
Мне от этих контрастов поплохело! Не знаю, как вы, а я работаю на заводе, езжу в общественном транспорте, встаю в шесть утра и ложусь в первом часу ночи, живу в доме со звукопроницаемой изоляцией и от этих самых контрастов, сами понимаете, просто некуда деться! А тут еще Ирочка! Может, она и в самом деле одаренный ребенок, но и меня понять нужно!
— Извините, говорю! Но тут даже Берлиозом не
пахнет, а вы говорите Бетховен, Бах! Не надо! У нас в
цехе Митрофаныч на гармошке куда душевнее играет, а
музыкальных школ не кончал, между прочим!
Жена меня за руку дергает и дергает. Один из гостей, лысенький такой, возмущаться начал:
— Но позвольте, молодой человек! Вы сами кто по профессии будете? Судите о музыке, как сапожник! Я думал,
что здесь собрались ценители...
Оборвал я его резко.
Сел он и глазами помаргивает, как обиженный ребенок. Тут завозмущались остальные, наперебой заговорили. Жена моя больше всех разволновалась, схватила меня за руку — и на улицу, даже ответить не дала.
Идем с ней к своему подъезду, она от меня отворачивается презрительно и твердит одно сквозь зубы:
— Ценитель выискался! Знаток великий! Критик
Стасов-Белинский собственной персоной! Тебе лечиться
надо! Медведь тебе на ухо наступил, самосвалом тебя переехало!
Тут я устоял и правду резанул в ответ:
— Сказал, что думал! И попробуй только меня не покорми сейчас — я те музыку устрою! Весь дом сбежится слушать! Хлеще Паганини сыграю на твоих впечатлительных чувствах!
Целый месяц после со мной не разговаривала, все головой кивала и пальцем показывала, где ЧТО взять надо! А я здесь при чем? Никогда в знатоки и ценители не набивался, но когда музыка вовремя и самое главное — к месту, то завсегда послушать можно.