Как у Ивана Александровича

Трудно давались Автандилу знакомства с девушками. Прямо так трудно, что он в себе начал разочаровываться. И все дело в пустяк, можно сказать, упирается, в самую что ни на есть мелочь, а из-за нее сплошное невезение.
Как ни старался Автандил, он не мог найти темы для разговора, который бы увлек девушку и показал ей, что рядом с ней не пустой человек. Спросил совета у Оганеса. Тот, конечно, посмеялся, а потом проникся сочувствием и сказал:
— Извини, не понимаю, что здесь сложного? Своди девушку в кино, в музей, на выставку, да куда хочешь! Пусть смотрит, наслаждается, а ты ходи с умным видом и показывай, что тебе все интересно! Говори: «Так, так, это впечатляет! Есть о чем подумать! А вы так считаете? Да, да! В этом что-то есть!»
— Но, хорошо! Это на выставке или в музее, а как быть после, что говорить?
— Обыкновенно! Нажимай на литературу, музыку, искусство и спорт! Все пойдет, как по маслу, главное — не теряйся!
«Хорошо ему говорить: не теряйся, — думал Автандил, идя рядом с ЕленоИ. — А как быть, если она все время молчит? Может, тоже не знает, о чем говорить, или стесняется?»
— Может, в музей сходим? — вспомнил Автандил совет друга.
— Не хочется! Я недавно была в музее. Лучше в кино, — живо откликнулась Елена.
Весь фильм Автандил думал о том, что он скажет ей, когда они будут бродить по вечерним улицам. Ему захотелось понравиться Елене, чтобы она ответила на его чувство взаимностью. Автандил впервые испытывал такое волнение и его охватило желание говорить и говорить без перерыва. Он даже не заметил, как закончился фильм.
— Конечно, фильм хороший, — заговорил Автандил,
как только они вышли из зала, — но я ожидал большего!
Все-таки французы — мастера кинокомедии, а тут получилось слишком однообразно!
— Не совсем так! — ответила Лена. — Мне понравился момент, когда он в бочку попал и с трудом оттуда
выбрался! Есть и еще несколько моментов. Конечно, Луи де Фюнес повторяется! Но все равно смешно на него смотреть!
Автандил вдруг почувствовал, что начинает терять нить разговора. Он ни одной фамилии актеров не запомнил, вообще иностранные имена ему не давались. Он никак не мог вспомнить, кто там играл Луи де Фюнеса! Пора было менять тему разговора.
— Знаете, Лена! Я ведь тоже стихи пописываю и
мне говорят, что не хуже других! Иногда их даже печатают! Скоро выйдет подборка стихов молодых талантливых поэтов и среди них будут мои! Не так давно сам главный редактор, известнейший наш поэт, говорил мне:
«Вы, Автандил, недооцениваете себя! У вас дар божий!
Ради него надо во всем себе отказывать, как отказывают йоги!» Другой редактор молодежной газеты почти
каждый день по телефону звонит, интересуется, что я нового написал! Они пестуют молодой талант, следят за
его развитием! Я откликаюсь, конечно! Нельзя хороших людей подводить.
Автандил вдруг замолчал, смутился. Понял, он оторвался от земли. К действительности его вернул восхищенный голос Лены:
— Ты пишешь стихи? Я их с детства люблю!
Сама пробовала сочинять, но дальше рифмы «речка-печка-свечка-крылечка» у меня дело не пошло, а так хотелось написать про звездное небо и про ветер над землей! У вас на Кавказе, наверное, каждый второй — поэт? Один Буба, которого я обожаю, чего стоит! Как Челентано, все сам: поет, пляшет, пишет, играет в оркестре, в кино снимается и премии получает! Каждый кавказец чем-то похож на него!
Автандил чуть за голову не взялся — с самим Бу-бой тягаться приходится. Он ясно понял, что перехвалил себя. Сколько раз ему дядя говорил: «Автандил, ветер у тебя в голове большой гуляет, как у Ивана Александровича!» Надо бы спросить его было, что это за тип такой Иван Александрович, чем он прославился, если с ним меня все сравнивает?
Голос Елены прервал его размышления:
— Мне почему-то верится, что у тебя стихи чудесные, и они принесут тебе известность! Покажи мне свои
стихи, я их выучу наизусть!
И она с нежностью прижала его к себе. Автандил почувствовал, что его бросило в жар, Срочно надо что-то придумать сверхъестественное, но в голове и в самом деле такой сквозняк разгулялся, что все мысли выветрились.
«Эх, — тоскливо подумалось ему — надо бы не Автандилом, а Иваном Александровичем представиться. Позвоню дяде, пусть свяжется с этим Иваном Александровичем, может, помогут мне чем-нибудь сообща, как у нас на Кавказе заведено! Не пропадать же мне!»
Проводив Елену домой, Автандил набрал номер телефона дяди:
— Дядя, дорогой, выручай, пожалуйста! Очень тебя прошу, если можешь, то опубликуй в газете стихи под
моим именем! Ты ведь связи с редакцией имеешь! Понимаешь, девушка тут меня одна просила, а она мне понравилась очень!
Другой бы и полслова не понял из того, что сказал Автандил, но дядя сразу схватил суть:
— Я понял — ты доигрался! Я всегда говорил, что в твоей голове слишком много простора для мысли, как у Ивана Александровича...
— Дядя, — взмолился Автандил, — не мучай меня!
Познакомь с Иваном Александровичем, может, он поможет мне стихи печатать, а? Или что посоветует?
Дядя долго смеялся на том конце телефона, потом с трудом выговорил:
— Спасибо, дорогой племянник! Давно так не смеялся! Я всегда говорил, что у тебя есть некоторые способности! Что до Ивана Александровича, то он действительно связан с поэзией! С самим Пушкиным был на одной ноге! Да ты почитай «Ревизора» Гоголя, там все сказано про Ивана Александровича Хлестакова!
Автандил в досаде повесил трубку. Подошел к книжной полке, взял в руки комедию «Ревизор» и начал знакомство с классикой.