История одной любви

          В редакции журнала «Приборы и системы управления» то и дело менялись сотрудники. Постоянно требовались инженеры, разбирающиеся в автоматике, телемеханике, электронике, компьютерах и т.д. А к тому же они должны были обладать и журналистскими способностями. И потому в редакции оставались лишь военные в отставке, да женщины, по каким-либо причинам, чаще всего семейным, не имеющие возможности работать в НИИ или на производстве. Начальник, бывший полковник в отставке, был человеком очень крутого нрава. И при первой же возможности молодые инженеры, вернее „инженерихи“, сбегали. И поэтому работники требовались, требовались, требовались.

Однажды устриваться на работу пришла молодая женщина. И начальник принял её в редакцию. Потом уже как-то другие сотрудники догадывались, что она протеже его знакомого, тоже полковника в отставке. Она была специалистом в области геофизики, т.е. не её профиль работы, но требуются сотрудники и, как говорили, «блат выше Совнаркома».

 Правда, Люда, так её звали, ни на что не претендовала. Консультировалась у специалистов. И часто её не было на рабочем месте – болел пятилетний сын. Вскоре все знали, что муж у неё военный, свёкор тоже. Жили у родителей мужа, строили с мужем кооператив (по тем временам  в шестидесятые годы  это была ещё большая редкость, для большинства – дорого). Нужны были деньги, и Люда пошла работать. У Люды было очень уставшее, замученное лицо, небрежно заколотые русые волосы, – ребёнок  болел, бессонные ночи, готовка, уборка.

 Но когда она улыбалась или причёсывала в туалете волосы, то удивительно преображалась. Лицо из унылого становилось неузнаваемо прекрасным. Кстати, она была очень похожа на одну молодую сотрудницу, которая была лет на пять моложе. Ещё когда Люда приходила оформляться на работу, заметили, что с Еленой, довольно интересной женщиной, они удивительно похожи. Иные думали, что они сёстры, и это Елена привела Люду в редакцию.

Люда оказалась человеком вежливым, покладистым, деликатным. Но она часто отсутствовала, её работу приходилось порой выполнять другим. А часто и переделывать. Но никто не сетовал, не ставил палки в колёса, не жаловался начальнику. А начальника, хотя и злило частое отсутствие Люды на работе, она устраивала его более строптивых специалистов.

В очередной раз заболел сын Люды.. В редакцию вошёл молодой мужчина в военной форме, осмотрелся и направился к Елене: «Люда, какая ты красавица, ничуть не изменилась!» Елена и другие сотрудниики редакции недоуменно уставились на военного, а затем расхохотались. «Нет, я – не Люда, нас многие путают». – «А где же Люда  Д.?» – «Простите, но у нас нет сотрудницы с такой фамилией». По описаниям офицера, все уже поняли, что речь идёт о Люде М. «Ах, да, очевидно, это фамилия мужа. Она сменила фамилию. Мы учились вместе в школе, а теперь судьба забросила сюда. Вот не думал, что она сменит фамилию». –  «Это почему же?» – спросил  кто-то из женщин. «Ну, всё-таки отец – такая  важная персона, это бы ей очень помогло». Военный оказался разговорчивым, и вскоре в редакции услышали повесть из жизни  Люды.

...Жила-была девочка, единственная дочка в семье одного из министров СССР. Она училась в престижной английской школе, её отвозили и привозили в школу на автомобиле. Впрочем, в той школе много было таких учеников. Училась она также и в музыкальной школе. Её учили плавать и играть в большой теннис. Словом, родители хотели ей дать ( и дали) хорошее образование и воспитание. В квартире были домработница, няня, личный шофёр. Родители считали, что дочь, по крайней мере, должна стать супругой дипломата.

 У Люды были прекрасные способности: она хорошо училась и в английской школе, и в музыкальной. И поступила учиться в Московский университет на геофизику и одновременно в Московскую консерваторию. Конечно, никакой домашней работой Люда не занималась. Она даже спала в специальных перчатках, куда заливали глицерин. Берегли её руки для фортепиано. Но Люда не была ни заносчивой, ни высокомерной – просто до окончания школы она не знала другой жизни. Уже в студенческие годы она увидела немало ребят и девчат, трудно живущих, плохо одетых, но не унывающих и весёлых. Впрочем в студенческом кругу она почти не вращалась – и не хватало времени, и ей было неинтересно. На лекции её привозили и увозили. Однокурсники пожимали плечами и даже жалели Люду – жизнь проходит мимо. Но у неё была другая интересная жизнь.

И жизнь часто преподносит странные подарки, случайности. Утром после выпускного студенческого вечера она с однокурсниками долго бродила по Москве. А шофёр, ожидавший почти всю ночь Люду в машине, задремал. Люде было жаль его будить: « Доберусь домой сама». Было свежее июньское утро, диплом в сумке, назначение в престижный НИИ. Или... папа что-то слишком часто заставляет её играть то в большой теннис, то  в гольф с этим долговязым парнем из МИМО. Нет, он хорошо воспитан, она его приглашала на концерты в Консерваторию. Но Люда была к нему совершенно равнодушна. И вообще её сердце ещё не было занято, да и не собиралась она замуж.

Ощущение свободы после окончания учёбы, сброшенная с плеч тяжесть веселили и пьянили душу. Ей хотелось встать на мосту через Москву-реку, раскинуть руки и полететь. Благо, что никто не видит... Но увидели. Два молодых парня с небольшими чемоданчиками проходили по мосту. Они недавно завершили учёбу в военном училище, получили дипломы и направлялись по распределению к месту своего назначения. А небольшой отпуск парни решили провести в столице. Увидев девушку, привольно раскинувшую руки, словно она хотела взмыть птицей в небо, ребята улыбнулись и решили, что к ней можно обратиться: «Вы не подскажете, где находится  ближайшая недорогая гостинница?»

 Люда ничего не могла ответить на этот вопрос. Но смутно помнила, что в Москве с гостинницами всегда сложно. И вспомнила, что кто-то из студентов рассказывал: некоторые студенческие общежития летом принимают временных постояльцев. Студенты разъезжаются. Общежитиям  всегда требуется ремонт, а средств нет. Словом, всего этого Люда может и не знала, но подсказала ребятам, где находятся корпуса университетских общежитий. «А вы, наверное, хотите в институт поступать?» – догадалась  Люда. Ребята переглянулись. Они были в гражданской одежде и выглядели очень молодо. «Да  нет, мы уже завершили учёбу и хотим посмотреть  Москву», – ответил  Юра Марчук, тот, который впоследствии станет мужем Люды..  А его товарищ спросил: « А кстати, вы не могли бы нам подсказать, где лучше побывать, что посмотреть?  А ещё лучше было бы, чтоб вы нам показали Москву. Ведь вы москвичка?»

Люда не заметила, как втянулась в разговор. А ведь парни были незнакомцами. Сколько раз её дома предупреждали: ни с кем не знакомиться на улице, ни с кем посторонним не общаться. Люда усмехнулась и подумала: « Ну, вот осталась без надзора и без машины и тут же странное знакомство». Но парни производили благоприятное впечатление. Она им ничего не обещала : «У меня могут возникнуть проблемы дома». – «Ах, вы замужем?» – развёл  руками друг Юры. Нет, нет, она вовсе не хотела, чтобы тот, кого называли Юрой, решил, будто у неё есть муж. Она решительно мотнула головой, отрицая подобное предположение, но не стала ничего объяснять.

 «Может быть, вы  скажете номер вашего телефона, и мы сможем договориться о встрече с вами попозже?» – это  робко спросил Юра. Ах, никому она обычно не сообщала номер домашнего телефона. Вернее, знали его две-три однокурсницы, которые очень быстро перестали звонить – к  телефону подходил кто-либо из прислуги и дотошно спрашивал, кто, кого, зачем и по какому вопросу просит к телефону. Затем шли докладывать хозяевам, а те,  в свою очередь решали, нужен ли им разговор.

Люда не знала, почему ей хотелось встретиться с ребятами. Конечно, можно назначить встречу у одной из станций метро, но не уйдёт же она из дома незамеченной, к тому же её будет везти шофёр, а затем будет наблюдать, что она делает. Почему-то именно сейчас эта опека показалась ей обидной и унизительной. « А была – не была!» И Люда на листке из блокнота написала номер телефона...

...Никакая «хитроумная влюблённая» из пьес Лопе де Вега  не смогла бы сравниться  в изобретательности, какую проявила Люда, постоянно находившаяся под контролем, чтобы встречаться с Юрой. Оказалось, что им так много нужно было сказать друг другу. Юра, как в дурмане, осматривал достопримечательности Москвы. Он видел лишь Люду. Неумолимо приближалось время расставания: он должен был ехать по назначению в воинскую часть, которая располагалась (уже не выдадим никакого секрета!) в глухом селе Полтавской области. Но Люда и Юра уже не мыслили своего существования, своей жизни друг без друга. И не посвящая в свои планы родителей девушки, не спрашивая их согласия ( мама Люды могла бы что-то понять и, конечно, простить, отец – нет, молодые люди вступили в брак.

... Люда привела Юрия домой, представила матери и отцу своего законного супруга. Слёзы, истерика, стенания, угрозы... Люда полагала, что родители примирятся с создавшейся ситуацией. Она считала, что сначала к месту назначения поедет Юра, разберётся с обстановкой; может быть, получит другое назначение (поближе к Москве), может, ...а что может? Он военный и обязан ехать! Отец практически запретил Люде и её мужу появляться в квартире. Несколько дней молодые ночевали у школьной подруги мамы: она тайком договорилась, что молодые побудут у неё, пока не утихнет гнев и ярость отца.

Но отец был категоричен и неумолим. И тогда решилась Люда: «Я еду с тобой , Юра». Только сейчас Юрий в полной мере осознал, во что он втянул свою жену, совершенно не знакомую с трудностями быта. Он предлагал Люде, что поедет сначала один, а Люда в Москве снимет жильё, которое он будет оплачивать. И Люда поработает некоторое время в своём НИИ. Но проявила характер Люда – она получила открепление из престижного института  по семейным обстоятельствам и уехала вместе с Юрой.

...Долго ли, коротко ли молодожёны добрались до места назначения. Первую ночь они переночевали на солдатской койке в воинской части. А на следующий день Юра, по совету будущих сослуживцев, снял комнату в небольшой хате у пожилой крестьянки-вдовы.

Честно говоря, он появлялся здесь довольно редко: то дежурства, то учения, то просто отсутствие попутной машины заставляли молодого офицера оставаться в части. Никакой транспорт из части в село не ходил. Ракетная часть была засекречена, хотя каждый мальчишка из села мог провести в её расположение. Конечно, в погожие деньки можно было пройтись по лесу и добраться до села. Но наступление осенних холодов, дожди не благоприятствовали подобным прогулкам. Кстати такая же ситуация была ещё у нескольких офицерских жён, правда это были девчата из села, которые познакомились с офицерами в клубе.

Конечно, когда Юра бывал дома, он помогал жене: надо нарубить дров, принести воды, приготовить еду. Непривычная  жизнь в селе без обычных городских удобств была бы в тягость любой девчонке из города. Не говоря о том, что никаких развлечений не было. У хозяйки даже телевизора не было. Иногда работало радио.Конечно, при части был клуб, иногда там был просмотр старых фильмов, устраивались праздники. И местные жители, в основном молодёжь (в большинстве это были девчата), приходили потанцевать под патефон.  Девушки надеялись встретить здесь своего суженого. И порой это случалось.

Люде было непросто и с языком. В селе, в основном, говорили по-украински.Конечно, все понимали русский язык, когда Люда приходила в сельмаг, о чём-то спрашивала, но ей понимать украинский сначала было трудно. Она знала несколько иностранных языков, хотя это не помогало ей понимать жителей села. Но с хозяйкой хаты  дипломатичная Люда нашла общий язык.
 
В своё время хозяйка закончила педучилище и преподавала в младших классах сельской школы. Именно она подсказала Люде, что школе нужен учитель физики. Московский диплом произвёл впечатление: Люде разрешили преподавать физику (она её основательно подзабыла) на русском языке.

Хорошо, что Юра в основном питался  в столовой своей части. А в те нечастые дни и вечера, когда он был дома, молодожёны вместе учились готовить, разжигать печь. Люде больше всего нравилось варить картошку. А каши из круп сельпо у неё не получались. Кое-какие овощи она покупала у хозяйки или у других жителей села. Хотя практически не знала, что  с ними делать. Пройдёт много времени, и Люда научится варить борщ.

А пока она спрашивала, спрашивала хозяйку, что и как делать. Наверное, у одинокой женщины не было никогда более благодарной и послушной ученицы, чем Люда. Это не мешало хозяйке рассказывать своим товаркам, коллегам и соседкам о том московском экземляре под именем  Люда, который поселился в её хате и « аж ничого не вмие робыты».

В селе любой новый человек вызывает любопытство. А вскоре каждый, кто видел  Люду,  давал ей бесплатные советы, что и как она должна делать. Вот где пригодились её уравновешенность и дипломатические способности. Некоторые бабы прямо в лицо говорили, что её мужу нужна другая жена: работящая, знающая сельскую работу. И говорили, сколько девчат пропадает, а тут барыня приехала. Но практически все признавали, что барских замашек у неё нет, что в отличие от большинства горожанок она не задирает нос, всегда очень чисто одета, помогает ученикам не только по физике, но и по другим предметам...

Чисто одета! А чего это стоило в селе, где электричество подавали лишь на несколько часов, где воду из колодца нужно было греть на печи, растапливаемой дровами и углём, а это недёшево. Часто приходилось и стирать, и мыть посуду холодной водой. Её руки быстро покраснели, огрубели, растрескались. В сельпо, кроме борного вазелина, никакого крема не нашлось. Не было средств ни у фельшера (такой был в селе),  ни в медсанчасти у мужа.

О какой игре на фортепиано могла идти речь? Да и где это фортепиано? В селе у кого-то была балалайка да гармонь, оставшаяся с военных лет. Колхозный конюх худо-бедно летними вечерами и ранней осенью возле здания сельсовета  наигрывал «страдания» – так  местные девчата называли танцы. Люда не посещала таких сборищ. Не потому, что считала это ниже своего достоинства.  Во-первых, она мужняя жена. И просто не было времени: надо подготовиться к урокам ( всё-таки не её профессия, понять украинские учебники) и учиться , учиться всё делать по хозяйству.

 Особенно её мучило отсутствие ванны и душа. Даже туалет во дворе освоился быстро. А вот мытьё... Вернее во дворе у хозяйки летом и до поздней осени можно было освежиться под прохладным душем – был приспособлен старый бак, в котором за день под солнцем нагревалась вода. А зимой приходилось греть воду в вёдрах на плите, выливать в корыто и мыться, что-то простирнуть в этой же воде и вымыть корыто. Хозяйка смотрела с усмешкой  на эту барскую блажь – мыться полностью каждый день. А затем, жалея Люду, тоже грела воду, если приходила раньше  Люды.

У Юры в части была солдатская баня. А иногда местные женщины приглашали  Люду поехать по ухабистым дорогам на грузовике в районный центр – там раз в неделю был банный день для женщин.. Если Люда была свободна, она не пренебрегала такой возможностью. Правда, обратно после бани приходилось ехать с ветерком  на грузовике, да и волосы под косынкой (Люда быстро забыла о шляпках) были мокрыми. Она сушила их у печки – ведь нет ни фена, ни электричества. Прошло немного времени, и Люда уже не рисковала совершать подобные поездки; да и Юра запретил: в семье должен был появиться ребёнок.

Мама писала Люде, а та отвечала на адрес маминой подруги. Письма были редким событием – почта в селе тоже работала эпизодически. Мама писала, что отец гневается, ни о каком примирении даже заикнуться нельзя. Отец считает, что дочь одумается и вернётся домой, хлебнув горя. Люда не жаловалась матери на бытовые трудности: сообщала, что они с мужем работают, село очень живописное, скоро появится на  свет малыш. Дома, в Москве совсем запаниковали: ребёнком она и дальше связывает себя с военным и губит свою жизнь. А затем рождение сына (роды принимал дома сельский фельдшер) и заботы, связанные с ним, сделали ответы  Люды матери ещё более редкими и короткими.

Конечно, непросто было для Люды в этих условиях выносить ребёнка: практически никакой медицинской помощи, зато сколько было советов местных жительниц, уже имевших детей. Советы были порой противоречивыми. Конечно, в школьной библиотеке не было и литературы по этому вопросу. Впрочем, кроме потрёпанных учебников, кое-какой литературы из школьной программы, в библиотеке ничего не было. В военной части была библиотека, в основном пополнявшаяся  личными книжками офицеров – им так часто приходилось переезжать с места на место, а книги были тяжёлым грузом. Не просила Люду и маму – когда ещё придут посылки и придут ли они.

Родился ребёнок в удобное время: в школе занятия окончились. Люда работала почти до последнего дня. И как ни странно поддерживали её и работа в школе, и необходимость выполнять всю домашнюю работу. Ну, и конечно, сознание, что женщины в этом селе живут так всегда и растят вполне здоровых детей. И была любовь Юры.

Летние месяцы пролетели быстро. Летом хорошо: быстро сохли во дворе пелёнки, которые можно даже холодной водой постирать. Конечно, родись это ребёнок в столице, он и  Люда были бы окружены заботой и вниманием, а также лучшими московскими врачами. Юра стал относиться к Люде особенно бережно. А малыша просто обожал. На этого мальчугана приходили посмотреть все жители села, а также офицеры из части Юры.

А осенью снова в школу. И снова дожди, грязь, холод. Люда втянулась. Малыша она брала с собой. Пока шёл урок, он лежал спелёнутый под присмотром свободной учительницы, а то и школьницы, из тех, что постарше. Люда быстро кормила ребёнка и снова на урок. Оставить работу?  Но троим на одну зарплату мужа было бы сложно прожить. Молодой маме много помогала хозяйка. Она оставалась с малышом, когда была свободна, и Люда старалась сбегать в сельмаг. Помимо продуктов ей понадобилась масса вещей, о существовании которых в Москве она могла лишь догадываться.

 Ей мало пригодились её столичные наряды, разве что кофты и свитера, халат и тапочки! Пришлось приобрести резиновые сапоги для осенней непогоды, какие-то несуразные туфли и ботинки из жёсткой свиной кожи, валенки с колошами для зимней поры, ватник, две телогрейки, платки. Причём, все эти вещи не лежали в сельмаге: в стране великого дефицита в сельской местности на на них был большой спрос. Всё надо было «ловить». Сначала все эти вещи казались странными и неприемлемыми, но... необходимыми. Хорошо было лишь с варежками и носками – сельские женщины вовсю их вязали для себя. Люда кое-что купила, а кое-что ей подарили.

Сложности были и с детским приданым. Однажды Юра смог поехать в районный центр и что-то купил для сына. Некоторые вещи отдали офицерские жёны – у многих дети уже выросли. Конечно, малыш был одет несуразно. Но какое это имело значение, если он уже держал головку, узнавал маму и папу, улыбался. Плохо было то, что у Люды кончилось молоко. Ни о каких заменителях или молочных смесях в селе и слыхом не слыхали. И как назло не оказалось женщин с детьми того же возраста, которые могли кормить своим молоком  людиного малыша.
 
Пришлось коровье молоко разводить водой. И, конечно, не преминули нагрянуть все недомогания у малыша, связанные с подобным вскармливанием. В какой пропорции разводить? Советы были разные. И теперь не возьмёшь ребёнка в школу. Сердобольные женщины приходили побыть с малышом, Бог знает, как и чем поили и кормили его. Когда сыну исполнилось полгода, Люда всё-таки оставила школу. Директриса просила хотя бы иногда давать уроки физики – не было учителей. Специально для Люды поставили физику в воскресенье – тогда дома оставался Юра, который пытался тщательно следовать наставлениям жены по уходу за маленьким. Так очень трудно прошли почти два года пребывания в украинском селе...

Юра хотел учиться дальше. Он давно подал заявление в Киевское высшее инженерное радиотехническое училище (КВИРТУ). Но его долго не отпускали из части. И лишь, когда повторно пришёл вызов, а в часть прибыли новые офицеры, семья покинула эти края и переехала в Киев.
 
Родители Юры хорошо приняли невестку. Они прекрасно знали, что такое жизнь военного. А Люда и не жаловалась. Напротив, она всегда очень тепло отзывалась о людях, сельчанах, которые долгие годы живут в суровых условиях. Они с Юрой помнили тех людей, которые помогали им.

Малыша отдали в ясли. К сожалению, он часто болел. Люда хотела работать, но в огромном городе не так просто было найти работу по специальности. Её не брали в школу на преподавательскую работу. Институты, связанные с её профессией, располагались далеко от дома родителей Юры. Какое-то время Люда не работала. Отец Юры, полковник в отставке, говорил: «Прокормим. Продержимся». Юра учился и смог реализовать своё хобби: с детства он писал масляными красками. В том живописном селе, куда их однажды забросила судьба, в свободное время он тоже писал. Селяне считали это блажью, но им нравились картины их села, озера, леса. Юра сделал несколько портретов сельчан, подарил им в своё время.

А затем были выставки в КВИРТУ и даже в художественных салонах. Кое-что из работ было продано. Люда в Киеве ожила духовно. Конечно, когда у тебя маленький ребёнок, не так часто будешь ходить в театры и концерты. Но всё же было телевидение, телефон, масса газет, журналов, книг. Люда позвонила маминой подруге, – таким  образом она смогла через два года услышать голос матери. Вся эта история подкосила здоровье мамы. А отец был всё также категоричен.

Свекры обожали малыша, баловали. Появилось бесчисленное количество фотографий. Несколько из них Люда послала по адресу маминой подруги. Мать носила фото в своей дамской сумке, страшась оставить их где-то дома. Но именно фотография внука переломила ситуацию. Совершенно случайно эти фото увидел отец. Говорят, что есть отцы, которые не любят своих детей, но нет дедов, которые не любят своих внуков. Жена пыталась пробормотать, что это, мол, внук подруги. Но отец в  хорошеньком мальчике на фото узнал лицо своей дочери. Он даже не ругал жену за то, что она поддерживала связь с дочерью.

Теперь он даже гордился ею. Не зная всех подробностей существования дочери в селе, он понимал, что было трудно. Он понял, что у дочери есть характер, семья, и Люда с Юрой любят друг друга. Ведь сколько молодых семей было разрушено трудностями быта. И как стонало его сердце из-за отсутствия любимой и единственной дочери. Отец уже не работал. Вместе с матерью они быстро вылетели в Киев, познакомились с родителями Юры и, конечно, малышом.

Отец предложил помощь – молодые переедут в Москву, Юре гарантировалось хорошее место работы (ведь связи остались). Юра молчал. Отказалась Люда. Кстати, отец, любивший и понимавший живопись, оценил работы Юры, предложил устроить в Москве несколько персональных выставок, организовать положительные отзывы в печати, выпустить альбомы с репродукциями. Теперь настала очередь отказываться Юре.

Здесь, дома, у отца  Юры тоже были связи. Конечно, это были возможности гораздо меньшего ранга. Но всё-таки... Вот и помог свёкор  Люде попасть в  редакцию Института информации.

... Конечно, всю эту историю не мог рассказать школьный товарищ Люды. Когда она вновь после больничного вышла на работу, потихоньку сотрудники, рассказав о визите военного, расспрашивали  Люду. Она не считала себя героиней-декабристкой: так сложилась жизнь.

Вскоре супруги перебрались в роскошную кооперативную квартиру в центре города, над Днепром, и Люда ушла из института. Вот, пожалуй, и  всё, что можно было рассказать об этой истории любви. Кто-то из сотрудников однажды на улице встретил  Люду. Она была элегантно одета, рядом шёл  её сынишка. Люда заплакала: «Мамы уже нет».