мило..

Это было зимой, где-то в начале января. Каждый помнил последствия сказанного, и звонок не был ожидаем. Все старые правила воссоединились в некое подобие творческого беззакония, и играть словами оказалось так приятно, что общение затянулось на еще очень долгие сроки, и тяжко сказать об удовлетворенности обоих, но не моей, что была всепоглощающей. Все три разрыва провели меж собой мостик тропического плюща, однако тяжко во время прогулки там, в этой одинокой, и не очень, дерби, не провалиться. Итог бывает выше процесса, как и здесь – сама болезненная возможность возвращаться, хоть и многое забыл. Забавно, но коэффициент моих страданий едва повлек за собой какую-либо рабочую обстановку. Она вернулась, но многим позже, а посему и чувства – каждый раз другие.
 Сперва– желание; да, то самое, что не получится отменить и занести в рамки ее дружбы и ситуаций. Затем- нечто активное, но желание унесшее на новую субъективность, будто поедающую каждый миг того, что есть ее существо и его проявления: желания, мысли, фразы… После пришло кое-что пассивное, просто существующее, такое, что получилось бы соблюсти в рамках безграничной дружбы, где мне хотелось ее кампании, слушать е и быть частью беседы чего-то не обязующего на взаимодействие, но и дарящее сокровище.
Сейчас – сочетание всех, обоих и многих, где не важно, хочется ей объятий или нет, ибо без них уж слишком одиноко, да. Представляю что-то последним, но желания к ней теперь сильно детски, кроме одного. Успокоиться и провести все желанное с едва заметной улыбкой на лице, с интересом ее рассматривая и касаясь без сожалений. А затем – спать с ней в обнимку и пить чай, или наоборот.
Замечательно осознание необязательности каждого при нахождении с ней, но, как все эти слова и мысли поражают и окутывают, словно любящее живое одеяло, дающее тепло, как окутывают пространство теплой водой и говорят о прекрасном; но прекраснее – быть рядом с ней, и тогда приходит спокойствие, и содрогаешься ты, а не это спокойствие, и ты себе больше понятен, и твое желание – нечто другое.

Беспокоит ее отношение к происходящему. У меня оно все больше напоминает детский эгоизм, когда берешь человека за палец и не хочешь отдавать. Она, ей это будет лишним, но она добра ко мне, и на этот раз мне повезло. Закрою на все глаза, а затем обниму ее. Если ответ «я не знаю» о чем-то и говорит, так о неопределенности. А вдруг она, смяв письмо, что-то отрицает. Ответ «посмотрим», кажется, более устроит, а «кажется» - это предложение не торопиться.
Word обвиняет то в просторечии, то в чресчурной сложности. Не верю ему, все слишком просто, isn’t it?