Жак. О совместной жизни

"Ничего страшного".
 
  Как я уже говорил, сегодня 4 июля, самый разгар лета. Моя довольная сестра укатила в лагерь, а я тайно наслаждался тем, что все заботы о доге легли на плечи родителей. Радуясь лету, я просыпался в середине дня, утыкался в монитор, а вечером уходил гулять, как правило пропадая до 5 утра. Иногда уходил на работу, что раздражало маму и папу, так как их она не особо устраивала (не буду скрывать - меня тоже, но она приносила доход). Но об этом позже.
  В один из прекрасных вечеров я уже натягивал кроссовки в коридоре, как тут из кухни донесся голос отца, который звал меня "на минуточку". Тяжело вздохнув, я готовился к очередным лекциям в типе "ты ничего не делаешь по дому, бездельник, хватит шляться по ночам, где твоя совесть". Обычно выпалив все это одним словом, папа оставался довольным, считая, что выполнил свой родительский долг. От меня требовалось только кивнуть, сказать что-то типа:"Я понял тебя, отец, я подумаю над твоими словами", состроить лицо, полное разочарования от самого себя - и я был свободен.
  Прокрутив всю эту стандартную картину в голове, я направился на кухню. Проходя через зал, я по-привычке посмотрел в угол, где как обычно, лежал Жак. Тот, заметив мой взгляд, снова уставился мне прямо в глаза, от чего по моей коже пробежали мурашки. Я скорчил наиболее мерзкое лицо из всех возможных и прошел дальше. За кухонным столом помимо отца сидела еще и мать, что не могло не напрягать. Я сел напротив родителей и по-привычке приготовился кивать. Но на душе было не спокойно. И как оказалось - не зря...
   Отец начал издалека. Заставил меня вспомнить какого-то троюродного брата из Мордовии (единственное, что я о нем помню, это только то, что когда нам было года по 4, он треснул меня по голове железным ведром, после чего у меня был "рог", который проходил около месяца), я конечно же, сделал вид, что помню, но так и не понимал, к чему ведет отец. А тот никуда не торопился, и как нарочно растягивал слова и порой томительно молчал. Мне хотелось его прибить, но интерес был выше, и я терпел. Самую главную информацию папашка выдал одним словом, как он это любит делать: "Сережка (это мой брат) женится, мы приглашены на свадьбу, билеты уже куплены, выезжаем после завтра, и, да, кстати, ты не едешь, а остаешься дома с Жаком." Мне показалось, что все вокруг замерло, а потом снова пустилось в пляс. В моей груди и голове все бушевало, взрывалось, ненависть в перемешку с отчаянием. Хотелось стукнуть кулаком по столу и сказать, что я не собираюсь оставаться дома с этим монстром. Но я молчал. Спустя минуту тишины (все это время родители вглядывались мне в лицо в ожидании реакции, и, как мне казалось, зловредно ухмылялись) я смог вымолвить только одно:"И на сколько?" Мама облегченно вздохнула и беспечным голосом заявила: "Это всего на неделю, ничего страшного тут нет". Я повернул голову в коридор, и увидел, что в дверном проеме стоит Жак. Это здоровенное чудовище, которое я ненавижу с самого момента появления в доме. Тут я уже не выдержал. Я орал, возмущался, высказывал все, что у меня накопилось, истерично бегал по кухне, размахивал руками и бранился во все горло, пытаясь показать, что я уже взрослый мужик и предки не могут решать все за меня. Я был уверен, что после такого концерта родители точно передумают...

День первый.

   И так, сегодня в 17:30 мои родители сели на поезд Самара- Саранск и укатили, оставив мне немного денег на неделю и большую проблему в виде черного дога. Я сел в зале, подперев голову руками и с ненавистью смотрел на псину, лежащую напротив. Мне казалось, что если еще немного постараться, то я смогу испепелить его взглядом и он исчезнет, но увы, он даже не смутился. Спокойно смотрел в ответ, так и еще и хвостом вилял. Ууу, животное! Мысленно запечатывая его в коробку и отправляя в след за родителями в Саранск, я отправился за компьютер. На столе меня ждал список того, что и когда надо делать с Жаком. Во сколько кормить, во сколько гулять, что давать, чего избегать. Заметив время первой прогулки (6:30 утра) мое сердце облилось кровью. Пытаясь утешить себя тем, что это всего лишь на неделю, я пробежался дальше глазами по листку и несказанно обрадовался тому, что вечерняя прогулка должна состояться через пол-часа. Сарказм, конечно. Но делать нечего, пришлось идти, собираться.
  Натянув сланцы, шорты и новую футболку, я отправился на поиски поводка и ошейника. Первый нашелся быстро, висел на ручке двери, а вот второй отказывался находиться. Где я только не смотрел. Уже уставший, злой, я стал быстро соображать, что бы нацепить на шею этому чудовищу, чтобы умудриться его выгулять. В мысли пришла петля, на которой я сам был бы уже не против повеситься, но затем мой взгляд пал на отцовский ремень, валявшийся на кресле. Почему бы и нет..?
   Жак смотрел меня как на последнего дурака, когда я, скривив лицо от отвращения, одевал ему "ошейник" на шею. С горем пополам прицепил и поводок. Со шкафа на меня с сочувствием смотрел Тимоха. Раздраженный я и счастливый пес вышли из дома. Мы пошли гулять в лес.
   Жак был достаточно спокойным и воспитанным, но только не рядом с речкой. Никогда  жизни мне больше не удавалось увидеть дога, который бы так обожал воду. "Прям водолаз какой-то, тьфу" - вспомнилась мне ругань отца, когда мы проходили рядом с местной речушкой. Но вспомнил я их слишком поздно... (К слову, вешу я 80 кг, а Жак 90, но это так, на заметку) Через минуту пес бежал к воде, а я, словно Пятачок с шариком, развевался на другом конце поводка. Это чудовище влетело в воду, а я, громко выкрикивая нецензурные слова, следом за ним. Жак радовался и от радости, наверно, попытался меня утопить, но я, наконец -то, сообразил отпустить поводок (очень вовремя, да) и теперь полз к берегу. Достигнув своей цели, я понял, что потерял сланец. "Если такое будет продолжаться каждую прогулку, то лучше ходить босиком" - мудро заметил мой внутренний голос. Отжав майку и шорты, я в поисках сланца уныло бродил по песку, но тут моя интуиция подсказала мне, что лучше бежать, и как можно быстрее. Я примерно понимал, что меня ждет. Медленно развернувшись, я заметил бегущего ко мне Жака, всего в песке и с водорослями на ушах. Во рту он тащил лягушку... Забыл сказать, у дога имелась дурацкая привычка в приливах любви и радости бросаться передними лапами на грудь "объекта любви". Кратко говоря, была у меня белая новая майка - и нет у меня больше белой майки.
   Домой мы возвращались дворами, но как назло, летом темнеет очень поздно. Представляя собой весьма унылую картину (оба в грязи, водорослях, а я еще и в одном ботинке), мы заставляли прохожих обходить на стороной. А парочка людей даже попытались нас сфотографировать, правда не знаю, вышло что у них или нет, ибо мы убежали. Точнее, бежал Жак, а я ехал пузом по асфальту. Представляете, как мы выглядели, да? И именно тогда, в этот вечер, а не в какой -то еще, мне повезло встретить ту самую Л., ярую любительницу собак. Я заметил ее еще издалека, как она бежит с распахнутыми руками ко мне и собаке, и мысленно зарделся:"Вот, соскучилась значит". Пока я стоял и радовался, Л. подбежала к Жаку, схватила его морду и начала расцеловывать ее, приговаривая:"Какой ла-а-а-апушка! А глазки! А хвостик! А носик! Ой! Ай! Уй! Ох! Ах!" Я мысленно плюнул на макушку бывшей, а Жаку отвесил хороший пинок. В грязи извалял, девушку увел... Ну что за животное!

Ужин.
 
  Кое-как мы отделались от Л. (она заметила меня спустя 10 минут и была удивлена, что у меня есть собака) и наконец-то добрались до дома. Я загнал пса в ванную и отмыл от глины (откуда он ее вообще взял?), а потом вымылся сам. По расписанию настало время ужина.
   В оставленном мне листке упоминалось, что вечером Жаку надо давать сухой корм и добавлять немного творога. Я стоял на кухне, накладывая ему в чашку его еду и ворчал :" Мерзкое животное.. Чтоб я еще раз пошел с тобой к реке.. Вонючий пес.. У, я тебя! Вот приедут родители и твоя хозяйка... Я им все выскажу.. Да-да!". Пес смотрел меня как на шизофреника. Я был еще очень на него обижен, поэтому творог съел сам. После чего мы отправились в зал, смотреть телевизор и сохнуть. Остаток дня прошел достаточно спокойно. Но впереди у нас была еще неделя...