Как мы с Серёжкой в Ялте задали фору интуристам!

 Галина Храбрая

 «КАК МЫ С СЕРЁЖКОЙ ЗАДАЛИ ФОРУ ИНТУРИСТАМ!»

 У нас с Серёжкой была «обалденная» традиция!
 До того, как наш сын Сашка пошёл в первый класс, мы с ним «на бархатный сезон»,
 где-то числа после пятого сентября всегда улетали в Сочи или в Ялту!

 Я набирала себе кучу всяких нарядов, Серёжка брал полные карманы денег,
 и мы вместе с сынишкой отправлялись в Аэропорт «Внуково» на самолёт!

 Однажды, когда Сашке было всего три годика, мы решились вдвоём с Серёжкой
 рвануть в Сочи, а Сашку «подкинуть» молодой бабушке — моей маме.
 Она даже отпуск взяла ради этого, но, увы, не тут-то было: Сашка наш оказался
 хитрец ещё тот!

 Просыпаемся мы утром накануне вылета, а он стоит себе в кроватке, без парток,
 но в шляпе и в одной записаной рубашонке, улыбается папиной белоснежной улыбкой
 и моргает мамиными карими глазками, словно красноречиво так говорит:

 — Родители вы мои ненаглядные! Возьмите меня с собой, кроме вас у меня на всём
 белом свете никого нет, я не стану больше ни болеть, ни плакать, я буду за вами
 приглядывать, заботиться о вас, вы же оба у меня ещё, такие бестолковые!

 Когда мама моя утром пришла его «забирать» к себе, то Сашка наш сидел весь,
 как «принц упакованный при наряде, при полном параде», довольный, что летит
 со своими двумя обалдуями в Сочи:

 — Ну, вы, блин, даёте! — сказала с ухмылочкой моя мама, и вместо упрёка
 сочно добавила, — я вас, «дезертиры», корзина винограда «за беспокойство»
 и вина бутыль в придачу! Да-да!

 Билет в авиалайнер «на трёхлетку» брать было не надо, и Сашка летел,
 попеременно, сидя, у нас на коленях. А, что ещё, ему было надо? Он добился
 «своего», но и «слово своё» сдержал. Мы весь отпуск с ним горя не знали.
 Он и сейчас у нас такой же самостоятельный — надёжный хлопец! Характер,
 знаете ли, не купишь, не продашь, его вся родня наша «веками собирала»!

 И в Ялте, и в Сочи, у нас были отличные друзья, как правило, старожилы,
 лет на 10–15 старше нас. Они с радостью заботливо кормили и возили нас
 везде, мы знали там все «входы и выходы», словом, отдыхали «как князья».

 В Сочи нас всегда ждала «семья Константина Ильича Любащенко», где в шикарной
 «трёшке» с видом на море «постоянно» проживал только один хозяин — «полковник
 в отставке», бывший строитель и, кстати сказать, коренной москвич.

 Вы даже представить себе не можете, какие он имел связи в курортном городе
 на тот момент времени: у нас в распоряжение была «своя ложа»,
 откуда вечерние концерты в парке «Ривьера», видны были, как на ладони,
 не говоря о том, как и чем мы питались, всё приготовлено было «под заказ».

 Абсолютно все материальные расходы Серёжка брал на себя, расплачиваясь
 по счетам всё с той же «великодушной улыбкой». Причём, деньги на беспечное
 проживание «после отпуска», у нас с ним всегда оставались, что вполной мере
 сохраняло мою женскую психику. Так, я к счастью, не стала неврастеничкой.
 
 В Ялте — мы останавливались прямо в самом центре города в семье одного
 знаменитого спортсмена-гонщика (не стану из деликатности называть его имени,
 дабы не обидеть других, не менее знаменитых) жена его работала администратором
 в одном из Ялтинских ресторанов, куда мы приходили отобедать через день в её
 смену.

 В Ялте тоже «все входы и выходы» мы знали наизусть. Главное, что особенно
 ценилось на всех курортах того времени, так это «отменное питание»,
 и оно у нас было всегда на высоте. Мы не думали ни про какие очереди
 в столовках «общепита», ни про сбои в работе кишечного тракта, бытующих
 среди отдыхающих, ни про «дефицит билетов на авиалиниях»…

 Мы просто наслаждались жизнью у Чёрного моря целых 30 дней, ибо всегда отдыхали
 ровно месяц. А в начале октября возвращались в Москву, «загорелые как негры»,
 я — с очередным новым фотоальбомом в руках «в роскошных нарядах», которые,
 готовила себе заранее, в течение всего зимнего периода, а Серёжка наготове
 с фотоаппаратом, готовый всегда меня запечатлеть, получая от этого эстетическое
 наслаждение.

 Однажды, в один из прекрасных крымских вечеров «бархатного черноморского сезона»
 друзья отправили меня с Серёжкой по блату в Гостиницу «Жемчужина», посмотреть
 «Ялтинское варьете» с местными красотками…

 Друзья предупредили нас, что в «концертном зале Интуриста» будет много
 «переодетых особистов», чтобы мы знали это и вели себя, как «настоящие
 советские люди». Ба! Ну, вот, зачем они сказали нам это? Спрашивается,
 кто дёргал их за язык? Нас тут же «понесло, как Остапа»!

 Мы решили с Серёжкой, во что бы то ни стало, показать этим, мягко сказать,
 «иносранным засланцам», как гулеванит наше истинно русское «зажиточное
 купечество», кстати, «идейка-то» была Серёжкина!

 Прошли мы, значит, «разодетые» вдвоём, к своему столику, расположились,
 как чинные вельможи, смотрим… «посадочные места» у нас, что ни на есть —
 самые «кассовые», а этих «гавкающих зарубежнюков» — везде не меряно,
 как «клопов под ковром у нашй соседки бабы Гашки в хрущёвской коммуналке»,
 главное, что всех «не передавить», а как хотелось, аж свербило.

 И ведут-то они себя нагло-пренагло, на нас с Серёжкой своими «указательными
 пальчиками показывают», и так, тихонечко вроде бы, невзначай, себе под нос:
 «похрюкивают», потом «гигикают», кладя всё это на наш счёт и посылая в наш
 адрес, потом минут десять ржач у них за столиком такой, что знаменитый сатирик
 прошлого столетия Аркадий Райкин позавидовал бы…

 Это они нам с Серёжкой — показали «из-под полы», мол, смотрите: вы есть
 «Руссишь швайн», тогда как Серёжка мой, им в ответ со своей лучезарной
 улыбочкой белопольской «Джоконды», мило так парировал:

 — Ребятки, да вы что, белены объелись? Ваш «Гитлер капут»! Спёкся! И давно,
 причём!
 — Угу! — кивала я головой в такт, — расхрюкались тут на трезвяк, щас мы вам
 покажем, кто тут хрюшки: мы-то выстоим, нам не привыкать, а вот вы ухрюкаетесь
 это верняк!

 Тут они «закрутились, как ужи на сковородке», почуяли, что «жареным запахло»,
 нервно вырывая от досады, перемешанной со страхом, что трюк не удался, свои
 белобрысые волосёнки на жидкой бородёнке!

 Муж мой Серёжка, словно знал это, и заранее договорился с официантом, само
 собой разумеется, «приплатил» тому, естественно, чтобы «харч достойный»
 принёс нам. Официант обрадовался и, аж, прослезился, что и ему выдался такой
 случай, «за Русь-Матушку», радея, пусть хоть даже с подносом, но постоять!

 Пока он «нёс» нам блюдо под названием «забивалово наглых интурюков»,
 мы, оглядевшись с Серёжкой по сторонам, стали целоваться прямо у всех
 на глазах «чисто по-французски». Это входило в план «захвата».

 Вскоре мы вполне освоились и увидели, что наших, русских туристов,
 в зале было, раз-два и обчёлся — совсем мало, и все они, бедолаги, сидели
 «на задворках» за полупустыми столиками, пялясь, на сцену, в надежде увидеть
 «запретное шоу скачущих молодых крепких тёлок с цветными метёлками из конских
 хвостов в капроновых шиньонах», да, зрелище, блин, с тоски можно удавиться…

 И, вот, наконец, нам принесли «заказ»: две хрустальных вазы с чёрной и красной
 икрой, и такого же размера «потный» графин с Русской Водкой! В каждую из ваз
 была всунута столовая ложка. А возле графина с холодной водкой красовались
 два отечественных гранёных стакана:

 — Ну-с, жёнушка, приступим-с! — потирая холёные ладони, сказал мой артистичный
 и аристократичный на вид Серёжка, — дорогая, тебе налить «полную», как всегда-с?

 Интурикане сразу же смеяться перестали, и ну, давай, снимать нас «на камеру»…

 Вскоре к нашему столику постепенно стали приближаться «люди в штатском».
 Позднее, они окружили нас плотным кольцом, и нам с Серёжкой «на минуту»
 показалось, что те «посягали» скорее на нашу икру, нежели на нас.

 Тогда нам ничего не оставалось, как налив «до самых краёв», шмальнуть злое
 зелье в себя, и, как это делали наши деды и прадеды, опрокинув «огненное
 содержимое» графинов, залихватски крякнуть от удовольствия!

 С икрой дело обстояло иначе: после первого стакана мы, естественно,
 «не закусывали», а только целовались, Серёжка занюхивал рукавом.
 По его стальному блеску «в левом глазе», я поняла, как он был на них зол:
 «шумел сурово Брянский лес, как шли в отряды партизаны»!

 После второго стакана Серёжка сунул мне в рот, полную, ложку чёрной икры
 «с горкой», а сам проглотил красную, не жуя! Икра лепёшками плюхалась с ложки
 на стол, и мы, брезгливо, подёргивая левой верхней губёнкой, стряхивали её
 на пол, вытирая пальцы о белую скатерть…

 За соседним столиком время от времени раздавался протяжный рык с полувоем! 

 «Ингостюки» тоже заказали себе «водки с икрой»: начались «соревнования»,
 к нашим столикам подошли галдящие «соглядатаи и болельщики», на какое-то время
 мне показалось, что даже «девочки из Варьете» прямо со сцены глядят на нас.

 После «третьего стакана», Серёжка облизал обе ложки и засунув их в верхний
 карман своей новенькой «финской, цвета мокрого асфальта, тройки», и стал,
 как птенчик отворять рот, кивая на вазу с икрой, мол, «корми с рук меня»,
 дорогуша!

 И сам, недолго, думая, в свою очередь, начал давать мне с ладоней зернистую
 икру, чтобы я слизывала её, причём, на левой ладони строго была икра красная,
 а на правой — икра чёрная:

 — Ну, нет, ребята, это надо было видеть! Зря вы с нами не пошли! — орали мы,
 с Серёжкой, предельно возбуждённые, своим друзьям, ведя, буквально, себя под
 руки, а порой даже попеременно волоком таща друг друга… такси в то время
 поймать, было всё одно, что на лету ощипать за бортом корабля голодную чайку
 и пожарить её… их-х-х!

 — Мы это шоу видели сто раз! — отмахивались друзья, — а вы нет!
 — Нет, ошибаетесь! Вы сегодняшее бы посмотрели, такого вам не покажут!

 — Мы завтра утром всё узнаем, наведём справки, если что: мы вас не знаем,
и вы нас в упор не видали!
 — Что, всё так хреново? Нам билеты на самолёт заранее брать?

 А, ведь, мы тогда еле дошли. Упились добре. Но это была наша «битва»
 «за Родное Отечество», и завершилась она в нашу пользу с крупным перевесом.

 Понимая, что скоро наступит «полный вырубон», мы встали из-за стола, опрокинув
 с грохотом задницами два наших стула, разыграв «спектакль», что варьете ваше —
 «дрянь», водка «нахрен» тёплая, и, долизав икру прямо из ваз, мы кинули
 в воздух каскад бумажных салфеток, говоря тем самым, что мы рук своих, как
 некоторые, не замарали! И посему таким, «прошу пардону», дерьмом не вытираемся,
 у нас всё — только «через баню», а поскольку всё выпито и съедено, мы удаляемся
 отсель на совещание, делать в койке баю-баю, то есть, идём себе восвояси…
 домоюшки ложиться спатьки! Сказали, и покинули зал… с двумя столовыми ложками
 в кармане!

 «Особисты» на расстоянии проводили нас через вестибюль, и вернулись в зал
 «досматривать», как «обосрутся круто» интуряки, которые, нажравшись крепкой
 Русской Водки в этакую духотень, не удосужились заказать себе даже простой
 обычной кильки в томате и ржаного хлеба на занюх.

 Задали мы им «цыганочку с выходом», спели также «ай, люли, ай люли», потом
 сбацали «краковяк с барыней» и «гопак с примулой» напоследок выдали,
 как полагается — короче, всё вместе, в одном гарнизоне.

 А Серёжкину «финскую тройку» по приезду в Москву нам пришлось отдать
 в «химчистку», вот, с этим мы «явно поспешили», теперь, вспоминая, жалеем!

 Её, голубушку, принявшую на себя «основной удар» операции под кодовым
 названием «БОЕВАЯ КОЛЫМА» — всю в засохшей икре — не отодрать, воняющую
 прогорклым рыбьим жиром — надо было оставить «для потомков», чтобы показать
 наглядно будущим молокососам, как надо по всем фронтам обламывать зарубежных
 наглых приездюков!
 
 Пока всё, писать кончаю, устала, и хочу в туалет, но вы ждите,
 продолжение возможно будет…

 Это вам самое начало:
 http://www.proza.ru/2014/07/04/1803
 «КАК МАМА ПРИНЯЛА МОЕГО БУДУЩЕГО МУЖА СЕРЁЖКУ»

 Тут продолжение:
 http://www.proza.ru/2014/08/07/194
 «КАК Я СОРВАЛА СТОП-КРАН РАДИ СЕРЁЖКИНОГО ФУТБОЛА!»

 И ещё продолжение:
 http://www.proza.ru/2014/08/14/622
 «КАК МЫ С СЕРЁЖКОЙ ИСКАЛИ ХРАМ ДЛЯ ВЕНЧАНИЯ!»