Бездна. Глава 9-3. Дальний Берег

     Человека я заметил, когда он был совсем близко. Его невозможно было увидеть — тёмное тело на фоне тёмных скал… Зелёные полосы на его теле сливались с листвой деревьев. Но он улыбался, видя свою родственницу, и в полутьме леса первой я увидел именно улыбку.

     — Дальний Берег! Это я, Порхающая Бабочка. Эти сана-боло очень хорошие и добрые!

     Наконец, он громко засмеялся и выскочил на открытое место.

     Впервые я видел мужчину бало-боло тридцати лет. Впервые увидел бало-боло без их обычной раскраски. Роспись была, но это были хаотично, будто второпях, выполненные коричневые и зелёные мазки. Мужчина был совершенно голым, но его грудь украшали бусы из огромного числа зубов и мелких косточек.

     Будто опомнившись, он убежал назад и вернулся в юбочке из зелёных ветвей.

     Он крепко обнял Порхающую Бабочку и стал рассматривать нас.

     Вероятно, нам придётся вместе жить много лет, поэтому я постарался состроить максимально широкую улыбку и показать дружеское расположение жестами, какие наблюдал у мужчин бало-боло.

     Туземец внимательно наблюдал за моим мини-спектаклем. Он улыбался, но близко подойти не решался.

     Я тоже смотрел на него с опаской. Потому что вождь, шаман и, конечно же, червяк называли его буйным шайтаном (если перевести его имя на русский язык). Остальные жители (в отсутствие начальства) называли его Тот-кто-не-захотел-стать-морским-человеком. Или Дальний Берег — так звали его до изгнания. Во всяком случае, некоторое предубеждение насчёт его психического здоровья у меня было.

     — Откуда такое странное даже для острова имя? — спросил я у Порхающей Бабочки.

     — Его мать была вдали от деревни, когда до срока родила его. Одна, без шамана, прямо на океанском берегу.

     Дальний Берег был старше любого из мужчин. Естественно, намного моложе вождя и шамана. На вид ему было не меньше тридцати лет. В деревне я уже слышал о нём рассказы, какие у нас рассказывают про лешего. Но при этом у всех бало-боло была симпатия к Дальнему Берегу.

     Он повёл нас к своему жилищу. Снаружи этот каменный дом не отличался от остальных домов. Возможно, туземец ничего не сделал для украшения дома с целью маскировки. Зато внутри это было вполне благоустроенное жилище. С топчаном, украшениями и глиняной посудой.

     Дальний Берег не может пользоваться никакими благами “цивилизованной” жизни, зато он совершенно независим. Видно, придётся у него учиться независимой жизни.

     Многое хотелось выяснить, расспросить… Как он живёт, сможем ли и мы безбедно жить вдали от островной цивилизации. Но он был поглощён рассказами Бабочки о детях, бывших жёнах, об оставшихся в живых братьях. О деревне, рыбной ловле, урожае…

     Мы со Светланкой вышли на улицу — осмотреть хижину со всех сторон. Снаружи дом был совершенно нежилой. Не было заметно никакого присутствия человека. Так дикие животные маскируют свои норы… Он и живёт на правах дикого зверя.

     Подходя к дверному проёму, я услышал голос Дальнего Берега:

     — Вы думаете, я нехороший человек? Вы думаете, я трус? Если бы я был трусом, то моя голова стала всевидящей.

     Интересная логика… У труса — всевидящая голова… Читал, в неком племени всевидящей головой называют череп…

     Мы со Светланкой заходили в дом, когда туземец говорил:

     — Бало-мото Бало-Гуру сого хваги… — и ещё несколько совершенно незнакомых слов. Из всего набора заумных слов я понял лишь несколько совершенно нейтральных.

     — Он что, из другого племени?

     Оленька повернулась и сказала:

     — Сана Лево, — Оленька называла меня туземным именем только в присутствии островитян. — Дальний Берег говорит, что есть маленькие секреты, он стесняется говорить мужчинам. Тебе лучше ненадолго отойти.

     Но вместе со мною отправили и Светланку.

     — Секретничают… Оленька выдумала, будто я не могу слушать взрослые секреты. А я всё понимаю! Я замужняя женщина, — Светланка говорила как бы несерьёзно, но я почему-то воспринял необходимость уйти как угрозу.

     — Ах ты, моя милая замужняя женщина, — я прижал Светланку и попытался хотя бы по жестам догадаться, какие такие тайны недоступны мужчинам.

     Стесняется говорить мужчинам… А девочкам-подросткам не стесняется? Может, он просто сдурел от одиночества…

     Мы ходили по старым плантациям пальмы пого-пого, по зарослям бананов, среди финиковых пальм. Я размечтался о жизни в заброшенной деревне. Пусть туземец живёт в своей хате, а мы с девочками поселимся в этом доме. Здесь даже крыша сохранилась. Нет, крыша — пустяк, её соорудить совсем нетрудно. Зато вот этот дом просторней, и стены крепче. Жить будем здесь!

     Вдруг ударил себя по лбу — как я буду принимать роды, неужели придётся просить помощи у Дальнего Берега. Или Бабочка поможет? Не возвращаться же в деревню!

     Мы со Светланкой набрали несколько охапок валежника. Потом я разжигал костёр, а девочка собирала к ужину плоды пальмы пого-пого.

     Через полчаса Оленька, Порхающая Бабочка и Дальний Берег вышли к нам. Дальний Берег нёс свои запасы: вяленую рыбу, орехи и инжир.

     Мы неторопливо ели простую холостяцкую пищу и рассказывали о всех новостях островной жизни, потому что Дальний Берег, изголодавшийся по человеческому общению, без конца задавал вопросы.

     Потом собрали охапки мягкой травы и расстелили одеяла на широкую кровать в самом просторном доме.


     Наутро я вышел на улицу и увидел сидящего на бревне туземца. Он сотрясался от рыданий. Я подошёл и сел рядом.

     Я догадывался о причине слёз, но не знал, чем смогу утешить его.

     — Мои жёны живут в больших дружных семьях с другими мужчинами. Моих детей кормят другие мужчины. Я знаю, что моим жёнам и детям хорошо. Они счастливы. Но зачем живу я? — Дальний Берег ещё пуще зарыдал.

     Вышли девочки. Дальний Берег быстро вытер слёзы и сделал вид, что поёт весёлую песню. Девочки наскоро собрали на завтрак плодов и, насколько возможно в походных условиях, организовали пышный стол.

     Теперь больше говорил Дальний Берег. Эти разговоры были больше похожи на раскаяние горького пьяницы за свою невоздержанность.

     Но особенно разговаривать было некогда: нам непременно надо поспеть в деревню до наступления сумерек.