Деревенский староста

     Не прелюбодействуй, Не возжелай
жены ближнего своего.

               Христианская заповедь.


     Занавески на окнах крестьянских изб вешают для красоты и уюта в доме, а не для того, чтобы укрыться от посторонних глаз. Поэтому вечером, когда в избах зажигают огни, с улицы прекрасно видно, что делается внутри. Обычно в освещенные окна никто не заглядывает, разве что какая-нибудь случайно проходящая баба в окно ради чистого любопытства, а не ради сплетен, бросит мимолетный взгляд, да и пройдет мимо - зачем ей знать, что поделывают хозяева? У каждого в семье свои дела, свои заботы. Зачем беспокоить людей?
     Но в этот вечер в избе Еремея Струкова ярко горел свет и происходило что-то необычное, что не могло не привлечь внимание селян. Постепенно возле его избы собралась толпа, изредка заглядывающая в окна и обсуждавшая происходящее. 
     Внутри дома возле окна сидел сын Еремея Савва, которому что-то горячо доказывали родители. Великовозрастный сын их не молчал и время от времени тихо
     В соседней комнате любопытные видели постояльца Струковых землемера Ефима Котомкина, судя по всему, собиравшего свои вещи.
     Естественно, настырная соседка Струковых Глафира была в курсе всех дел соседей и с пылом рассказывала каждой подходящей женщине о том, что происходит за окном.
     - Я опару ставила, вдруг услышала крик у соседей. Выглянула в окно и вижу - Батюшки-светы, а Савва гонит свою Евдокию из дома. А она растелешенная и это в мороз-то! Кричит, как оглашенный: "Пошла к матери и чтоб сюда больше ни ногой!" Жуть, как рассвирепел...
     - А она-то что? - любопытствовали бабы.
     - Чего, чего... Ревет в голос...
     - Бил ее?
     - Разок поучил вожжами для почтения.
     - Дак это обычное дело, на что обижаться-то?  Наша бабья доля такая...
     - А где она сейчас-то?
     - Я к себе увела. Куда ей идти-то в этаком виде? Невестка Катерина с ней - оне подруги с детства...
     - Что вы тут собрались и галдите? - подошел к собравшимся староста Григорий Евдокимович.
     - Струковы невестку выгнали из дома, - затараторила было Глафира, но староста остановил ее:
     - Мало ли что в семьях бывает, разберемся. А вы не колготитесь тут, что, дома дел нет? Пошли, пошли по домам, неча балаган устраивать!
     Дождавшись, когда уйдет последний из крестьян, староста решительно толкнул дверь и вошел в избу. Молча отбив поклоны на красный угол, он прошел к столу.
     - Вечеряете? - спросил он, поздоровавшись.
     - Да вот..., - начал было Еремей, но Григорий Евдокимович не дал ему договорить.
     - Все ли ладно у вас? - спросил.
     - Да чего там? - ответил Еремей. - Обыденно все, как кажинный день.
     - Сена-то хватит корове до весны? - продолжил спрашивать староста.
     Тем временем хозяйка быстро накрыла стол, а хозяин выставил бутыль браги.
     - Не время вроде бы бражничать-то, - начал было староста, однако от поднесенной ему чашки хмельного не отказался, закусив выпивку квашеной капустой.
     Мужики поговорили о видах на урожай, о выделении доли помещику, о возможных ценах на ярмарке, о покупках, которые намеревались сделать на торжище...
     - Что-то у меня Савраска захромала на правую переднюю, - поделился Григорий Евдокимович.
     - Надо дёгтем помазать и через пару дён все как рукой сымет, - посоветовал ему Еремей.
     - Пожалуй, так и сделаю, - согласился староста. - А то без лошади, что без рук.
     - Это уж само собой, - кивнул головой хозяин.
     За все время разговора Савва сидел насупленный, не принимая участия в беседе.
     - А чего это, землемер-то нагостился у вас? - спросил Григорий Евдокимович как бы между прочим.
     - Нагостился, - коротко ответила Матрёна, мать Саввы.
     - А что это я невестки не вижу, - не унимался староста.
     - Погостить пошла к соседям - невестка-то ихняя в подружницах у нее, - нехотя соврал Еремей.
     - Сбегай-ка, позови ее, - обратился староста к Матрёне. - Дело у меня к ней.
     Та встревоженно посмотрела на мужа, но заметив, что тот слегка кивнул ей, набросила на плечи шубейку и выскочила за порог.
     Через недолгое время дверь открылась, впустив вместе с клубами морозного воздуха невестку Струковых и подталкивающую ее сзади Матрёну.
     Невестка встала у косяка и нерешительно смотрела на сидящих за столом мужчин.
     - Вот что значит молодость-то, - улыбнулся Григорий Евдокимович. -  В мороз бегают едва не в исподнем.
     А потом обратился к невестке:
     - Зинаида, дочка просила тебя забежать к нам завтрева, если, конечно ты не занята. Она говаривала, что ты большая рукодельница и вязать и бисером шить. Не поучила бы ты ее?  А то уж скоро заневестится, а самому необходимому в хозяйстве не научилась. Савва, - обратился он к мужу Зинаиды, - отпустишь ли жену-то к нам ненадолго?
     - Дак что, пусть сходит, - проворчал он, не глядя на жену.
     - Ну, вот и ладушки, - проговорил староста, вставая. - Коли у вас лад да покой, дай вам Бог и дальше так жить. А тебе, Савва, повезло с женой - вона как на деревне хвалят ее. Завидуют тебе...
     С этими словами Григорий Евдокимович вышел на улицу, но задержался, наблюдая, как землемер увязывает свои немудрящие вещи в санях. И только тогда, когда возница прикрикнул на лошадь и сани тронулись, он отошел от избы Струковых, повернул в сторону своего дома и побрел неспешно, постоянно поглядывая по сторонам, словно проверяя, все ли в порядке в деревне.
     А в избе Струковых мужики неторопливо поднялись из-за стола.
     - Спать пора, и без того припозднились, - проговорил Еремей. - Неча понапрасну-то карасин жечь, не дармовой он.
     В этот момент Зинаида несмело подошла к мужу, бухнулась ему в ноги и заголосила:
     - Прости меня, ради Христа! Не виноватая я перед тобой. Постоялец-то просил меня связать ему варежки, вот я и зашла к нему примерить. Чиста я перед тобой!..
     - Хорошо заплатил за работу, обижаться не стоит, - ни к кому конкретно не обращаясь промолвил Еремей. - Да чего там, уехал, как с возу долой. Давайте-ка спать, на завтра дел много, некогда рассупониваться...
     С этими словами он направился в свою горенку, слегка подталкивая впереди себя свою супружницу...