Позднее покаяние

Во имя чего я убил свои годы?
И сам я теперь не пойму.
Искал дерзновенной могучей свободы,–
Так льются весною широкие воды,
Слагая мятежности гневные оды,
Так неодолимо бунтуют народы,
Стремясь одолеть ночи тьму.

Мой путь был опасен, мой путь был преступен –
И долго во мраке я брел.
Над стылой равниною месяц-игумен
Сиял; я не чувствовал боль.

Немало кровавых деяний свершилось
Во имя прекрасных идей,
И много с улыбкой злорадною свилось
Заклятых железных цепей!
Никто не припомнил в час казни про милость
В гордыне надменной своей.

И главы поникли церквей уязвленных,
И Бог отвернулся от нас.
И жалко тащились когорты бездомных,
И нищих, и бренных, и самовлюбленных,–
Забыв про отчизну, ища райский отдых,
Вкусив умерщвлений сполна.

И видел я толпы бредущих: их лики
Ужасней, чем у мертвецов,
И сами они неуемны и дики,
Идут и стенают: жестокие пытки
Гнетут их вовеки веков…

О жизнь моя, жизнь! Страшным сном оказалось
Все, что нашептала мне Русь.
Довольно! уймись! Горе околдовало…
На сердце смятенье, позор и усталость.
Когда, наконец, я проснусь?
И выйду ли к людям, и брошу ль им вызов:
Как надо гореть и любить?
А небо алеет и ветер неистов,
И темной вражды не избыть!

1990