Рядовой срочной службы - рассказ

- Рота! Равняйсь! Смирно! Равнение на середину! – зычным голосом скомандовал дежурный роты Балашовского аэродрома Саратовской области.
Командир батальона Серов Степан Васильевич цепким взглядом окинул шеренгу и громко произнёс:
- Товарищи солдаты! Желающие помочь дружественному афганскому народу в борьбе с оппозицией – шаг вперёд!

Степан Васильевич затаил дыхание. Капельки пота покрыли лоб под фуражкой. Вся рота, до единого солдата, слаженно шагнула вперёд. «Боевое братство всегда было, есть и будет», – пронеслась гордая мысль у комбата.

 Всего-то полтора месяца прослужил Александр Кондратенко на этом аэродроме. Как солдату, который выполнит с честью любой приказ (так оценило военное начальство моральный дух восемнадцатилетнего солдата), выдали полный комплект амуниции (шинель, постельные принадлежности, набор белья зима-лето, ложка, фляжка, котелок) и отправили в начале января тысяча девятьсот восьмидесятого года в строевую часть под Ашхабад.

Определили в охранную роту. Здесь молодые солдаты научились многому: отлично разбирались в средствах химзащиты, изучили устройство автомата так, что могли его разобрать и собрать с закрытыми глазами от первого до последнего винтика. Каждый день проводились учебные стрельбы, поэтому виртуозно овладели оружием и хорошо стреляли.  Александр Кондратенко получил звание «Лучший стрелок роты». Спали мало. Были моменты, когда казалось, что рухнешь от усталости и больше не встанешь.

- Ничего, ничего, – ободрял командир отделения. – Помните великого полководца Суворова: «Трудно в учении – легко в бою». Подумать, поразмыслить, какой «бой» имел в виду командир, сил не было. В голове была одна мысль: «Значит, так надо для Родины, для Советского Союза!»

В части служили солдаты многих национальностей, но никакого превосходства друг перед другом не чувствовалось. Наоборот, царил дух единения. Здесь же Саша познакомился с Витей Худяковым родом из Балаково. В будущем их будет связывать долголетняя мужская дружба.
- Тревога! – прокричал Виктор в самое ухо Саше, который только что сомкнул веки.

Едва забрезжил рассвет. Без объяснения погрузили в самолёт. Летели молча: куда, зачем – не знали. Наконец, приземлились. Открылся десантный люк самолёта – обдало жаром, как из печи. Вышли, оглянулись и ощутили совершенно другую реальность: самолёты и вертолёты с орудиями – одни взлетают, другие приземляются. Людская суета. Все с автоматами.

 - Вы в Афганистане, в двухстах пятидесяти километрах от нашей границы. Место называется – город Шинданд. В его северной части располагается аэродром, который и предстоит вам охранять, – внушительно пояснил командир роты. Он немного помолчал, сосредоточенно глядя на лица прибывших ребят, и строго сказал:
- У вас в руках боевое оружие. Приказываю срастись с ним всем телом: без него никуда ни днём, ни ночью.
Руки привычно обхватили автомат, будто ты  родился с ним – сказалась военная выучка.

 Это был афганско-советский военный аэродром, где служили афганские и советские солдаты. Находился он в третьем охранном кольце. Виднелись сопки с афганскими зенитчиками. Горы, где базировались душманы, располагались за тридцать-сорок километров.

Прошло три дня. Прибывшие новички не услышали ни одного выстрела, ни одной автоматной очереди.
- Кажется, нам предстоит в мире и спокойствии нести действительную военную службу, – иронично сказал Виктор. – И если бы не эта сорокаместная душная палатка, можно представить, что мы на базе отдыха – и никакой войны!
- Тишина эта какая-то подозрительная и даже зловещая. Давай, незаметно обследуем завтра территорию, – предложил Александр.
     Передвигаться по аэродрому не запрещалось: знакомились с ребятами, надеялись найти земляков.
 
За эти три «тихих» дня Александр и Виктор узнали многое: по периметру стояли, замаскированные в капонире орудия: танки, БТРы – только стволы торчат. Особенно поразила сложенная (высотой в три этажа) громада деревянных ящиков.
- Что это? – недоумённо посмотрели друг на друга ребята.
Тотчас обоих осенила страшная догадка, которая подтвердилась несколько позднее. Цинковые гробы в деревянных ящиках – последнее пристанище на афганской земле для погибших солдат, которых отправляли на родину.

Первый наряд на охрану объекта Александр получил днём, с пятнадцати до семнадцати по местному времени. Именно в этот период каждый день начинается песчаная буря. Горячий песок летит и забивается в нос, уши, глаза, обжигает лицо, открытые части рук, а ты только крепче сжимаешь автомат. После смены караула хочется окунуться в бассейн, ванну, на худой конец, принять душ, но Александр  идёт к цистерне, в которой привозят воду, и набирает фляжку. Делая глоток пахнущей ржавчиной влаги, помнит наказ командира: «Воду экономить!» Идти в душную сорокаместную палатку, окна которой закладывают верблюжьей колючкой, не хочется. Но отдохнуть нужно, чтобы восстановить силы.
 
Саша услышал звук взлетающего афганского самолёта. Он устремил взгляд воспалённых глаз в ту сторону и затаил дыхание, потому что знал: душманы зорко отслеживают все полёты. При взлёте и посадке лётчики используют отвлекающие термические ракеты, которые создают эффект работающего двигателя. На этот шум и тепло летят американские стингеры, жаждущие поразить взлетающий объект, но попадают в отвлекающую  ракету, а  самолёт благополучно покидает аэродром и летит на боевое задание.

На этот раз всё обстояло иначе. В самое  сердце – в двигатель, вражеский залп поразил самолёт. Он мгновенно превратился в огненную птицу и стал падать метров за пятьсот от аэродрома. Что есть силы Саша побежал к месту аварии. Страшное пламя охватило весь корпус самолёта, под ним и вокруг горела земля. Афганцы, что свойственно их национальной натуре, не скрывали эмоций, бурно выражали своё горе: плакали, кричали, причитали, потому что погибли лётчики – их боевые товарищи, а кому-то и родственники.
Сашина душа вздрогнула от чужого горя. «Вот она – война!  Каждый вылет и приземление боевой машины – это настоящий подвиг пилотов», – теснились в его голове печальные мысли…
 
Очень хотелось посмотреть на жизнь мирного афганского населения. Такой случай представился. Получив во внешпосылторге чеки (солдатам выдавали их ежемесячно на сумму шесть рублей восемьдесят копеек), Александр, Виктор и Андрей из Смоленска, прибывший на аэродром на полгода раньше, отправились пешком в город. Впечатление от города было нерадостное: глиняные жилища – дувалы, обнесённые высокими стенами, деревянными воротами – всё было серое. Казалось, наспех построенные магазинчики, торговые лавки - кантины тоже не привлекали своим внешним видом. Может, и были где-то богатые дома и магазины, но ребята их не увидели.
 Зато в кантинах было то, что называлось дефицитом на Родине: джинсы, магнитофоны разных марок, жвачки, зеркальные солнечные очки – всё американского производства.

Встретившиеся трое мужчин, а затем две женщины, были в старой обтрёпанной национальной одежде мрачных тонов, в лучшем случае сандалиях, в худшем –  босиком. Виктор порывался с ними пообщаться, но при виде солдат, те старались поскорее скрыться.
- Всем не объяснишь, что мы пришли в Афганистан как друзья, чтобы помочь им в борьбе с врагами революции, в строительстве новой жизни, – успокаивал Виктора Александр.
- Не будьте наивны, пацаны, – сказал Андрей, который имел более широкое представление о местном населении. – Здесь живёт народ, среди которого  могут быть и провокаторы. Днём они пашут, а ночью стреляют. Так что держите языки за зубами.

Совсем другие взаимоотношения были между  русскими и афганскими служащими на аэродроме. Более тесному знакомству афганцы особенно радовались. Многие учились в высших учебных заведениях Советского Союза и неплохо разговаривали по-русски. При встречах и личных беседах приглашали в гости на сопки, где они жили. Этими приглашениями Александр, Виктор и Андрей пользовались не раз: любопытно же и интересно посмотреть, как живут афганские военные.

Что за служба без самоволки? Как только солнце скрывалось за горы, рано и быстро темнело. По всей площади аэродрома скользили лучи прожекторов, поэтому ребята пробирались до сопок почти ползком. Лучи удалялись – ползли по-пластунски, приближались – скатывались в окоп, а их было много, и прижимались всем телом к земле. И так все три километра.

 У подножия сопок кричали: «Джурости, джак джурости!..» - что означало «как здоровье, как семья, как дети». Это были русские условные знаки. Кто-то из охраны спускался и проводил гостей в жилое помещение – мазанку. Поражала царившая бедность обстановки, быта. Электричества не было, но чайник, стоявший на керогазе, был для гостей всегда наготове. Общались недолго, тридцать-сорок минут, но хозяева старались как можно больше расспросить  о жизни на Родине, о родителях, чем занимались до службы, какие дальнейшие планы. После таких встреч у Александра возникала гордая мысль: «Как здорово, что я родом из Советского Союза!»

Время и служба шли нога в ногу, согласно Воинскому Уставу. Однажды Саше передали, что в батальоне, который расположен в полукилометре от их роты, ищет встречи с ним его земляк. Землячество в армии – это как защита, которая облегчает службу.
- Видимо, прибыл недавно с новым осенним призывом, – сказал Александр Виктору, – надо бы поддержать парня.

Вечером, свободные от охраны объекта, отправились они на поиски земляка. На пути к батальону сначала всё было тихо и спокойно. Неожиданно над головой с тихим свистом пронёсся огонёк. Ребята мгновенно упали на землю. Жж-у, жж-у – одна за другой пронеслись трассирующие пули мимо Сашиного уха. Замерли, пролежали, не шевелясь, минуты три-четыре. Откуда летели эти шальные пули? И без боя можно было в любую минуту погибнуть. Пуль не испугались. Земляка нашли. Это был Володя Суханов из г.Жуковка, что в часе езды от родного посёлка. Встреча с ребятами здорово приободрила Володю…

Нести вахту зимой, да ещё ночью, нужна большая выдержка. Одну из таких ночей Александр помнит. Мороз крепчал, пробирал до костей. Даже вши и бельевая головня притихли. Эта напасть изрядно беспокоила всё солдатское население аэродрома. Саша пошевелил пальцами ног – показалось, что они примёрзли к подошвам ботинок. Послышался какой-то шорох, напрягся, палец на спусковом крючке автомата, затаил дыхание… Нет, показалось. Где-то вдали справа послышалась автоматная очередь: ту-ту-ту-ту! Опять напрягся, автомат наизготовке, ответил автоматной очередью в сторону стрелявших, чтобы слышали, чтобы знали – не дремлем мы…
 
Небо чёрное. Звёзды величиной с яблоко –  красиво. «Но ночное небо в России роднее», – подумал Саша. Вспомнилось письмо, которое он получил вчера от мамы. «Отец опять лежит в больнице», – сообщала она. Душа беспокойно затрепетала: «Неужели болезнь не отступит от него?» «Беспокоюсь я за тебя, сынок. Хоть и пишешь ты, что служится тебе нормально, но никак не возьму в толк: что означает твой адрес «полевая почта» с номером. Россия это или заграница?»

 «Прости меня, моя дорогая мамочка, – мысленно отвечал Саша. – Преднамеренно я замалчиваю ответ на твой вопрос, делаю вид, что забываю. Зачем тебе знать, что я в Афганистане, что спим, бодрствуем, едим с автоматом в руках? В рукопашную не ходим, но тело и душа в постоянном напряжении: гибнут лётчики, шальная пуля или автоматная очередь могут догнать в любой момент, ни за что, ни про что.

 Еда – залежавшиеся консервы и порошковая картошка, напоминающая клейстер, который готовила бабушка для обоев, так надоела! А ещё вонючая вода, которую приходится постоянно экономить. Ни за что не расскажу тебе, что вши, лихорадка, желтуха одолевают, что одежду приходится обрабатывать керосином. Трое из служащих убежали, ищут теперь их в горах, двое застрелились. Нет здесь комфортной жизни, не выдержали ребята. Слабаки! А я вот стою на посту – жив, здоров!»…

Неожиданно метрах в десяти замелькали какие-то огоньки. Александр напрягся всем телом. Огоньки, словно приплясывая, беззвучно, то приближались, то снова удалялись. «Что за чертовщина?» Саша поморгал глазами, потёр их рукавом шинели. Прислушался. Звуки удачно приземлившегося самолёта успокоили его. Огоньки исчезли. «Всё нормально!»

«Тебе, мой одноклассник Коля, – продолжил Саша свой прерванный внутренний монолог, – спасибо за письмо. Не терпелось сообщить мне новость: девушка моя, Татьяна, изменила мне. С другим теперь гуляет. Старый сюжет. Стреляться из-за девушки я не буду, переживу. Вернусь домой, найду ещё лучше. Ты, Коля, прыгай, прыгай на дискотеке, пока мы тут вшей кормим! Папочка твой сумел найти предлог для освобождения тебя от службы в армии. Следи строго за нашими девчонками – может, найдёшь повод кому-то ещё написать и сообщить очередную отвратительную новость. А я не жалею, что приходится испытывать трудности. Я характер закаляю и горжусь тем, что Родине служу!»

Саша передёрнул от холода плечами, пошевелил пальцами рук и ног, посмотрел на часы. Приближалось время смены караула. Он с наслаждением подумал, что через полчаса будет греться в палатке возле печки-буржуйки…

Срочная служба подходила к концу. За две недели до приказа об увольнении опять случилась беда: при взлёте сбили самолёт – на этот раз советский. Успокаивало то, что лётчики успели катапультироваться. Александра поставили в оцепление. Воздух раскалён – дышать трудно. Было страшновато, пока разоружали боевую машину. Неприятные мысли осаждали голову: вдруг начнёт стрелять пушка, заряженная боевыми снарядами, или взорвутся боеприпасы?

Наступил день, когда шестьдесят солдат срочной службы были готовы к отбытию. Молча погрузились в большой самолёт, разместились на скамейках вдоль его корпуса и замерли, боясь даже вздохнуть глубоко. Непросто пережить момент взлёта, когда знаешь, что не исключён обстрел самолёта. Оторвались от земли. Лётчики пустили отвлекающие термические ракеты. Руки посинели – так вцепились ребята за край скамейки, не оторвать. Не шелохнувшись, не проронив ни слова, летели над Афганистаном. Наконец вышел в салон штурман и спокойно объявил:
- Летим над территорией Советского Союза.
Все облегчённо вздохнули, напряжение спало.

- О чём сейчас мечтаешь? – шепнул в Сашино ухо сидевший рядом Виктор.
- Землю родную поцеловать, родителей обнять, – также шёпотом ответил Александр.
- А потом?
- Потом – в баню.
- Ну а после бани?
- Жареной картошки хочу.

 За все годы после службы в Афганистане Александр Михайлович ни разу не пожалел, что служилось нелегко. Напротив, и сейчас гордится тем, что долг перед Родиной выполнил с честью. Прошло время, другие войны и военные конфликты заслонили афганские события. Одно, самое главное, по мнению Александра Михайловича, должно всегда оставаться неизменным: любовь к Родине, верность воинскому долгу и боевое братство.