Лимит

Пальцы нервно отстукивали дробь по котелку, который постоянно делал быстрые развороты, находясь в моих руках. В Бюро было уже пусто и мы с Милой очень долго ждали своей очереди. По коридору ходили люди в белых костюмах, и глядя на каждого, я мечтал, чтобы кто-то подошел к нам и одобрительно кивнул. Раздался звонок и я вздрогнул. Котелок выпал из моих рук, видимо уставший от нервного круговорота, в который я раз за разом его отправлял. Я попытался собраться, но вышло плохо, меня всего трясло. 
- Эй. 
Внезапно нежная рука Милы лягла мне на плечо, и вся дрожь разом сковала тело, словно стараясь доказать ее руке, что со мной все в порядке. 
- У нас получится - неуверенно сказала Мила - я знаю...
- За эти годы - горько усмехнулся я - я уже выучил каждое лицо и имя проходящих мимо людей. 
Я посмотрел ей в глаза. Внешне она не давала слабины, ее руки были спокойны и не бились в нервном танце в отличии от моих. Но ее глаза. Этот взгляд прожигал душу насквозь, это был взгляд женщины, которая молилась каждый день, и которой ты хочешь помочь пусть ценой своей жизни. Хочешь, но не можешь. Она хотела что-то сказать, но слова застряли в горле и она, наверняка, еле сдержала слезы. 
- Хотя, что же я такое несу - постаравшись выдавить улыбку, я обнял жену - все будет...
Договорить я не успел. Дверь кабинета открылась и оттуда вышла пара, полная счастья и радости. Они буквально упорхали прочь по коридору, навстречу своему будущему. Я смотрел как они радостно спешат прочь, и не заметил доктора Когге. 
- Кхм - он откашлялся привлекая наше внимание - прошу вас. 
Мы томно встали, и я почувствовал как ноги подкосило. Однако когда я зашел в кабинет, мне стало легче. Ожидание всегда меня "убивало".
- Андерс и Мила Фергюсоны - сказал доктор Джошуа Когге - сколько уже прошло? 
- После пятнадцати лет, я сбился со счета - мрачно заметил я 
- Верно - кивнул Когге, он сложил руки вместе и постукивал большими пальцами - что ж, боюсь, и в этот раз порадовать мне вас не чем. 
Рука невольно дернулась, словно по своей воле, и тотчас замерла. Я застыл намертво в кресле, даже взглядом не удостоил бедную Милу. Она наверняка заплакала, как и все прошлые разы. 
- Я понимаю, что прошло уже очень много времени - острожно начал доктор Когге - но некоторые ждали и дольше. В конце концов, спешить нам всем уже некуда.
Джошуа засмеялся, но тотчас умолк. 
- К слову, бюро одобрило поставить вас в первую очередь - он обрадовался, увидев как Мила подняла голову и на блестящем от слез лице появилась улыбка. - видите, все не так скверно. 
Я же так и не смог расслабиться. Такое напряжение меня поистине выматывало. Доктор сказал, что при случае вышлет на дом документы, и нам не потребуется терять время с приездом в бюро. 
- Как только, так сразу - ободряюще попрощался с нами Когге, выпроваживая нас из кабинета. 
По пути к выходу я долго размышлял о последних двадцати лет. Мы с Милой живем только одной лишь надеждой на то, что в Бюро нам скажут "Да". Двадцать томных лет прошло, а одобрения все не было. Невольно в памяти всплыли ужасы детста. 
Чума. Глобальная, ужасная, и всепожирающая чума. Она охватила Землю в считанные секунды и грозила всему человечеству вымиранием. Горы трупов, страх вырывающий надежду у людей и торжество смерти, вот все что можно было сказать о тех пяти годах. В отчаянье, ученые изобрели вакцину, и сразу же пустили ее в ход. Возможно, если бы было время, возможно если бы ее был шанс изучить чуть подольше, то мы бы не пришли к тому, что творится сейчас. Чума отошла, и сгинула, лекарство сделало свое дело, но... Как и у любого препарата сделанного в спешке у этого был побочный эффект - бессмертие. Каким-то образом лекарство с бактерией скомбинировалось и дало регенирацию, что сделало всех оставшихся людей бессмертными. И этот иммунитет передавался и их детям. Рост организма прекращался в тридцать. После своего пятидесятого дня рождения, я перестал считать года. Но суть была в друом. Человечество так разрослось, что был введен лимит. Были учережденны бюро, которые отслеживали смертность и выдавали талон на рождаемость. Так все и было. Смерть на алтарь жизни. Таков закон Лимита. 


Дома Мила не могла успокоится. Она смотрела новости, переключала каналы, хаотично листала газеты, и смотрела в окно по несколько часов в день. Я никогда не видел, чтобы человек жаждал смерти с такой силой. Но сколько бы она не ждала старуху с косой, она не понимала самого главного - бумаги нам выдадут только когда умрет кто-то из нашего округа. А это наверняка еще полгода. Я тяжко вздохнул и подошел к Миле. После визита к доктору Когге она не проронила ни слова. Она не реагировала на мои объятия и сколько бы я не говорил ей, что все будет хорошо, она просто молчала.
Так проходили дни, а на смену им пришли недели. Но вестей все не было.
Однажды я проснулся от кошмара. Я закричал что есть сил, мне снились жертвы чумы, что довелось увидеть в детстве. Тяжело дыша, словно убегающая добыча для хищника, я сел на кровати и пытался унять дрожь. Эти лица, о боже, эти лица все еще перед глазами, сквозь кромешную тьму комнаты, она смотрят на меня и молят, молят чтобы я им помог.
Все моя жизнь, это требование о помощи. Сперва от чумных, а теперь от Милы.
И порой, я не выдерживаю этого груза ответственности. Кричала ли она о помощи напрямую, нет не думаю. Но в ее глаза, читалась такая сильная мольба, что все взоры давно ушедшиих мертвецов из кошмаров ничто по сравнению с ней.
Моя дорогая Мила. Как же тебе помочь?
Я лег в постель обратно, и постараля не думать о кошмарных лицах, но как только я протянул руку, страх вновь сковал меня. Милы не было в кровати. Я резко вскочил и осторожно прошелся к двери. Глаза уже привыкли к темноте, и я шел медленно, он более уверенней. В доме не было ни единого звука, когда вдруг, из дальней комнаты, что пустует у нас уже с двадцать лет, я услышал ее тихий голос. Добравшись до дверей, я увидел ее. Мила лежала на полу, свернувшись колачиком, среди разбросанных игрушек, которых я никогда не видел. Только через несколько минут меня озарило, что она купила их в тайне и держала в этой комнате. Застыв в дверном проеме, я наблюдал за своей женой, которая как зовороженная, что-то повторяла. Я закрыл глаза пытаясь полностью сосредоточиться на том, что она говорит.
 Имена. Это были разные имена, мужские и женские, я видел как ее рука двигается, по всей видимости гладя живот, а затем, Мила стала напевать колыбельную. Что-то сдавило мое сердце. Глаза вспыхнули как от резкого запаха, и слезы стремительным потоком рухнули по щекам вниз. Я попытался что-то сказать, но задохнулся. Отскочив в коридор, я отдышался, и выждал пока дрожь по всему телу не пройдет. 


Ночной воздух разряжал мысли, и успокаивал. После увиденного в дом я вернутся не мог. Пока не мог. Фонари светили ярко, и небосвод стал светиться синим, сменяя черное одеяло на бодрствующие утренние цвета. Тело было тяжелым, стресс последних дней выливался в хроническую апатию, и что самое ужасное, злобу. Мне хотелось накричать на Милу, возможно даже пусть в ход руки. К счастью, я вовремя себя остановил. Я должен ей помочь.
- Эй дружище, чего так поздно бродишь?
Я резко обернулся и увидел бездомного. Он сидел на лавочке и смотрел на местно озеро.
- Решил проветриться. Не возражаешь? - спросил я, подойдя ближе. 
- Что ты, конечно - на вид он был обычный бродяга, словно провел несколько недель в пути, нежели полжизни на помойке - всегда рад общению.
- Спасибо - я упал рядом и тяжко вздохнул - сейчас нужно просто с кем-то.
- Что, проблема лимита?
Я холодно кивнул. Просто смотрел вдаль на ровную гладь озера и завидовал спокойствию воды.
- Пф - весело ухмыльнулся бродяга - проблема людей в том, что они много об этом думают. Вот я совсем не беспокоюсь этими вопросами, я живу ради себя. И тебе советую, все буде в свое время.
- Да - кивнул я - наверное.
- Твоя проблема в том, что ты много переживаешь - бойко молвил бродяга и закрыв глаза добродушно улыбнулся.
- Нет. Моя проблема в том, что я должен что-то сделать.
 Руки словно сами, по собственной воле, вырвались из карманов куртки со скоростью змей. Нож, что я прихватил из дома сверкнул в утренней лазури и молниеносно вонзился в область сердца бродяги. Затем еще удар и еще. Бродяга дернулся несколько раз от ударов, а после размяк, свалившись на бок. Куртка с капюшоном, как и перчатки были в крови. Я убедился, что он мертв, и пулей помчался через весь парк. В другом районе я аккуратно снял с себя всю одежду и испачкав в грязи у берега, выбросил в мусор. После чего по пути домой, метнул нож как можно дальше, отдавая свою тайну воде. 
Я не помню как добрался домой. Не помню, как уснул. Я отчетливо запомнил, что тогда все тело слушалось и повиновалось как слаженный механизм, никакой нервной дрожи. 
Утром, вместо будильника меня разбудил крик. Сердце сжалось от испуга, но когда я увидел бегущую к кровати Милу, все мои опасения разом рухнули. Она смеялась, кричала, плакала, даже пританцовывала, пока бежала. В прыжке, она обняла меня и принялась целовать. 
- В чем дело? - спросил я и без того зная ответ. 
- Звонил доктор Когге - сквозь слезы ответила жена - нам выдадут талон. Уже прислали все нужные бумаги. 
- Это... это же... просто волшебно - только и молвил я. 
Более, мы не стали тратить ни утро, ни время по напрасну. 

***

Холодный ветер прибавил сил и мне пришлось сильней укутаться в пальто, чтобы устоять перед ним. Осень близилась к концу, и мы с Милой и нашей малышкой Сильвией шли домой. 
- Скорее бы - заметила жена - становиться холоднее. 
- Хочу домой! - жаловалась дочка 
- Скоро будем - спокойно ответил я - нечего так волноваться. 
- И все же, я не хочу чтобы Сильвия заболела - обеспокоенно ответила Мила - срежем через парк. 
Я на миг остановился. 
- В чем дело?
- Да... не важно. 
- Идем папа! 
Я очнулся на зов дочери, и прибавил ходу. Призраки прошлого звали меня из каждый углов. Казалось, я бежал по этому берегу, выкидывая нож вчера, а не добрый семь лет назад. 
- Ох! Я и забыла совсем! Нужно ведь купить к ужину гарнир! 
Я тяжело вздохнул и с упреком улыбнулся. 
- Вечно ты что-нибудь да забудешь. 
Сильвия засмеялась, а Мила показав язык, улыбнулась. 
- Пойдем. Туда и обратно, это же не далеко.   
- Ну уж нет, вы забыли, вы и идите! - с наигранным негодованием ответил я - подожду тут.   
Жена прибавила шагу к ближайшему магазину. Внезапно я услышал шум и обернулся. Молодая женщина споткнувшись упала, выронив сумку. Оттуда, как конфеты посыпались разные бумаги. 
- Вам помочь?
- Да, да я была бы признательна. - она выглядела очень подавленой. 
- У вас все в порядке?
- Всего лишь страшный завал на работе - устало ответила она, на корточках собирая бумаги. Я присел рядом и стал ей помогать - я рассеяная в последнее время. 
- А что же случилось?
- Внезапная беременность - ровным голосом ответила девушка - недопустимо для меня сейчас. 
- Вам выдали талон?
- Не стала брать, я сделала аборт. Не готова еще к этому.   
- Понимаю - сказал я продолжая собирать бумаги. - вот, возьмите. 
- Спасибо. 
Я оглянулся в поисках жены и дочери. Они стояли у прилавка, в конце парка. 
- Вы кого-то ждете? 
- Да - кивнул я - семью. 
- Хм, хорошее совпадение - ее голос дрогнул - я тоже. 
 Резкий удар в живот. Я почувствовал внутри себя лезвие ножа. Слова застряли в горле, дрожь в ногах вернулась с такой быстротой, что я подкосился.   
- Простите - голос девушки дрожал - но я не смогла дойти до больницы. 
Лезвие вышло, давая свободу потокам крови. Я рухнул на землю, хватая воздух ртом. В глазах мутнело, но даже среди плохих очертаний, я хорошо разглядел Милу и Сильвию. 
Моя дочь. Мое сокровище. 
Смерть на алтарь жизни. Таков закон Лимита.