Поездка на фронт. Эпилог

ЭПИЛОГ

 После вступления США во Вторую мировую войну Стив Ситтон, женившийся на Вере-Фэйт, по настоянию тестя пополнил ряды американской армии. Он прошел двухмесячную переподготовку офицеров запаса в Военно-морской академии (Аннаполис) и был направлен не без участия митрофорного протоиерея на Уналашку в чине капитана.
Там в Датской гавани дислоцировалась тогда база ВМС. Климат в данном регионе, который располагался, если посмотреть на карту, южнее Москвы, был необычайно суров из-за арктических воздушных потоков. Солнце появлялось на небе не более десяти дней в году, температура не поднималась выше 15 градусов по Цельсию, снежные шапки на высокогорье не таяли даже летом. Чрезмерная влажность не прибавляла здоровья.
Уналашку и примыкавший к ней островок Амакнак окутывал зябкий и густой туман. Японцы дважды пытались атаковать базу с воздуха, но безуспешно. Большинству самолетов так и не удалось обнаружить цель. При таких обстоятельствах боевые действия в этой точке земного шара завершились ничем. Ситтон чаще всего проводил время в теплой казарме за игрой в карты и выпивкой...

В январе 1943 года полковник (звания его никто не лишал) перебрался из Ванкувера в Сиэтл, а оттуда дал Ситтону о себе знать. Капитан воспринял известие весьма спокойно и не проявил никакой нервозности по ходу дела. Иными словами, он не напоминал прежнего паникующего банковского менеджера. Стив организовал с помощью щедрых гонораров переброску полковника на закрытый оборонный объект и достал необходимый грузовичок.

Валентина Александровича интересовала только церковь, стоявшая на берегу тихой окруженной сопками бухты. В подвале храма в честь Вознесения Господня полковник обнаружил три деревянных ящика, перетянутых стальной лентой. Они лежали под алтарной частью и были присыпаны землей и рухлядью. Поклажа не относилась к числу легких – каждый юбилейный наперсный крест находился в отдельной упаковке, как и каждая «монетка Витте»; весу добавляла и документация, которую сейчас бы назвали «сертификатами». Стив помогал переносить якобы архивы православной миссии на грузовик, а потом на военном аэродроме в Амакнаке – в зафрахтованный самолет. Ситтон не задавал лишних вопросов и не проявлял любопытства к происходящему.

Уже в воздухе Сидонина охватил восторг графа Монте-Кристо. Глупый восторг человека, который вбил себе в голову, что в этой жизни можно что-то исправить.

В Сан-Франциско на пикапе он подъехал к зданию Выгодного банка. Там красовалась новая вывеска:

«Моби Дик – международная ассоциация защиты белых китов».

Единственный обнаруженный им охранник в черной униформе удивительно напоминал Эйнштейна – и физиономией, и прической.
– А где здесь Выгодный банк?– спросил полковник в неуютной и тесной прихожей.
– Одному Богу известно,– последовал ответ.
– Но он же тут был два года назад?
– Выгодных  банков  нет  в мире нигде, сэр... Здесь было некогда судоремонтное предприятие. Оно разорилось и стало заниматься защитой белых китов. Никто толком не знает, нужно ли их защищать...
– Такое впечатление, что в здании никого нет?
– Охрана призраков – занятие еще более ответственное,– соблаговолил пошутить «Эйнштейн».
Полковник вышел и сел в машину. Он вдруг вспомнил слова мисс Дю о капризности кладов. Немного отъехав, Валентин Александрович обнаружил будку телефонного автомата на солнечной стороне улицы.

– Пожалуйста, господина де Голля.
– А, это ты?– услышал он после паузы голос Киры.
– Да.
– Генерал вместе с Энтони – в штабе Эйзенхауэра. Биддл ушел из госдепа и передал номер мне всего лишь на один звонок.
– Почему тебе?
– А кому еще? Историю велено забыть. Да и мне он не хотел... Только после того, как я сказала Биддлу, что переменила отношение к твоей персоне.
– Откуда такая перемена?
– Тебя похоронили на кладбище в Краснодаре.
– Неожиданный поворот. Не справить ли нам поминки в Дубовом зале «Плазы»?
– Может быть... Забудь про дядю, Фэйт и Ситтона. До смерти товарища Филиппова они не будут тебя узнавать.
– Слово мертвого полковника.
– Если надумаю, разыщу тебя,– пообещала Бланш...

Под чужим именем полковник дожил до глубокой старости. Он не жалел денег на благотворительность, ибо прочитал у епископа Игнатия Брянчанинова, что угодная Богу милостыня иногда спасает и тех, кому не на что надеяться.

Редчайшие коллекции крестов и монет не продавались и не выставлялись. Их время еще не пришло. Сказал Сидонину об этом не кто иной, как иеромонах Димитрий.
Как-то он посетил полковника в Монреале и передал от покойного архиепископа Аверкия, что награждать пока некого, что самые тяжелейшие годы не наступили, а цена уникального собрания постоянно растет и вырученную сумму всегда можно будет направить на благие цели. Так было решено еще весной 1913 года в Афанасьевском женском монастыре в Мологе, когда Тихон возглавлял Ярославскую кафедру.
Валентин Александрович не поверил, что мертвые архиепископы могут давать поручения.

– Почему  нет, если мертвые полковники могут выполнять их?– заявил без тени иронии насельник Киево-Печерской лавры.

И в знак того, что сказанное им – правда, иеромонах достал из кожаного футляра лист ватмана с копией известного нам карандашного рисунка баронессы Иды фон Вурц.

Однажды полковнику приснилось, будто ночью он оказался у подъезда дома на Малых Кочках, открыл дверь, услышал, как Верочка зовет его, и стал подниматься наверх. Вдруг лестничная площадка озарилась неземным светом.

– Вева, почему здесь так светло?– спросил он.
– Потому что, Вава, твоя поездка завершается,– ответила она.

2011 – 2014