Раушенбах торговал хлебом в Балакове

Академик Борис Викторович Раушенбах известен как один из основоположников советской космонавтики. Под его руководством разрабатывались системы управления космическими кораблями. Как говорится в официальной биографии Бориса Викторовича, он родился 5 января 1915 года в Петрограде в семье инженера. Но на самом деле все его предки родом из Екатериненштадта (в советское время - Марксштадт, сегодня – Маркс). Причём один из его дальних родственников торговал в Балакове хлебом с конца 50-х гг. XIX в.

Первые сведения

Во время работы над составлением «Балаковской народной энциклопедии» в 2007 году я планировал написать небольшую статью и о Раушенбахе: Маркс совсем рядом, почему бы балаковцам не знать, что с этим городом связана биография такого великого человека. Но в последний момент от этой идеи отказался: привязки к Балакову не было.
И вдруг спустя год-два, изучая газету «Саратовский листок» за 1879 год, я обнаружил в списке покупателей хлеба на балаковской пристани Раушенбаха. Правда, без имени-отчества, и определить, имеет ли он какое-либ отношение к Борису Викторовичу было невозможно. Но на заметку себе этот факт взял. Так бы он и пылился на полке моей памяти, если бы не неожиданное письмо, которое пришло по электронной почте.
Москвич Георгий Валентинович Раушенбах просил меня помочь отыскать в Балакове дом, который некогда принадлежал его прадеду Александру Ивановичу и где родился его дедушка. По семейной «легенде», Александр перебрался в Балаково из Екатериненштадта в 1859 или 1860 гг. в 12-летнем возрасте. Умер рано отец, и их вместе с мамой взял к себе мамин брат Фёдор Яковлевич (в крещении - Георг Фридрих) Миллер, колонист из Тарлыковки, который обосновался в Балакове за несколько лет до этого и торговал зерном.

Домик с окнами в сад

Главной «зацепкой» для поиска стал архивный документ на передачу в долгосрочную аренду Александру Ивановичу Раушенбаху участка удельной земли в 300 квадратных сажен в 17 квартале с. Балаково. А вот что писал в своих воспоминаниях отец Георгия Валентиновича:
«Дед мой был человек флегматичный, исполнительный и добросовестный: о его честности ходили легенды. Сам Зворыкин (известный в то время в Заволжье купец – Ю.К.) доверял ему сотни тысяч рублей без всяких расписок. И за его верную службу он подарил ему в Балакове большой дом с садом, в котором могла поместиться огромная семья деда: родители, мать деда и 12 детей. Я видел этот дом, когда во время НЭПа ездил в село Журавлиху (20 км от Балаково на реке Иргизе) работать конторщиком на паровую мельницу, возвращённую временно моему отцу и его компаньону, тамошнему крестьянину Солдатову».
Ещё одно свидетельство - картина «Кухня у дома в Балакове», которая хранится у родственников в Новгороде. Она написана накануне Первой мировой войны дочерью брата дедушки Георгия Валентиновича Лидой. На заднем плане видны горы по ту сторону Волги, и это означает, что дом находился на западной окраине города.
Но чем я мог помочь? В описаниях недвижимых имуществ балаковцев, которые мне удалось отыскать в Самарском архиве, 17-го квартала не было. Тем не менее, Георгий Валентинович в прошлом году приехал в Балаково со своей супругой Бэллой, чтобы лично увидеть тот город, где родился его дедушка.
В первую очередь мы отправились в том самый 17 квартал. Я его заранее вычислил по карте города 1909 года. Его границы – улицы Бр. Захаровых, Топоринская, Пролетарская и Почтовая. Обошли его со всех сторон, сфотографировали каждый дом, у которого был хоть какой-нибудь намёк на то, что ему более ста лет.
Балаково стало для Георгия Валентиновича конечной точкой в большой экспедиции по Саратовскому Заволжью, по местам, связанным с семейством Раушенбах. Во время этой поездки он отыскал хутор своего прадеда и могилу отца его мамы Якоба Вильгельма Миллера.

Времён связующая нить

После этой встречи я стал искать всё, что связано с Раушенбахами, в Самарском архиве. В первую очередь просмотрел ревизскую сказку с. Екатериненштадт за 1850 год и выстроил мужскую линию Георгия Валентиновича: Готфрид (род. в 1769 году) – Якоб (1792 г.) – Иоган (1823 г.) – Александр (1847 г.) – Эдуард – Валентин – Георгий. Но моя находка не стала для Георгия Валентиновича открытием. Как оказалось, он занимается исследованием своего рода уже не первый год, и у него есть свой сайт. Буквально за год до приезда в Балаково Георгию Валентиновичу удалось отыскать свои самые глубокие корни в Лейпциге. Там в 1681 году родился основатель рода Иоганн Давид Раушенбах. Это его внук Карл Фридрих приехал в 1766 г. в Россию и обосновался в Саратовском Заволжье.
Судя по составленной Георгием Валентиновичем родословной, его дед был двоюродным братом отца академика Раушенбаха, а один из двоюродных племянников последнего Герберт Викторович погиб в бою 15 июля 1916 года, сражаясь за Россию.


Родом из Балакова

Как уже было сказано выше, дед Георгия Валентиновича Эдуард родился в Балакове. Это произошло 8 января 1873 года. Вот что вспоминал о нём сын Валентин:
«По характеру своему это был человек жизнерадостный, в меру добрый, имел предпринимательскую жилку. В то же время, он был педантичный и экономный, отличный семьянин, горячо любящий своих детей, которые платили ему тем же. Как все его братья и сёстры, был он благороден, ненавидел самую маленькую нечестность и ложь и из-за этих качеств погиб в 1937 г. при сталинском терроре 64-х лет от роду. Он был реабилитирован в пятидесятых годах. Я получил даже лживое свидетельство о его смерти в 1943 г., якобы от саркомы, хотя все мы отлично знали, что заключённые массами гибли в неотапливаемых товарных вагонах при транспортировке их зимой. Так погиб  мой горячо любимый отец, который оказал на меня огромное влияние своим жизненным примером.
В 1904 году он, как вольноопределяющийся (ему был уже 31 год) был произведен в прапорщики и направлен в гарнизон г. Сарыкамыш (теперь Турция).  Здесь на танцах он познакомился с младшей дочерью вдовы капитана местного гарнизона,  жившей со своей семьей в скромном домике, Ниной Николаевной Леоновой, моей будущей матерью, старше которой был на 12 лет.
За 7 лет первой мировой и гражданской войны он не получил даже царапины, хотя рядом с ним было убито 3 полковых командира. Он дослужился до чина штабс-капитана, был в первой мировой войне всё время адъютантом, имел за храбрость “Анну” и “Станислава” с мечами (названия орденов – Ю.К.), а в организованной в 1918 г. Немреспублике  был сотрудником “Комиссии по борьбе с дезертирством”. Он не закончил гимназию, не очень увлекался чтением и поэтому не обладал широтой взглядов, но воспитанные и врожденные жизненные принципы делали его много выше других. Пожалуй, самой  непривлекательной его чертой была несдержанность, вспыльчивость, но она проявлялась редко, и он любил тихую семейную жизнь. Зная, как трудно не иметь специальность, он не жалел, при его мизерной зарплате помощника бухгалтера маслобойного завода в Саратове, тратить на образование его двоих детей любые средства: техникум, курсы иноязыков, частные уроки музыки.
После ликвидации хутора он прошёл в Москве бухгалтерские курсы и стал работать бухгалтером табачной фабрики в Саратове, принадлежавшей его троюродному брату Кондратию Штафу. Но его мечтой всегда было сельское хозяйство, и поэтому он скупал у своих братьев их наделы в Баронске (Марксе – Ю.К.), всего 35-40 десятин, и мечтал после 1-й мировой осесть в степи хуторянином. Кроме того, у него было 7 десятин огорода на речке Три Сестрёнки около г.Камышина, пай на паровой мельнице на р.Иргиз и пай дома на углу Провиантской и Константиновской улиц в Саратове. В нём жили мы и семьи двух его братьев, остальные 3 квартиры сдавались, причём в одной была школа пения, а в другой - пансион для девиц-гимназисток из других городов. В общем, наше существование было безбедным. Дважды мой отец был в Германии: первый раз в Берлине холостым - слушал лекции по химии в университете; второй раз в Саксонской Швейцарии во время свадебного путешествия.  Он восхищался культурой и порядком в этой стране, и лишь слабое знание языка остановило его от переселения всей семьей в Германию в 1920 году.
Мой отец страстно любил природу, что передал и мне. Он был хорошим охотником, любил спорт и танцы. Помню его в начале 1-й войны на парадах, где им, как отличным наездником, восхищались зрители, а ему было уже за 40! Как живой стоит он в моей памяти, особенно во время нашего последнего свидания летом 1937 года, когда он провожал меня в Москву (он очень радовался моим успехам в аспирантуре): передо мной стоял на перроне просто одетый старик с палочкой, а из светло-голубых глаз, пристально смотрящих на меня (как будто знал, что видит меня в последний раз), струились потоки той же любви, которую я много раз чувствовал в детстве…»

На фото:
Картина «Кухня у дома в Балакове»