Мимикрия

Девочки, Зина, Катя и Оля, дружили со школьных лет. Их не разделяло то, что отец Зины был выкопоставленный чиновник в Министерстве МВД, а у Кати отец погиб на фронте, и они с мамой жили в маленьком подвальном помещении, едва перебиваясь на мамину зарплату. Олин отец оставил семью, работала лишь мама, отец не платил алименты, Оля с сестрёнкой ещё учились. И тоже доходы в семье были невелики. Но подружки были молодые, весёлые, задорные. К чести Зины, она нисколько не выделялась среди подруг высокомерием, не кичилась положением её семьи в обществе. Училась она в школе, в отличие от своих подруг, посредственно, но отец, конечно, втолкнул её в вуз – не на самую престижную профессию, но это не важно. Потом видно будет, кто есть кто. А Катя и Оля поступили вместе на вновь открывшийся факультет, связанный с кибернетикой. Вернее, этого слова вначале не произносили, но «счётные машины» звучало тоже довольно респектабельно. Девочки хорошо пели и участвовали и в факультетском, и в институтском хорах, и в разных ансамблях.

В группе, где училась Зина, было всего пять девочек. К ней хорошо относились и ребята, и девчонки благодаря её дипломатичному характеру, доброжелательности, всегда хорошему и ровному настроению. Но все смеялись и потешались ( не в лицо, конечно, чтоб не обидеть) над её рассказами об успехах у парней. Мягко говоря, все считали  Зину очень некрасивой. Она была даже в юные годы довольно толстой девчонкой. Лицо не просто пухлое, а совершенно круглое, как будто описанное циркулем. Мягкие, редкие, почти тёмные волосы коротко подстрижены, тоже не украшали девочку. Глаза и рот были большие, но, казалось, что они на чужом клоунском лице. А румянец, никогда не исчезавший с лица, дополнял впечатление то ли раскалённого солнца, то ли пережаренного блина. Немало косметики и много кокетства.

Подружки составляли полный контраст по внешности с Зиной. Имя Катя как нельзя подходило к этой красивой блондинке с женственными чертами лица. Брови и ресницы были темнее волос и подчёркивали голубизну глаз. Катю так и хотелось назвать котёнком и прижать к себе, и приласкать, и защитить. А Оля? Оля была из тех украинских красавиц, о которых в одной песне пели: «...гляжу боязливо на гордую ту красоту». Высокая, стройная, темноволосая, с тёмными-тёмными глазами на очень выразительном благородной формы лице. Когда Катя с Олей шли рядом, не было парня, который бы не оглянулся им вслед. Кого бы из них выбрать? И наверняка, Катю, Оля выглядела слишком торжественно или даже неприступно. Одним словом, они –красотки. И это при том, что у девчонок практически не было нарядов. Стипендии едва-едва хватало на жизнь.

Но когда с девчатами шла ещё и Зина, и вся компания весело и задорно смеялась (а Зина громче остальных), то ребята опять же оглядывались на девчонок и сначала недоумевали, а затем начинали смеяться до упаду, – настолько  был разителен контраст между двумя красивыми девочками и их подругой.

После первого курса подруги поехали отдыхать под Алушту, в студенческий лагерь. Кате и Оле мамы разрешили потратить всю летнюю стипендию. У Зины стипендии вовсе не было: она училась весьма посредственно, а кроме того доход семьи всё равно не давал ей права на стипендию. Но ей, конечно, родители финансировали поездку. И чтобы не выделяться среди девчонок, она им сказала, что ей дали примерно такую же сумму, как им.

Родители Зины боялись, что дочка зачахнет  от такого отдыха, но не всегда же в золотой клетке сидеть. И, как потом рассказывала Зина, они действительно не транжирили деньги, отказывали себе в дорогих фруктах, зато пытались ездить на экскурсии по  Крыму.

 Однажды через Алушту, проезжал в свой военный санаторий в Гурзуфе отец Зины. Он выглядел очень импозантно во всём генеральском облачении, с двумя адъютантами и личным шофёром. Зина знала о приезде отца. Они с девчонками буквально на последние деньги ( скоро уезжать) накупили полные сетки роскошных фруктов: вот-де как мы здесь отдыхаем и питаемся! Трёх девочек сопровождал довольно интересный парень, года на три-четыре их старше: его они тоже нагрузили фруктами. И отцу, конечно, представили студента Ленинградской консерватории – будущее оперное светило. У Анатолия был красивыый баритон, и занимался он с лучшими преподавателями консерватории.

Анатолий практически с первых минут приезда познакомился на пляже с девочками и без памяти влюбился в Катю. Собственно говоря, и знакомство состоялось потому, что он издали приметил Катю.  Наверное, Кате он тоже очень нравился, подруги были рады за неё. Толя повсюду сопровождал девочек и был готов всё делать для них ради Кати. Ни Зина, ни Оля не приобрели здесь парней: при внешности Зины это было непросто, а Олю, очевидно, побаивались из-за её красоты: наверное, такая красавица много о себе воображает. Ни Зину, ни Олю отсутствие парней нисколько не беспокоило – им всего по 18-19 лет, всё ещё впереди. И они лишь смеялись. Конечно, родители Зины считали (и пытались эту мысль внушить дочери), что она не должна выходить замуж за кого попало: это должен быть человек их круга.

Анатолий уже тяжко вздыхал: предстояла разлука с  Катей – ей в Киев, ему – в Питер. Вначале парень не понял, чей отец – этот важный высокопоставленный генерал. Он очень мило общался со всеми подружками, всех расцеловал. Толя даже перепугался, не отец ли Кати он? Слишком важная персона. Но потом понял, что дочь генерала – Зина.

...Всё перевернулось вверх дном буквально на следующий день. До отъезда девочек оставалось пять дней – поведение Анатолия изменилось до неузнаваемости. Казалось, он не замечает  Кати, растерявшейся от такого поворота. Всё его внимание было адресовано  Зине. Причём, это было настолько разительно, что даже девчата, вовсе не имевшие жизненного опыта, всё поняли: дело в генеральской форме. Впрочем, они утешали и успокаивали растерявшуюся Катю. Говорили, что вот-де и хорошо, что всё это вылезло сейчас, а не позже, если бы их отношения зашли далеко. А Анатолий поджидал  Зину, когда она ненароком оставалась одна на пляже, и клялся ей, что он с первой минуты обратил на неё внимание и специально начал ухаживать за Катей, чтоб вызвать у Зины досаду, или ревность, или внимание. Что эта милая кошечка Катя, вероятно, пустышка, а Зина – личность, и он хотел бы продолжать с ней переписку и встречи. Зина, не считавшая  Катю пустышкой, и верила, и не верила Анатолию. И всё пересказывала девчонкам, возмущённым коварным поведением будущего певца. «Да, вот они такие, богема», – говорила  Ольга. Катя себя чувствовала оплёванной. А Толя попросил прощения у Кати за то, что он своим поведением ввёл её в заблуждение.

Девочки уехали. Нельзя сказать, что  Зина была увлечена. Вновь учёба. И эту крымскую историю она, смеясь, рассказывала в своей группе девчатам: «Да ведь понятно, что Катя красивее меня, а Толю прельстили генеральские эполеты моего отца». В группе никто не верил росказням  Зины, просто кивали головами и поддакивали. Но... пришлось поверить.

Из Питера, то бишь, тогда  Ленинграда, посыпались как из решета письма от Анатолия на имя Зины. Она приносила их в институт. Причём одно письмо было красноречивее другого. Злобный насмешник Геночка из группы пытался намекнуть, что Зинка, дескать, сама сочиняет эти письма. Но Толя не уставал писать ( Зина думала, что он где-то списывает) о своих чувствах к ней, о той большой любви, которую она заронила в его сердце. Зиночка могла показывать всей группе наглядно, каким она пользуется успехом. Недоумевали девчонки, смеялись мальчишки. Ведь никому из них даже при папе – генерале  МВД – не хотелось  связывать свою судьбу с Зиной.

Как говорится, капля камень точит. И Зина потихоньку начала перестраиваться, вернее, настраиваться на волну Толиных чувств. Может, действительно, Катя была его увлечением, а полюбил он её, Зину? И вскоре она поверила в это безоговорочно.

После зимней сессии Толя на каникулы прилетел из Питера. А уже в конце второго курса состоялось бракосочетание. В группе не знали, была ли свадьба. Тогда это было не очень принято, к тому же в дом Зины допускались, как правило, люди своего круга. Анатолия также нужно было сделать человеком своего круга. И будущее оперное светило покидает Ленинград, консерваторию, переезжает в Киев. Нет, он не в Консерватории киевской будет учиться. Зиночка, наивно округляя глаза, говорит, что Толя идёт учиться в Высшую школу милиции – так он решил. Смеялись в группе все: поменять жизнь творческого человека, многообещающего певца, на профессию милиционера? Это юным душам было непонятно. Но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.

Уже через 10 лет Анатолий станет полковником МВД, а вскоре и генералом. А пока... Зина продолжает восхищаться Толей: он её обожает, он её ревнует, он хочет, чтоб она была ещё полнее (ему-де нравятся рубенсовские формы), он встречает её возле стен института после вечерних занятий и т.д.  Сколько в этом было искреннего, а сколько наигранного, верила ли сама  Зина в искренность супруга, хотела уверить других или самое себя? Девчонки только гадали. А в конце третьего курса Зина родила сына Андрея ( как рассказывал однокурсницам Толя, мальчик был ростом 52 см и весом 3,5 кг). Девочки из группы измерили и взвесили кошку Зюминку и поняли, какого ребёнка родила Зина. А вскоре не стало отца Зины –  он не перенёс очередного инфаркта. Может быть, Толя и дал бы задний ход – ведь как-никак пьедестал исчез; но лапа, волосатая лапа, которая могла проталкивать по служебной лестнице осталась – это был старший брат  Зины, тоже сделавший неплохую карьеру в рядах МВД. И Толя остался в этих рядах, продолжая играть роль влюблённого супруга, верного мужа.

А девчонки из Зинкиной группы убедились, какой «верный» муж ей попался. После выпускного вечера в институте группа собралась у одной из девчонок дома. Зиночка, конечно, пришла с Толей: «Он так меня ко всем ревнует». А в соседней комнате, где студенты то и дело гасили свет, изрядно выпивший Толя приглашал танцевать всех девчат по очереди. И каждая потом с возмущением рассказывала, как он пытался её облапить, говорил, что Зинка – дурная корова. Одним девчонкам говорил комплименты, кому-то предложил встретиться, изъяснялся в любви и говорил скабрезности. Кто-то из студентов заметил: «Ну, и мужа себе Зинка оторвала». А Зиночка, сидя в соседней комнате, восхищалась, какой рыцарь её Толя – ни одну девчонку не забывает, никому не даёт скучать. Девчата ей, конечно, ничего не рассказывали о поведении мужа.

Анатолий таки сделал карьеру. Кстати, и вечернюю консерваторию смог успешно закончить. И успешно выступал в военном ансамбле. И сын Андрей пошёл по стопам отца. Он даже диссертацию защитил по юриспруденции. А когда началась перестройка, очень быстро сорентировался: стал директором украинско-немецкой фирмы, занялся большим бизнесом и тоже удачно вступил в брак (и, конечно, в партию). А Зиночка после окончания вуза была взята на работу в престижный НИИ, куда не взяли её однокурсницу с красным дипломом.

Зиночка позже говорила бывшим однокурсникам, что не захотела писать диссертацию (и все молчали – ведь знали уровень знаний Зиночки). Она быстро вступила в партию: «Мы все верим в коммунистические идеалы». Быстро сделала в своём НИИ карьеру по партийной линии. Во время « перестройки» Зиночка стала руководителем фирмы, которая продавала бриллианты. И когда через 30 лет после окончания института однокурсники собрались на очередную встречу, то Зиночка пришла с большим золотым крестиком на открытой шее. Предупреждая недоумённые взгляды или вопросы, она сказала: «Да, мы все крестились. Мы всегда искренне в это верили».

И  выглядела Милочка, пожалуй,  лучше всех однокурсниц – конечно, она не стала красавицей, но была превосходно, добротно и элегантно одета. Она имела очень ухоженный вид в отличие от большинства сокурсниц, проживших нелёгкую жизнь советской женщины времён блата, постоянного дефицита продуктов и товаров и не поднявшихся высоко по служебной лестнице. Зина осталась полной, но подтянуттой, в то время, как её ровесницы были похожи или на рыхлые свиные туши,  или изнемождённые жизнью тощие клячи. Зина теперь редко встречалась с Катей и Олей – они не принадлежали её кругу. Их личная жизнь не сложилась столь удачно, как у Зины, красота поблекла, большой карьеры они не сделали. Вот что значит быть членом определённого круга общества и общаться с себе подобными.