Камень продолжение 3

Глава 8
"О, сколько нам открытий чудных готовит просвещенья дух..."

Итак, конец осенних школьных каникул совпал с приходом настоящей ядреной,  северной зимы. Не знаю, кто ей обрадовался, но только не я. В наших краях снег может выпасть и в мае. Полгода в черно-белых тонах - это серьезное испытание для человека, а уж для творческого тем более. С некоторых пор я стала относить себя именно к таким. В газете не только напечатали мои советы, но и попросили принести фотографию, чтобы народ знал своего помощника в лицо. Это меня здорово окрылило. " В дверь стучится слава", - заветную сладкую мысль я не высказала даже Лариске.

В нашем расследовании наметились важные сдвиги. Причем два события совпали в один день. Сначала меня разволновала Наташка. В пятницу вечером она пришла окрыленная: " Мама, мы с Максом ходили на фотовыставку в галерею. Сходи и ты, там румянцевские пейзажи! Так классно сделано! Вообще странный такой вернисаж: и хорошо, и грустно становится..."

- Схожу, - заинтересовалась я. - Завтра же приглашу Ларису. Там те места, где мы были, сфотографированы?

- Там коллажи: дом, могила Соколовых и вулкан почему-то на заднем плане... Это не перескажешь. Надо самой посмотреть.

- А кто фотограф? - спросила я дочку просто так, знакомых мастеров фотодела у меня нет. В нашей газете, знаю, корреспонденты сами фотографируют объекты, уж как у кого получится, но мы ведь часто задаем вопросы неизвестно зачем.

- Лесков, Андрей Лесков, - выпалила дочка. - Он совсем молодой, около двадцати. Там его фотопортрет есть, тоже здорово сделан.

- Громкая фамилия, - пробормотала я,начиная кое-что сопоставлять. Не может быть, что все это случайно: Румянцево, Соколовы, Андрей... Даже Лесков...Писатель-мистик, сложный и загадочный. Какая-то связь во всем этом есть. Надо срочно звонить Лариске!

- Лара, слушай, - даже уши пылали у меня от собственной проницательности, - завтра идем на фотовыставку Андрея Лескова. Он...

- А, ты уже узнала, - перебила меня подруга. - А я ведь сегодня достала Ирину в школе. Говорю:" Какая же ты подруга, если не можешь для нас такую малость сделать. Ленке это очень поможет в ее карьере журналистки." И Ирина сдалась. Позвонила при мне Лузгину прямо из учительской.

- Ну и? - затаила дыхание я.

- Спиридонова ее фамилия, Валентина Спиридонова, - услышала я ответ и увяла. Значит, я перемудрила.

- А сын ее - Андрей Спиридонов, да? - уточнила я на всякий случай.

- Нет, сын фотограф, и у него псевдоним Лесков.

- Ой! - не сдержала я радостного визга. - Мы идем по следу! Я чувствую это! Наташка сегодня была на его выставке, и нам тоже надо обязательно посетить галерею... Ты сможешь завтра выкроить время?

- Смогу, - успокоила меня Лариса. - Но Ирине мы больше ничего не рассказываем, я ей слово дала не лезть ни в какие расследования.Правда, пальцы за спиной скрестила при этом.

- Ты мудрейшая, - польстила подруге  я. - А Ира и не звонит мне последнее время. Я для нее сбитый летчик, раз ушла из школы. Будем ли мы с ней еще дружить...

- Будем, будем, - уверила Лара. - Не тужи. Доведем наше дело до конца, соберемся все вместе и отпразднуем победу. А пока спи спокойно.

Но уснуть я долго не могла, ворочалась, пыталась читать... Мы стоим на пороге чего-то необычного - это я предчувствовала. Почему-то мне казалось, что ЭТО круто изменит мою жизнь, но как, что ЭТО - я не понимала. Промаявшись почти до трех часов, я наконец уснула.

Как бы ни мудрили с летним и зимним временем в нашей стране, просыпаться в ноябре всегда мука. Ни солнца, бьющего в окна, ни легкого шума листвы пыльных тополей во дворе, ни громких голосов ранних прохожих. В ноябре бедный россиянин из теплой постели ныряет в мрачную хмурь, и надо быть великим оптимистом или насмерть влюбленным, чтобы встречать такое пробуждение с улыбкой. Возможно, неплохо просыпаться осенью в богатом особняке на мягких пуховиках  - это я не проверяла. А вот в типовой квартире вылезать из-под одеяла и шлепать на кухню серым ненастным утром не очень комфортно.

Дрожа от недосыпа, озноба и внутреннего напряжения я выпила кофе, выкурила сигарету и забегала по нашей маленькой кухне. Скорей бы уж проснулась семья! А то не сделай лишнего движения, даже чихнешь в одном конце нашей квартиры - в другом отзовется. Я с трудом дождалась, когда домочадцы по очереди начали проявлять признаки жизни. Вот они потрусили по очереди в туалет, вот зашумела вода в ванной. Вот Наташка в своей комнате врубила музыку.
Благодаря ее вкусам, я теперь отличаю "Эру" от "Энигмы" и среди подруг слыву продвинутой меломанкой. Утро началось!

Я включила в большой комнате телевизор и увидела Андрея Макаревича с его "Смаком". Сама я готовить умею, но не люблю, рецепты из передачи прослушиваю на всякий случай. Вдруг подвернется повод, и я так раскулинарюсь, что все ахнут! А в последнее время я люблю себя на мысли, что пытаюсь запомнить что-нибудь дельное для своей рубрики.Вот и сейчас я услышала любопытную деталь.Оказывается, если у чеснока удалить такую ядовитую серединку в виде стручка, то этот овощ лишится своего специфического запаха. Надо записать это в блокнот, который я, по совету Арины, завела, как настоящий журналист.

В общем я убивала время в ожидании звонка от Ларисы.Наконец она объявилась.
- Через 15 минут зайду, будь готова, - коротко сообщила подруга, и я волчком завертелась по квартире: тушь для ресниц, чуть-чуть пудры, помада... Скромненько и со вкусом, не вызывающе... Очарование сорокалетней женщины сродни очарованию осени.

 - Ты куда? - поинтересовался муж, после завтрака снова укладывающийся на диван. О простуде муж забыл, но в такой холодный день выйти из дома он может только по одной причине: если его внизу ждут друзья - рыбаки. Иного зимнего времяпрепровождения муж не признает. Сегодня выезд на природу почему-то не состоялся, и муж занял прочную позицию у телевизора.

- Мы на выставку, хочешь с нами? - для проформы предложила я, хотя ответ знала отлично.

- Нет-нет, - торопливо отозвался любимый. - Я почитаю, а то никогда времени на книги нет, отдохну.

Ну и прекрасно.С чистой совестью я покинула домашний очаг, встретилась у подъезда с Ларой, и мы направились на фотовыставку.

Картинная галерея в нашем городе довольно богатая. Как учитель, я часто ходила туда с питомцами и неплохо знаю, какие сокровища у нас хранятся: Айвазовский, Поленов, Нестеров и другие.Признавая бесспорное мастерство наших классиков и преклоняясь перед русской реалистической школой, я тем не менее очень люблю небольшую картину художника с непростой фамилией Виллевальде. На ней изображен солдат австрийской или французской армии(Ирина, ау! Подскажи!), который собирается пристрелить свою лошадь, очевидно, раненную в бою. Подпись гласит: "Сегодня ты, а завтра я." Очень грустный сюжет. Почему-то эта фраза очень часто крутится у меня в голове в последнее время. Надеюсь, мы с Лариской не заведем себя в подобную тупиковую ситуацию. В крайнем случае бросим наше самопальное расследование на полпути.

 Так вот, о галерее...Сегодня мы шли не в основное здание, разместившееся в бывшем храме, а в филиал, расположенный рядом.

- Если такой ноябрь, что будет в декабре? - просипела Лара, еле шевеля посиневшими губами.

Действительно, погода стояла ужасная. Ветер бросал в лицо колючий снег, задирал подолы, ввинчивался в рукава.Прямо как у Блока: "Ветер, ветер на всем Божьем свете!"Но мы по привычке перли пешком. Подгоняемые ветром, до нужного места мы долетели за полчаса.

В филиале галереи, бывшем домике писателя В., на первом этаже и расположилась экспозиция молодого фотохудожника Андрея Лескова. Мы сдали верхнюю одежду в гардероб и, радуясь теплу и свету, вошли в небольшой зал.

Большинство работ были черно-белыми. Много полуразвалившихся деревянных домов, кукла с оторванной головой на скамейке, рельсы, уходящие в грозовое небо...Взгляд Андрея Лескова на наш мир был нерадостным.

- Депрессивный мальчик, - шепнула мне Лара. Я кивнула. Мы внимательно рассмотрели два десятка работ, но я никак не могла понять, нравится мне это или нет. Примет Румянцева мы пока нигде не увидели.

Зато во втором зальчике, совсем крошечном, я замерла у первой же работы. Подпись под коллажем была "Мольба". Облупленные колонны румянцевского дома с сохранившейся изумительной лепниной вверху, упавшая мраморная статуя на ковре из листвы...Черные ветви деревьев, сквозь которые просвечивает женское лицо с огромными глазами, а фоном тот ли извергающийся вулкан то ли фантастический фейерверк...И сломанный цветок, и раненая птица...Трудно пересказывать коллажи. В школе мы с учениками описали немало картин по заданному плану: в центре композиции яблоки, слева от них виноград, фон белый, краски сочные, художник словно призывает...мне очень понравилась это произведение...
Здесь же мне трудно было разложить все на отдельные фрагменты. Да еще и название - "Мольба". Кто молит и о чем? Погибающий дом - о спасении? Птица - о помощи? Женщина - о чем? Или сам автор нуждается в поддержке?

Не меньше размышлений вызвала работа "Остановись!": круглые каменные ступени, наверное, тоже в Румянцеве, видно только обувь человека, который идет вверх, небо вместо потолка, снова огромные печальные женские глаза, и камни, камни со всех сторон...
Тут было всего десять коллажей, но мы с Ларой провели около них не менее часа, пытаясь разгадать ребусы, зашифрованные в этих работах.

Ключевые образы вычленить было нетрудно: женские глаза, всегда беспредельно печальные, распахнутые от боли или от тоски, извергающийся вулкан как символ гибели. Камни, которые как неживая и твердая порода несут разрушение, угрозу румянцевским аллеям, барскому особняку, людям в белых одеждах, кружевному зонтику, забытому на скамейке. Несколько работ было без названий, остальные мы с Ларой переписали: "Мольба", "Остановись", "Покаяние", "Излом", "Уединение", "Тишина", "Вечность"... Гнездо Румянцевых навевало на автора сугубо грустные мысли. Впрочем, и я вернулась из усадьбы в размышлениях о вечном и преходящем. А мальчику в свое время пришлось вплотную соприкоснуться с трагедией Соколовых. Он, скорее всего, знал их лично...

- Не факт, что он знал хозяев, у которых работала его мать, не думаю, что она брала сына с собой, - рассуждала я, когда мы с Ларой шли обратно.

- Надо уточнять, в жизни по-всякому бывает. Могла и не брать, а могли быть хорошо знакомы, ведь Валентина родом из Румянцева. Может, он все детство по парку бегал и с интернатскими в прятки играл, - мудро заметила Лариса.

- А что твоя интуиция подсказывает? - шутя спросила я, хотя как было б здорово, если б Лара на самом деле все могла предсказать.

- Интуиция дремлет, так как слишком много впечатлений, - огорчила меня подружка. - Мне кажется, тебе надо как-то выйти на Андрея. Этот вернисаж - ниточка к нему. Может, он будет на закрытии выставки. К сожалению, каникулы заканчиваются, и я не смогу везде ходить с тобой. Постараюсь взять больничный на недельку, но попозже...

Я загрустила, мой верный соратник меня покидал. Одной даже ходить по промерзшему городу совсем невесело.

- Я тебя не брошу, - угадала мое настроение Лариса. - Вечером позвоню. Видишь, мизинец зашевелился: мы все разгадаем, все тайны! Пока!

Я немножко развеселилась и домой вернулась без печати вселенской скорби на лице.

Глава 9.

"У меня зазвонил телефон"

Воскресенье и понедельник прошли довольно вяло. В выходной целый день трезвонил телефон, объявились все мои подружки и приятельницы, каждый со своей темой.

Ирина поинтересовалась, не продолжаю ли я разыскивать информацию о Соколовых, но я заверила, что нет.

Арине я предложила написать в ее газету о фотовыставке, но она мою инициативу не приняла.
- У нас есть Марина Ячменева, она на культуре сидит, нечего у нее хлеб отбивать, - отрезала мадам журналистка. - Советы свои лучше готовь к следующему номеру.

Я вняла ей и добрый час корпела над порцией полезных рекомендаций. Тут пригодился Макаревич со своим "Смаком". Правда, я долго "работала над словом", чтобы обозначить то, что следует вырезать из чеснока. "Как же это назвать:стручок, стержень, кишка?" Наконец слово было найдено - "продолговатая сердцевина". Но тут меня взяло сомнение, в каждой ли дольке чеснока есть этот орган, и я отправилась на кухню препарировать  овощ.Каково же было мое разочарование, когда я разрезав около десяти долек, не нашла в них этого отростка. Может, у нас чеснок не того сорта? Но делать нечего. Вернувшись к компьютеру. я с горечью стерла все написанное. Пришлось снова открывать любимую книгу по домоводству и скатывать оттуда кулинарные тонкости, кстати, совсем не устаревшие.

Творческий процесс прервал новый звонок. Это была Лара!И разговор у нас вышел долгим.

- Вот слушай, к каким выводам я пришла, - начала она голосом потомственной колдуньи. - Андрея в юности сильно травмировала история, случившаяся с Соколовыми. Ведь его мать вызывали в милицию, подозревали в убийстве, наверняка и с ним беседовали. Жалость к убитым, страх за мать, неуверенность в завтрашнем дне - все переплелось в подростковом сознании...

- Ты что ли по бумажке читаешь? - перебила я. - Как складно у тебя выходит.

-Просто выдаю готовый анализ фактов, из головы, - обиделась Лариса. - Я много думала над этим. Смотри, я записала все названия работ в алфавитном порядке...
- Ну и?
- Получилось следующее: "Вечность", "Излом", "Мольба", "Остановись", "Покаяние", "Тишина", "Уединение". Так? О чем это говорит?

- Названия, конечно, мрачненькие. Я бы сказала, что тут налицо комплекс вины, - мне не хотелось ударить в грязь лицом перед мудрой подругой.

- А я пошла дальше,  - прервала меня Лара. - Соединила первые буквы. Получилось "ВИМОПТУ".

- И что это значит? - не смогла сдержать смеха я.

- Это нам и нужно расшифровать, - на полном серьезе ответила Лариса. - Кстати "Ви" - это вина, ты угадала.

-  Лар, иди отдохни, - с досадой сказала я. - Это случайный подбор букв, полная ерунда...

- Подожди, сейчас книгу принесу, - сказала в трубку Лара. - Тебе имя Петр Вегин о чем-нибудь говорит?

- А как же, поэт из поколения Вознесенского и Евтушенко.

- Да, у него книга так и называется - "Записки шестидесятника", минуточку...- через мгновенье в трубке снова послышался голос Ларисы. - Цитирую... Он "отважился для начала "прочитать инициалы", пытаясь при этом - прежде всего на фонетической основе - уловить ассоциативное значение каждого из них и выяснить его соответствие избранному..." Так, тут перескочим. Вот, где интересно: "А.Пушкин - А.П. - первая же моя ассоциация была "апрель", то есть Пушкин - весна русской поэзии" или еще "С.Есенин - С.Е. - "сев", "сено", "семя", "снег", "сеятель"..." А про Цветаеву, смотри, как хорошо "М.Ц. - "великомученица" или "мученица"..." Убеждает?

- Не очень, по-моему, это очень спорно...

- Но попробовать-то можно? - наскакивала Лара.- "ВИ" мы уже расшифровали, "вина". "МО", наверное, "может". "ПТ" - я думаю, " потихоньку" или "потом", ну насчет "У" я не сомневаюсь - "убить, "убийца". Представляешь, что получилось?

- Что? - так ничего и не поняла я.

- "Вина может потихоньку...нет, постепенно убить! Он кается, молит о пощаде...Отсюда и сюжеты, и названия, и общий пафос!

- Лара, это все фантомы какие-то, - попыталась я одернуть подругу, но не тут-то было. Оказывается, фокус с буквами был не единственный в ее арсенале.

- Если идти дальше по Вегину, можно попытаться прочитать слово наоборот. Вот у него: "Лермонтов -вотномрел. Вот и умер, раннее предначертание смерти". Или "Есенин - нинесе. Не вынесет! Увы, и не вынес этой жизни..." Достаточно или еще почитать?

- Вполне достаточно. Ну а ты что вывела, какую формулу?

Ларискины измышления были забавны, хотя неправдоподобны. И авторитет Вегина меня не убедил в этом случае.

- Получилось у меня "УТПОМИВ", то есть "утешь, помилуй, вынеси". Тот же смысл! - возбужденно закричала Лара. - Он мучается. Воспоминания его гложут. Возможно, надо его чуть-чуть подтолкнуть в нужном направлении, и он расколется, как Раскольников. Смотри, как классно звучит: "Раскольников расколется."

- Да, каламбурчик получился хороший...

Наши лингвистические изыскания пресекла дочка. Она уже давно крутилась около меня, всем видом намекая, что ждет крайне важный звонок на городской телефон.

- Во вторник закрытие выставки, сходи обязательно, - напомнила мне подруга. - Постарайся заглянуть Лескову в глаза, тогда многое сама поймешь.

- Схожу,- пообещала я, хотя пункт насчет глаз вызывал сомнения.

В понедельник, проводив семью, я сама проделал ту же работу, что и Лара. Записала названия работ большими буквами и долго пялилась на диковинное слово.  Ларкины расшифровки я подзабыла, свои в голову не лезли. ВИМОПТУ - словно имя вождя индейского племени тапа "Монтигомо" или "Виннету", а УТПОМИВ было бы ясным "утомив", если выкинуть "п". Меня вот эта работа утомила, и проку от нее - ноль.

Ближе к обеду я лениво сползала в редакцию. Благо, она находится недалеко от моего дома, сдала свои наработки, прошлась по магазинам и, вернувшись, решила спокойно почитать. Только я улеглась на тахту с новым журналом, как затрезвонил телефон.

- Лена, это я , Ирина, - услышала я. - Хочу с тобой посоветоваться. Вдруг ни с того ни с сего в школу звонит Васька Смирнов, помнишь такого? Хулиган и двоечник, учился у нас лет  десять назад. И требует срочно найти тебя. Ему объясняют, что ты уволилась, а он талдычит свое: очень нужно с тобой поговорить, дело важное. Завтра с утра он перезвонит. Не понимаю, зачем он тебя ищет. Помнишь, как мы радовались, когда он из школы свалил...

Я слушала Ира, и холодок предчувствия бежал по спине. Просто так Вася меня разыскивать не будет. Наверное, у него действительно важное для меня сообщение. Только какое: приятное или нет?

- Конечно, конечно, скажи ему мой номер!- видно, излишне горячо закричала я, чем насторожила Ирину.
- А зачем, если не секрет?
- Потом объясню...

Но Ира вцепилась как рак:
- Вы не бросили свою дурацкую затею с расследованием, признавайся?

-Ну что ты! - возмутилась я. - Просто я случайно встретила Васькиного папашу, он занимается ремонтом квартир. Вот хочу его нанять...

- Ой, не верится! Я бы ни за что со Смирновыми не стала связываться. Помню, на открытом уроке он перепутал Александра Невского с Дмитрием Донским...

- Просто ужас, - подыграла я Ирине и попросила, - дай, пожалуйста, ему мой номер. Я очень жду его звонка.
- Все это странно, - пробормотала Ирина. А меня теперь сжигало любопытство:

 что хочет сказать мне Василий?