Старая история с новыми параллелями

   ... Читала "Возвращение из СССР" Андре Жида и всё время раздражалась.
  Казалось бы, чего раздражаться? Дела давно минувших дней,- французский писатель посетил Советский Союз в 1936 году,- да и самой страны уже нет.
  Тем не менее, что-то в рассказе Андре Жида о пребывании в СССР меня всё время задевало и раздражало. Наконец я, кажется, поняла - ЧТО:его бухгалтерский подход к увиденному.
  Определение может показаться странным, но, тем не менее, оно, пожалуй, весьма точно определяет авторскую манеру изложения увиденного и услышанного:касается ли он оплаты труда в СССР, стоимости продуктов или жилья, и даже съеденного им и его коллегами во время пребывания в стране, он тут же подсчитывает, сколько это стоит, и возможно ли на такие доходы прожить во Франции.
  Этот взгляд с "французской колокольни" преобладает буквально во всём и всюду,- идет ли речь о культуре или системе образования, социальном обеспечении или воспитании подрастающего поколения.
  Такое впечатление, что автор  не столько делится своими впечатлениями от увиденного, сколько пишет наукообразный трактат.
  Позже я нашла его дневниковую запись, в сущности подтвердившую мое восприятие. "За последние три года,- писал Андре Жид,- я так начитался марксистской литературы, что вполне ориентируюсь в проблемах СССР".
  То есть, француз счел себя специалистом по СССР еще до того, как посетил его. И увиденное в нём просто уложил в заранее продуманную схему.
  Однако, опять же:зачем раздражаться по этому поводу, коль речь идет о делах давно минувших дней? История, разумеется, старая, но разве нечто похожее мы не видим и сегодня, в отношении уже современной России?
  Советский Союз на Западе чаще называли "красной Россией". Сегодня Россия - "не красная", но взгляд на нее всё тот же - "французский", и именно это вызывает раздражение:"Возвращение из СССР" стало лишь толчком к нему.
  Говоря о "французском" взгляде, я вкладываю в это выражение более широкий смысл - "европейский". Однажды решив, что произведения Достоевского сказали им всё и навсегда о России и русском человеке, они до сих пребывают в этом, упоительном для них заблуждении, продолжая его культивировать и опираться на него в своих выводах.
  Не сослаться на Достоевского для западного интеллектуала равносильно уменьшению своей значимости.  При этом,- что вполне понятно,- у каждого своё восприятие Достоевского и его толкование.
  Не обошелся без ссылки на него ( и не однажды) и Андре Жид. Француз, пребывая в СССР, всё время удивлялся, что, несмотря на тяжелую здесь жизнь, он видит много веселых и даже счастливых лиц. "Нищета в СССР незаметна,-пишет Андре Жид,-она прячется, словно стыдится себя". Откуда же эти веселые и счастливые лица?
  Секрет он пытается открыть с помощью Достоевского, делая на него ссылку в конце страницы. "Следует, однако, упомянуть об изумительной способности русского народа к жизни. "Кошачья живучесть",- говорил Достоевский, удивляясь, как народ, перенесший неслыханные страдания и испытания, сохранил себя и не уменьшился количественно. Неистребимое жизнелюбие, хотя и в сочетание с апатией и равнодушием, но скорее всего и чаще всего в сочетании с внутренней цельностью, живостью, лиризмом, бьющей из глубин необъясненной, необъяснимой радостью - неважно когда, неважно где, неважно как... Похоже, даже так можно сказать:чрезвычайная предрасположенность, склонность к счастью, несмотря ни на что. И именно в этом отношении Достоевский более всего показателен, именно этим он меня так глубоко трогает. Благодаря Достоевскому такое же братское чувство я испытываю ко всему русскому народу".
  В самый раз, казалось бы,  сказать автору:"Браво!", если бы не заключительный пассаж его:"Несомненно, никакой иной народ не поддался бы с таким великодушием (?)на подобный трагический эксперимент"(он имеет в виду построение социализма). И если бы на основной странице, продолжая свои размышления о природе веселых и счастливых лиц советских людей, он не написал:"Быть невеселым, по крайней мере, не скрывать этого - чрезвычайно опасно. Россия не место для жалоб, для этого есть Сибирь".
  А что, нынешние "французы" всех мастей во главе с США думают иначе? Неудачи своих "болотных" попыток - направить россиян против действующей власти - они объясняют именно страхом перед нею("Сибирью").
  А уж понять, почему санкции против России только сильнее сплотили ее народ, им вообще не дано. То, что у России и у российского народа совсем иной менталитет, для "французов"- "китайская грамота".
  Вот что такое "европейские ценности",-это им понятно:это когда все живут по общим правилам и причесаны одной гребенкой и под одну гребенку.
  А Россия "причесываться" так не желает. И тем самым вызывает бешеную злобу и желание все-таки отвести ее к "главному парикмахеру" - США, перед которым они уже не просто прогибаются, а  распластываются ниц.
  И, смотрите, как нивелируются и девальвируются прежние, незыблемые ранее ценности:теперь уже и фашистские группировки в Украине как бы и не фашисты, а те, кто против них,- враги, а Россия вообще агрессор.
  Между тем, на мировой сцене появилась чума, не менее, а в чем-то даже более опасная, чем Гитлеровская Германия,- так называемое "Исламское государство". И США уже признали, что не знают, как с ним бороться, но уже ясно, что в одиночку с ним не справиться.
  Без России - точно не справиться, как не справились бы с Гитлером. И вместо того, чтобы вместе с Россией разработать план уничтожения новой чумы, "французы" уже которой месяц, как цепные псы и Псаки, набрасываются на Россию, пытаясь именно ее представить "главным агрессором" нынешнего времени.
  А что же та давняя история, с Андре Жидом и его "Возвращением из СССР"? Чем она закончилась?
  Вернувшись во Францию и ознакомившись с тем, что писали об СССР другие западные писатели, он, как признается сам, решил написать иначе, критикуя СССР.
  На него ополчились:когда же ты был искренен,- раньше, когда хвалил СССР, или теперь, когда изругал его?
  Это осуждение, видимо, не давало ему покоя всю оставшуюся жизнь(он умер в 1951 году, в возрасте 82 лет). В январе 1945 года он пишет в своем дневнике, что "без сомнения, нет на свете другой страны, кроме СССР, куда бы мне хотелось чаще всего возвращаться..."(!).
  И далее он оправдывается, что никаких злых умыслов в его "памфлете" об СССР он не имел и не преследовал. "Нигде уже не найти более красивых ландшафтов, не найти народа, к которому я чувствовал бы столь живую симпатию, с которым ощущал бы такое душевное родство (хотя я и не говорил по-русски, мне казалось, что это почти не имеет значения, настолько взаимная симпатия отыскивала возможность проявляться во взглядах и жестах).
  Вот только в памфлете, как определил жанр своего опуса Андре Жид, это не чувствуется. Да и жанр памфлета это и не предполагает.
  Поэтому, можно ли принимать его слова за раскаяние, за чистую монету? Не навеяны ли они победой СССР над фашизмом?
  Возвращаясь же в наше время, думаешь:много ли времени осталось у нынешних "французов" до того, как их клюнет исламистский "жареный петух", и они побегут за помощью к России, склонив повинную голову?