Вечная жажда новостей

     Бывают личности, свет от которых с годами не слабеет. Таким был Николай Григорьевич Пальгунов. Родство неожиданно  открыло мне вход в его кабинет генерального директора ТАСС и в дом на Набережной, где жила его семья.

     Это было в годы моей учебы в Московском университете, когда любопытство пересилило мою любознательность. Устроившись в общежитии на Стромынке, я посчитала для себя возможным позвонить Николаю Григорьевичу. Представилась, очевидно, удивив его еще одной родственницей. И получила неожиданное приглашение  вечером приехать для встречи.

     Его кабинет поразил меня горами книг, справочников, вестников.  А более всего удивил меня человек, которого я увидела впервые. Он был высокого роста, в его мягкой большой ладони моя потерялась, как воробей. В строгом темном костюме, в рубашке с бабочкой. Густая шевелюра, причесанная волосок к волоску. Весёлый и любопытный взгляд живых глаз за толстыми стеклами очков. Наверное, это было часов 7-8 вечера – самый разгар работы в агентстве, когда «варились» самые горячие новости. То и дело шефу приносили международные телеграммы, звонили собкоры из далеких представительств, обращались люди, чьи имена не сходили  со страниц газет.

     Отвечая на звонки, общаясь с сотрудниками, Николай Григорьевич успевал расспрашивать меня о Ярославле, родственниках, о сданных экзаменах, об общежитской жизни. Это были ещё только пробные вопросы. Я вскоре поняла, что общаться с ним – всё равно, что сидеть на пороховой бочке. Надо быть готовой к самому неожиданному вопросу. Он ценил находчивых людей, широкий кругозор, обожал поставить сотрудника в тупик неожиданным вопросом. Он заставлял больше думать, читать, знать, не допускал узкого ремесленничества.

     А требования к журналистам у него были на самом высоком уровне. Наиболее ответственные материалы он просил до телетайпа показывать ему – это был не только контроль, но и любознательность.

     Он пришел в ТАСС в 1943 году. Позади была немалая  часть жизни. Родился в 1898 году в Петербурге, куда его отец ездил из Даниловской деревни на заработки. В Питере начинал работу на одном из заводов. Когда семья вернулась в родные места, поступил в Ярославский университет, немного позже стал редактировать «Северный рабочий», в 1924 году – еженедельник для крестьян «Ярославская деревня».

     Сам он был прекрасным журналистом-практиком, отмечал в себе «вечную и неугомонную жажду новостей». Осенью 1929 года начал  учебу на  курсах журналистов-международников, организованных ТАСС. Первая его зарубежная  работа - в Иране, в то время почти в закрытой стране, мучительно ищущей путь к независимости. Корреспонденции Пальгунова внесли новые нотки в тассовские вестники, его информации тщательно  изучали в дипломатических кругах. А у самого корреспондента  навсегда остался интерес к  персидскому языку и литературе.

     Следующие три года он работал в Финляндии, где его поражали высокая культура быта, трудолюбие народа. Любовь к симфониям Сибелиуса уже никогда не оставила Николая Григорьевича.

     В 1935 году Пальгунов оказался в гуще пестрой политической жизни  Франции. С Парижем  связано и тяжелое событие в личной жизни: здесь его жена  Марианна Александровна родила дочь Нинель. Роды были трудными, девочка родилась больной. Мать тоже чувствовала себя плохо. Девочку отправила к ярославским родственникам Цыганковым, где она провела несколько лет. Работа во Франции для Пальгуновых закончилась эвакуацией. На самолете окружным путем семья выбиралась из Парижа в начале второй мировой  войны.

     Но опасность подстерегала не только в полете. В это время  был репрессирован  по известному в Ярославле «делу прокуроров» заместитель городского  прокурора Иван Пальгунов. Он был сослан на Дальний Восток и погиб. По возвращении в Москву и Николая Григорьевича мог ждать  арест и неправый суд. Но судьба  его хранила: Пальгунов стал генеральным директором ТАСС – на 17 лет. Наверное, он и не предполагал, что этот пост будет занимать так долго.Один из его предшественников, Ян Долецкий, объявленный врагом народа, застрелился в том самом кабинете, где мы встречались с Пальгуновым.

     Домой он всегда возвращался под утро и спал до сумерек. Семья в эти часы ходила на цыпочках. Но вряд ли он чувствовал себя спокойно в своей квартире № 284 в доме № 2 по улице Серафимовича. В Доме Советов,  в Доме правительства, как его называли тогда, в Доме на набережной, как сейчас называют по повести Юрия Трифонова. Задумывался он архитектором Б.М. Иофаном как образец дома будущего. Здесь было предусмотрено все для  беззаботной жизни жильцов: 500 квартир, почта, телеграф, сберкасса, прачечная, магазины, парикмахерская, столовая, детский сад, поликлиника, клуб, спортзал, кинотеатр. Но не было покоя в  этих стенах. Многие обитатели дома ночами не спали, ожидая зловещий стук в двери, а днем проходили мимо запечатанных ночью квартир. Там рядом жили палачи и будущие жертвы.

     В 1989 году по инициативе здешней жительницы, инженера-энергетика Тамары Евгеньевны  Тер-Егиозарян открылся музей на общественных началах «Дом на набережной». Работают в нем энтузиасты, чьи судьбы  тесно связаны  с этим зданием. Сейчас в музее уже тысячи экспонатов – фотографии, письма, книги, предметы быта, старая мебель. Составлен список репрессированных, в котором 600 фамилий! Среди экспонатов – портсигар Пальгунова с картой Франции, бинокль, фотографии. Музей ТАСС тоже хранит некоторые сведения о  своем бывшем генеральном директоре. До обидного рано покинул он свой пост – в 62 года, потеряв зрение. Но всю оставшуюся жизнь не терял связи с ТАСС. Сотрудник  агентства Людмила Юфавовна Зубкова каждое утро начинала со звонка ему: сообщала, что нового  в стране,  в мире. Иногда срочно искала в словарях, энциклопедии и справочниках ответ на внезапно возникший у него вопрос, бывала в семье Пальгуновых…

     Наша последняя встреча с Николаем Григорьевичем состоялась зимой на правительственной даче. Он уже не видел, но был в белоснежной рубашке с бабочкой. Стопки тассовских вестников лежали под рукой, за столом он был так же радушен и готов ошарашить собеседника неожиданным вопросом.

     Семья после его кончины из большой квартиры переехала в двухкомнатную в том же доме, жила в очень стесненных обстоятельствах…

     А мне все помнится, как после нашего первого разговора в ТАСС, он отправил меня на своей машине в общежитие, и я везла  ни с чем не сравнимое ощущение радости общения  с удивительным человеком. Это же ощущение вернулось и сейчас, когда я писала этот материал.