Еще ближе к осени

И еще ближе осень. Никакого холода нет. В озерах рыба поворачивается боком, чтобы блеснуть. Это акт. Вы можете идти тропами, чтобы лицезреть его. Вспышка. Приветствие. Лещ. Это означает многое.
Все остальное находится внутри. Послушай, как играют все эти мотивы. Один раз сдернутый рубильник, и от царей до самых лежащих в пыли холопов разносится желание – отработать собой для природы, чтобы она потом всех их съела, пополнила себя этой новой биомассой. По сути, в этом начале я передал суть жизни. Можно заканчивать с творчеством, но мы можем удаляться в детали, и это вообще все, что остается. Все субсистемы идут ниже верхнего слоя. Они надуманы, до тех пор, пока не будет изобретен нормализованный транспорт для покидания земли с целью поиска свободы. От себя самого, конечно, мы можем найти лекарство. Но вокруг так много людей. Что делать, если они тебя не устраивают? Ликвидация? Но лишь теория, и лишь теоретики большого цивилизационного зоосада, скрытные личности, таящиеся маньяки, могут это сделать.
Игра в субсистему до посинения. А если ты уже посинел, значит, ты – баклажан.
Самолеты летят и гудносят. Чем больше корпус, тем сильнее голос похож на шмеля. Небо синее, как глаз. Но в осени глаз еще лучше. И надо лечь под небом и смотреть в глаз. Он потухает, чернеет, в эфире проносятся духи. Чтобы быть наравне с субсистемой, надо быть суше. Фантастичность – глупее. Примитивнее. Одна игра. Одна консервная банка. Сама земля – маленькая точка, а субсистема – лишь консерва на полке,  и внутри нее происходит разнос. Бесы едят людей. Бесы же людские. Наверное, нечто просит пищи, и мы не можем его определить – какой-то скрытый механизм внутри экосистемы, ноосферы, чего угодно, хоть матрицы.
Природой же надо перезарядиться. И, чтобы человек не присутствовал в этом созерцании, надо включиться из информационных потоков. Вы спросите – для кого это? Это для него. Для рта, который что-то ест, но рот неопределенный – внешний по отношению к обществу, но обычный, энергетический.
Осень пока наступит.  Пусть наступит. Все еще будет таким же.  Но уже понятно, что главное, начать дергаться, словно рыба на крючке. Дергаешься ты, дергаешься леска. Потом – удочка. Потом – рыбак. Потом, может, это передастся на весь мир. Не то, чтобы я этого хотел. Но нет ничего другого.
Сам сентябрь, он обладает своим собственным зарядом. Даже и об августе не нужно грустить. Отдельное энергетическое тело. Мы же, например, можем использовать море в своих целях. Например, плавать. Нырять и доставать камни. Одухотворяться. Искать акул, будучи акуловедом. Так вот и сентябрь. Если ты сентябрист, то и не надо ничего учить. Большое тело сентября. Сделаем из него хлеб и съедим. Только и всего. Тут не нужны мотивы – потому что все есть картина, и это также есть картина. Мы рисуем. Кто не рисует, тот идет темной тенью по полям, по дорогам, по улицам, по стадионам субсистемы, и это уже ад. Вечный ад бытия, не нужно ничего после смерти. Обреченность, и бесполезность. Русская идея – деньги. Больше нет никакой идеи, потому красный демон победил, и русскими душами правят черти. Да, а ты – сентябрист, тебе вообще этот курс ада параллелен.
Хлеб сентября. Большой изготовленный цветок. Концепт сильного слова. А можно подумать, что из жизни нельзя сделать что-то достойное. А уж тем более, из осени.
А от событий реальности отделаться сложно. На луне нет воздуха. Феодализм территории извечен – пока она есть. Попробуй, отклейся. Все равно ведь вокруг космос. Где мы летим? В каких кругах? Но слишком мало людей хочет узнать. Но, если разобраться, вполне и немало.
Про октябрь буду писать еще потом, позже. До него дальше. Бокал, кубок, который просто наполнить золотистым пивом, и есть ближайшее будущее – все, что можно сделать из осени, вылепить воображением. В октябре будут октябристы. А в мире живых в аду идеологи будут искать способы убить тело или съесть душу так, чтобы как будто себя оправдать – хотя бы на текущем этапе. Потом, в будущем, никто вам не поставят памятник. Бес заберет вас в ячейки, где оплетет паутиной и высосет все соки. Система постоянно повторяется, есть схожести на всех кругах.
С дидактическим структурированием можно на этом закончить.  Я могу сказать свое мнение о псковских десантниках и прочих чудесах мира, где правит лилипут и прочие ингредиенты ментального паразитизма, но в будущем меня никто не похвалит. Придется оставаться немного в стороне.
Сентябрь уже подкатывает. Мука, вода, дрожжи, печь. И все время тянет писать о дураках и прочих сформированных плодах всей этой дурной теплицы. И ничего нельзя поделать. Нет кораблей на луну.