Ящерица отращивает хвост

     Был тоскливый серый  осенний вечер,псевдо уют искусственно созданной домашней обстановки не украшал его.Просторные и светлые коридоры,зашторенные портьерами окна ,уголок оазиса из комнатных растений,стандартные столики для приема пищи и интеллектуального досуга-все говорило только об одном не верь глазам своим,а пейзаж за окном в очередной раз напоминал о депрессии.
     Благополучно прошли все утренние процедуры,не заметно пролетели обед и ужин,и наступало время вечерних инъекций.Палатная сестра с ленцой обошла с обходом все палаты на предмет присутствия и соответствия.Тишина мир и покой заочно настораживали,ни кто не пользовался запрещенными электрочайником и кипятильником, не курил в туалете,не было очереди у душевого кабинета,не играли в карты,не ругались из-за звука в телевизоре(он вообще был выключен).У процедур ки,дружно выстроившись в ряд,стояли радикулитчики на обезболивающие.
    Секунды лишенной все кой мысли и слова,почти механической работы и воля, и свобода-для больного избавление от неприятной процедуры и гарант ночного покоя,для сестры чувство выполненного долга с надеждой на дальнейший отдых.Но в этот день все было по другому,в лотке осталось два шприца,не введенных инъекций.Глаза с тоской смотрели на них,их необходимо было сделать,не зависимо от желания пациента.Две пациентки лежали не по профилю.Сестра с неприятным остатком вспоминала пре ведущую смену,когда принимала одну из них.Ее привезли где примерно в третьем часу утра,на скорой с мигалками,как она с неохотой спускалась в сан пропускник,где уже стояли во все оружии дежурный врач и три сестры сосудистого центра.
  "Нет это точно не ко мне"-решила она,но для подстраховке осталась.
  Но вопреки ожиданиям,в сан пропускник не привезли тяжело больного.Открылась дверь и влетел растрепанный фельдшер:в халате был оторван рукав а лицо перепачкано сажей,лицо его выражало сильнейший испуг,руки дрожали,следом зашла абсолютно спокойная девушка,на вид лет 15-17,волосы ее были аккуратно собраны в конский хвост,на ней была форменная синяя куртка фельдшера,накинутая поверх синего ночного пеньюара,ноги были босы и беззащитность ее больших пальцев с недокрашенным красным лаком педикюра почему то раздражала.
    Почему и зачем ее привезли было не понятно.И почему в неврологический корпус?На осмотре единственным на ,что могла пожаловаться больная,был небольшой и не глубокий порез стеклом на кисти руки,которую мигом обработали и забинтовали.Настораживала ее молчаливость,апатичность и заторможенность.
    После того как отпоили фельдшера чаем с корвалолом и глицином,и он немного пришел в себя,он ответил на наш вопрос просто и лаконично:
"Мы с пожара,поселковая гнилушка,обделанная под евро,с недавно проведенным газом и водой сгорела под частую,в доме была она,младшая сестренка трех лет,и бабушка,мать в ночь на заводе еще ничего не знает,отчим в рейсе.Все кто был в доме погибли,кроме нее,она выпрыгнула в окно.Куда мне ее девать,я не знаю...не в психушку же вести."Развел руками...с надеждой посмотрел на врача...кивнул нам и уехал...
   -А куртка...-Спохватилась одна из сестер Людмила Ивановна
   Какое там,скорая медленно и без мигалок подъезжала в направлении морга...
  Доктор рефлекторно закрыл жалюзи окна.
  "Бабушка...Бабушка нет...девушка заголосила на весь коридор,и стала выдергивать,аккуратные темно-русые пряди из прически,кидать на паркет и топтать босыми ногами.
   -Наращенные чели...-возмутилась санитарка баба Маша,прибежавшая на крик-
Деньги людям девать не куда...
-По ходу дела нет-покачав головой,сказал доктор.
По лбу девушки появились кровавые подтеки,а голос охрип и осел,когда сестра ей делала укол сильнейшего транквилизатора(ситуация вышла из под контроля),который как оказалось ей сделала,но в гораздо меньшей дозировке скорая.Ее пришлось посадить в кресло,чтоб отвести в палату.Она заметно затихла и успокоилась,но руки и ноги не вольно или по какому ту ее внутреннему решению,причиняли вред ей и окружающим,и ее связали,примотав коконом простынями к кровати,чего ни когда не приходилось делать ранее.
Укол вопреки ожиданием не подействовал,на лице появилась снова пелена апатии,но с глаз текли не прекращающимся потоком слезы...она не кричала и не голосила-что тоже было плохо...
   -Отвлеките ее,пусть успокоиться,поговорите с ней о чем нибудь постороннем-посоветовал доктор
-Расскажи о пожаре-беспардонно и не воз мутимо,попросила баба Маша.
-Ты,что старая совсем обалдела...Ребенок пережил такое...А ты!
-Я,а,что,я?Я ее к завтрему...Завтра с нее все спросят,да еще и во всем обвинят.
 Все затихли и невольно переглянулись. Неожиданно,девушка успокоилась,поток слез иссяк,и заговорила ровным,спокойным,хорошо поставленным голосом как говорят на исповеди священнику,или на допросе прокурору: 

   Она проснулась,увидела дым и огонь,схватила в охапку одеяло с сестрой(так ей казалось)разбила окно цветочным горшком и выпрыгнула на улицу,оставила сверток с одеялами на скамье возле дома соседа (дом был на отшибе и большинство домов,стояли под дачи,поэтому толпа собралась не сразу)...в панике оббежала вокруг дома,кричала,кидала в окно камни,звала бабулю.На помощь прибежали соседи,мужики выломали оконную раму,самый молодой и шустрый залез в комнату...ее нашли лежащей в прихожей у двери спальни внучек...
Подъехала скорая и прожарка,бабуля была в очень плохом состоянии...с трудом дышала,она угорела,мужики  вшестером,ее с трудом вытащили...вовремя...обвалилась крыша,и дом со всех сторон обхватило огнем.
-Отойдите,осторожно,быстрее тушите у них газовое отопления...Ща,как рванет...
-Стоп,а меньшая,где меньшая...с полошилась,бабушка на носилках.
-Ба успокойся она лежит на скамейке,я ее одеялом закутала.-говорила она...
Ща ее принесу...Она схватила со скамейке в охапку сверток и запрыгнула в
отъезжающую машину.Еще не давно говорившая бабушка,тяжело задышала,повернула голову в ее сторону,сделала последний вздох облегчения,посмотрев с любовью на сверток из пледа и одеяла,....  умерла.Фельдшер ни чего не смог сделать...
   Она не могла кричать,она просто истерически стала молотить кулаками по стеклам машины...
-Тихо успокойся,сестренку разбудишь,кстати,дайка,я ее посмотрю,что то подозрительно тихо она себя ведет...Разверни одеяло...
Она развернула одеяло.Она была готова ко всему,даже кто му,что сестренка давно мертва,она знала это,в момент когда она спасалась бегством тело было холодным и неподвижным,и она просто не хотела признавать это,развернув одеяло.Она развернула одеяло,и закрыла глаза...И услышала истерически надрывный смех фельдшера,что было не понятным...Она открыла глаза...
 Все ее самые страшные опасения оправдались,хрупкое маленькое тельце было подобно кукле,холодным и не живым...На лице застыла на веки детская улыбка полусна...
  Девушка говорила,тихим и спокойным голосом,...к утру лекарство подействовало и она уснула...
   
   Медсестра,посмотрела на наручные часы,взяла лоток со шприцами и пошла в палату,девушка сидела на широком пластиковом подоконнике у открытого окна,все ее лицо выражало сосредоточенную решительность,медсестра молча закрыла окно,выгнала девушку с подоконника,сделала укол,накрыла больную одеялом и вышла из палаты.На лотке остался один шприц,она заглянула в палату,больной спал,лицом повернувшись к стене,сделала молча укол и с облегчением.
   По коридору величественно,парила баба Маня,со шваброй:
-Зачем уколола,он же и так спит,а девочка,вроде успокоилась.
-Успокоилась..,все проходит и заживает,и даже у ящерицы отрастает хвост,но не так быстро и сразу..,нельзя не кому верить и ни кого жалеть.
   У каждого есть своя рана,которая кровоточит всегда.Медсестра отвернулась и поспешила удалиться с этажа.Баба Маня стала,со злостью интенсивно тереть пол,пол года назад в автокатастрофе погибли ее сын,невестка и внучка,с тех пор женщина пенсионного возраста стала работать в больнице.
   -Нельзя ни кому верить,и не надо не кого жалеть...повторила она...Вот ехидна,ну надо же.