Эх, дед, дед! Эх, ветеран, ветеран!..

  Есть в Буджаке село, но не будем называть его. И вовсе не украинское, а смешанное,- живут в нём и молдаване, и болгары, и украинцы,и даже гагаузы...
  И прожил в том селе девяносто лет один дед, и вовсе не украинец, а молдаванин. Правда, жена была украинка. А дети и внуки переженились на ком угодно, одна из внучек вышла замуж даже за гагауза.
  И был этот дед ветераном войны, хотя медаль была послевоенная, да и удостоверение участника той уже далёкой войны дед тоже получил в ознаменование тридцатилетия Победы, в 1975 году. (Тогда очень многие добились такого удостоверения. В тогдашних советских военкоматах к таким участникам,- но участники же всё же?- относились очень доброжелательно: наверное, потому что настоящих участников Великой Отечественной войны всех поубивали. Иные в селе догадывались об этом, но деду в глаза не говорили, щадя его самолюбие).
  Об этом деде, всё же фронтовике, уже, в сущности, забыли. Раньше, при Советской власти, да и всего несколько лет назад, было побольше ветеранов, и дед не так уж и часто выступал,- и без него было кому. А теперь он остался, по сути, единственным крепким живым участником войны в селе, ходячим, сохраняющим ясность ума.
  И потому, когда недавно, несколько дней назад, в селе местная власть (подчиняющаяся Киеву, а кому ещё?) организовала митинг в поддержку "воинов, участников антитеррористической операции" (должны же и в местной сельраде что-то делать?), попросили и деда сказать несколько слов, - чтобы поднять дух призывников, которым предстояло ехать воевать на Юго-Восток.
  Дед обрадовался, был польщён, что и о нём вспомнили. Сам голова сельрады пришёл, почтил деда. И польстил: "Вы, Илья Григорьевич, - по русски говорил,- остались у нас в селе единственным ветераном. Не могли бы и вы сказать на митинге несколько слов. Молодёжь к вам прислушается. Да там ничего сложного - скажете несколько слов... Знаю, что вы уже ходите с палочкой, силы уже не те, но я пришлю за вами свою машину...  И не надо много говорить, чтобы не утомляться. Просто призовёте молодёжь исполнить свой долг, и всё-о..."
  Да от таких слов! Да за такие слова - что хочешь!.. Ясное дело, дед согласился выступить на этом самом митинге...
  Дед тут же оживился, выпалил:
  - Конечно, скажу! Я воевал, когда на Родину напали, и молодёжь должна защищать Родину, раз на неё напали, а не прятаться от повесток з военкомата!
  Интересно, призывал бы дед защищать Родину, если бы в Буджак в 1991 году пришли румыны, а не Украина объявила о своей независимости и стала Родиной (вместо СССР), которую надо защищать?.. Нужно ли бы было защищать Румынию как Родину?.. Но и сейчас не напомнят, тоже пощадят самолюбие старика...
  Так или иначе, но именно этому нашему деду (может, ему вообще везло в жизни?) было суждено выступить на митинге в этом гдухом селе. И дед сказал на митинге то, что обещал. Слово в слово, и не меньше, но и не больше. (Подсказал, конечно, голова сельрады, так как дедова память и воля всё же - не как у молодого)... А дед был горд тем, что всё село слышало и смотрело на него,- снова он в центре событий! Дождался того часа, когда фактически все ветераны повымирали, уже никто из них не мог бы его попрекнуть: мол, я воевал с сорок первого, а ты всего лишь с сорок четвёртого, когда Советская власть отбила немцев и румын, снова пришла в наш край, вот тогда-то тебя и мобилизовали, а сорок первом ты добровольцем на фронт не пошёл... А ведь и в июне сорок первого тебе было восемнадцать лет... Мол, "ты и в сорок четвёртом не пошёл бы воевать, просто деваться некуда, тогда не спрашивали, за отказ - расстрел, и всё. И до этого за три года оккупации, при румынах и немцах, что-то тебя не было слышно"...- "Жил, как все!" - обижался дед. Но те старики, лучшие ветераны, так сказать, уже ушли в мир иной, и уже забылись их упрёки. Был жив ещё один, из которого песок сыпался, но был уже прикован к постели, уже и утку из-под него выносили, мочился и под себя, матрац сгнил от мочи, не ходячий, а потому и ненужный власти... Пенсию, в гривнах, автоматически приносили, чего ему ещё?.. 
  А девяностолетний и, если не крепкий, то ещё ходячий, забытый дед продался за минуту славы и внимания?.. Выступил, сказал только потому, что уважили его власти, вспомнили и о нём на старости лет. Если бы Советская власть сохранилась и тоже попросила выступить на какой-нибудь встрече или по случаю праздника Победы, то, несомненно, тоже не отказался бы. Выступил, сказал своё слово, даже с волнением, ибо по-прежнему хотел быть кому-нибудь нужен. И дед не понял до конца, что власти его просто используют. А если бы и понял, то всё равно сказал бы, выступил...
  Поняли ли это призывники, которым предстояло ехать воевать"с террористами", неизвестно. Вслух с их стороны ропота не было, во всяком случае - во время митинга, а остальное и не интересовало местную власть, да и голову сельрады, которого по-прежнему, по-привычке, в селе называли "председатель сельсовета".
  Да и галочка о мероприятии появилась, в райкоме, на начальство которого тоже давили сверху (а на него - обком), а теперь в райцентре уже не могли попрекнуть в том, что в этом селе "отстают от жизни и думают только о дне зарплаты"... и в районной газете напишут о митинге (в том числе и имя деда назовут, вот радость ему!)
  А про инициативу местной сельрады и её  головы (председателя), в "трудный для Батькивщины час", узнает и областное начальство! А ещё, возможно, и раструбят, раздуют: мол, в селе, где большинство населения вовсе не украинцы, а молдаване, болгары, гагаузы, тоже готовы единодушно защищать Родину, раз на неё напали.