Гринпис

В полной благости выходит Афродита из пены морской, в канотье. А ей под ноги – шмяк кучу всякого говна с ветошью, да из ведра – что-то черное и вонючее, - в море, пахнет мазутом. Видит: местные моют «жигуля». Прямо на пляже. Патриоты курят, трясут коврики на головы детей, колошматят палкой по сиденьям. Пылище, мат-перемат. Фрёкен Афродита, как существо европейское, пытается остановить бедствие природы – ее сразу посылают на х-й. Она бормочет как в «Рабе любви»: господа! Вы звери, господа! Звонит в полицию, но те ехать не спешат, интересуются ее личностью. Бросает трубку. Ночью лунной - то коньяк, то валокордин... А с первыми петухами полиция у порога номера: открывайте по-хорошему. Ей реально страшно, ее трясет, она готова искать защиты у консула, звонит соседям. Успокаивают: не волнуйтесь, просто у полиции все входящие пишутся. А потом объясняй в рапорте. Лучше оформить дело. Но зачем, пресвятая Дева? Дела-то нет! И ловят не тех. Ну, и что же? Значит, будет. И заметка в газете: чертов Евросоюз достал. Никак не могут нам простить Крыма! И начальство не скажет, что подчиненные груши околачивают. Чем околачивать, еще не известно. Но виды на урожай неплохие…