Коммуналка, или шаг до смерти

Трагедия в трёх актах.


Действующие лица

Женя Рыбин (главный герой, поэт, который разочаровался в жизни)

Михаил (художник, друг главного героя)

Григорий (работяга, собутыльник и друг главного героя)

Тамара Петровна (в прошлом актриса, а ныне алкоголичка с аристократическими замашками, соседка по коммуналке)

Алексей  (сосед по коммуналке, беспробудный пьяница, кладбищенский сторож )

Аня (возлюбленная главного героя)

Смерть (маленькая девочка в черном платье и с большими черными бантами)



Акт первый.

Место действия – типичная коммунальная кухня. Обстановка скромная: пожелтевший потолок, стены выкрашены в мутно-зеленый цвет, дощатые полы, общий стол для готовки, старая советская плита, в углу раковина, рядом с ней древний холодильник "Саратов" , возле стены стол для приёма пищи, четыре деревянных табурета.
За столом, в окружение пустых бутылок и окурков, спит Женя Рыбин (из одежды на нем лишь черно-белая тельняшка и трико). Спустя какое-то время главный герой просыпается, его мучает тяжёлое похмелье. Слегка трясущимися руками, он перебирает пустую стеклотару в поисках опохмела и находит недопитую бутылку портвейна «72». Закуривает папиросу, медленно наливает вино в стакан, но отчего-то не торопится пить. В его лице заметна легкая растерянность и печаль.

Женя Рыбин: О, Господи, как же невыносима жизнь. Да и жизнь ли это? Так, существование. А те несчастные глупцы, что просыпаются с улыбкой на устах и радуются новому дню, гаже самой мерзкой мокрицы. Ведь даже мокрица понимает кто она и что её окружает, в отличие от них. Хотя меньше и примитивнее в сотни тысяч раз. А эти радостные дебилы и не пытаются осознать всю иллюзорность бытия. Как отвратительно  жить в самообмане. Всё! Баста! Не могу так больше!

Главный герой уходит и возвращается, с бельевой веревкой. Встает на табурет, с одного конца вяжет петлю, а другой привязывает к крюку, на котором висит люстра. Надевает петлю на шею и продолжает свой монолог.

Женя Рыбин: Жизнь! (поднимает указательный палец) Её именуют божьим даром, самым бесценным, что есть у человека. Так ответьте же мне, что это за дар такой, который приносит одни страданья и несчастья? Хотя нет, вру, бывают светлые моменты, но это как с зеброй. Белые и черные полосы чередуются, а в итоге все равно выходит жопа. Конец у всех один - нас заколотят в гроб и кинут в сырую землю. Люди не узрели какой награды удостоил Господь своё главное творение.  Объяла их всеобщая химерность. Горькая действительность вызывает у них только моральную рвоту и отвращение. Но я иной, я прозрел! И готов расплатиться за это с полна, той же монетой! Ежели Бог водрузил на меня эту ношу, то в моей власти сбросить её. Записок оставлять не стану, уйду из жизни по-английски!

Рыбин недолго смотрит на тусклый свет лампочки и последний раз оглядывает коммунальную кухню. Вдруг он замечает стакан портвейна, который  так и не выпил. Немного поразмыслив, главный герой снимает петлю, спускается за вином. Затем  встаёт обратно на табурет, надевает петлю и, теперь уже точно, завершает свою речь.

Женя Рыбин: Немыслимо! Как я могу уйти по-английски и оставить недопитым стакан вина? Ведь в нём та истина, что искал Омар Хайям. (Выпивает залпом стакан портвейна) От истины до смерть только шаг! Ну всё! Довольно лишних слов!

Главный герой отшвыривает стакан в сторону и делает шаг в пустоту. Табурет вылетает из под ног. Свет мгновенно гаснет. Спустя несколько секунд , в центр падает свет. В круге света стоит маленькая девочка в черном платье с большими черными бантами и с чёрным шариком на ленточке в руке (Смерть). Где-то вдалеке слышен голос Жени Рыбина.

Женя Рыбин: Где это я? Эй! Есть кто живой?!
Смерть: Это вряд ли дядя Жень (голос Смерти разносится эхом).
Женя Рыбин: Кто здесь?
Смерть: Не задавай вопросов.
Женя Рыбин: Где я?! Что это за место?!
Смерть: Я же сказала не задавай вопросов. Успокойся, и просто иди на мой голос.

Спустя какое-то время в круг света выходит главный герой. Он смотрит вверх и недоумевает откуда идет свет и вообще где он находится.

Женя Рыбин: Это ты звала меня, девочка?
Смерть: Конечно я, дядя Жень.
Женя Рыбин: Откуда ты знаешь моё имя?
Смерть (смеётся): Я всё про тебя знаю.
Женя Рыбин (не выдерживает и кричит): Хватит шарад! Кто ты, чёрт возьми? Отвечай!
Смерть: Я? Смерть.
Женя Рыбин: Бред.
Смерть: От чего же бред? Ты вешался? Вешался. Вот я и пришла. Ведь уже второй год меня зовешь.

Рыбин садится на пол. Он держится за голову и не может поверить в происходящее. Смерть гладит его по голове.

Смерть: Ну, ну, хватит. Успокойся дядя Женя. Не всё так плохо. Оглянись вокруг. Что ты видишь?
Женя Рыбин: Мрак и пустоту.
Смерть: Неверно. Ты видишь подлинный покой и умиротворение. Здесь нет ни друзей, ни врагов, ни злобы, ни лжи, которую ты так проклинаешь в молитвах ко мне. Послушай как тут тихо...
Женя Рыбин (перебивает Смерть): Но ведь это не рай.
Смерть: Нет никакого рая и ада тоже нет.
Женя Рыбин: А что же тогда есть?
Смерть: Есть место где всем душам усопших хорошо, и такое место для каждой души индивидуально.
Женя Рыбин: Стало быть, это и есть рай?
Смерть(равнодушно): Называй как хочешь.
Женя Рыбин: А, что же из себя, представляет ад?
Смерть: Ну, если ты все так решил сопоставить, то адом можешь считать Землю. (смеётся)

Главный герой поднимается на ноги и вопросительно смотрит на Смерть.

Женя Рыбин: Что ты хочешь этим сказать?
Смерть: Хочу сказать, что чистые души уходят в края вечного покоя и благодати, а грешные остаются блуждать вечность  в мире живых.
Женя Рыбин: Что ж, значит и мне уготована участь бродить по земле безмолвной тенью. Да и х*й с ним! Переживём! (на мгновенье осекся)
Смерть (ею овладел безудержный смех): Ой, не могу! Уморил! Среди вашего брата суицидника не всегда такие весельчаки попадаются. Пе-ре-жи-вём! Ой насмешил дядя Жень!
Женя Рыбин (сердится): Ну довольно! Посмеялась и хватит. Лучше ответь мне, раз я должен целую вечность слоняться по земле и т. д. и т. п., тогда что я делаю здесь? И где вообще нахожусь?
Смерть (отсмеявшись): Ну ладно, ладно, не обижайся. Не всегда удается так вдоволь  посмеяться. Ты сейчас находишься на перепутье.

Главный герой не понимает.

Смерть: Ну между жизнью и смертью, вообщем.
Женя Рыбин: Выходит, я еще не умер?
Смерть: Спорный вопрос. Вот погоди немного, скоро откроется дверь, я переведу тебя в загробный мир и начнется твоя вечная каторга среди неупокоенных душ.
Женя Рыбин (грустно): Поскорее бы.

Смерть ничего не сказала лишь едва улыбнулась. Вдруг где-то вдалеке медленно открывается дверь.  Из коридора бьет тусклый  кровавый свет. Смерть берет Рыбина за руку и они не спеша направляются к двери. Но едва они доходят, как Рыбина будто что-то бьет в грудь. Где-то наверху слышны, едва знакомые главному герою голоса.

Нервный голос: Что стоишь?! Помогай!
Мягкий голос: А что делать-то?
Нервный голос: Снимать портки и бегать!!! Расслабь петлю и делай массаж сердца, долбаёб, а я искусственное дыхание  начну! Ну Рыбин, урод поганый! Ты от меня так просто не уйдешь! Очнись! Ну же!!!

Главный герой, с паникой в глазах, смотрит на Смерть.

Женя Рыбин: Я не понимаю, что происходит?
Смерть (грустно вздыхает): А что тут непонятного? Спасают тебя, откачивают.
Женя Рыбин (срывается на крик): Не хочу! Остановитесь! Не желаю обратно в мир иллюзий и лицемерия!

В этот момент  невидимая сила тянет его куда-то  наверх. Рыбин отчаянно сопротивляется, но всё усилия тщетны.

Женя Рыбин (протягивает в молитве руки): Смерть! Смерть! Ну сделай хоть что-нибудь! Не хочу я обратно!
Смерть: До встречи дядя Жень. (машет рукой главному герою)

Неизвестная сила тянет Рыбина всё выше и выше, пока главный герой не исчезает в бескрайней тьме высоты.

Занавес.


Акт второй.

Место действия всё та же коммунальная кухня. На дощатом полу, раскинув руки, лежит главный герой. На шее обрезанная петля. Он без сознания. Над ним стоят двое. Один тучный, небритый в камуфляже (Григорий), другой длинноволосый, интеллигентный в пиджаке, с чемоданчиком в обнимку (Михаил).

Михаил: Видно умер, наш несчастный друг, Евгений Рыбин (скорбно).
Григорий: Типун тебе на язык! Чо городишь - то? Не видишь, дышит...Но почему он так долго в отключке?
Михаил: Аналогичная ситуация приключилось с одним моим знакомым морфинистом. После успешной реанимации, он три часа был без сознания, но кому-то в голову пришла светлая мысль облить его ледяной водой...
Григорий (перебивает): И чо?
Михаил: Моментально очнулся (слово моментально проговаривает чуть растянуто).
Григорий: Ну так не стой как истукан, тащи воду!

Михаил замешкался, и в растерянности ищет место куда поставить чемоданчик.

Григорий: А ну тебя. Я сам.

Главный герой, до этого времени лежавший без сознания, приоткрывает глаза и трёт горло.

Женя Рыбин: Только попробуй (медленно говорит охрипшим голосом).
Григорий: Спасли! (горланит на всю коммуналку и заключает главного героя в свои медвежьи объятия)

Михаил, по-прежнему обнимая свой чемоданчик, расплывается в блаженной улыбке.

Женя Рыбин: Какого чёрта! Кто вас просил!? (отпихивает Григория) Что за немыслимая глупость спасать человека от смерти, для которого жизнь стала ядом! (с трудом поднимается, садится за стол и закуривает папиросу)

Григорий и Михаил, постояв несколько секунд, также присаживаются за стол.

Михаил: Конечно не мне судить, но не сам ли ты превратил её в яд? Я конечно не атеист, но всё равно полагаю, что человек сам вершит свою судьбу. И так же независимо выбирает путь, по которому следует идти.
Женя Рыбин: Только на пути попадаются то ямы, то канавы, а порой бывает, что всякие мудаки подножки ставят.
Григорий: Ну хватит! (бьет ладонью по столу так, что вся стоящая тара на нём несчастно задребезжала) Философы хреновы! Тут без стакана не разобраться. Мишаня, доставай.
Михаил: Сколько раз я тебя просил не называть меня так!
Григорий: Так чо мне тебя по имени отчеству величать? Давай доставай не тяни.

Михаил тяжело вздыхает и отрицательно качает головой. Принимается открывать чемоданчик.

Женя Рыбин: А что у тебя там?
Михаил (улыбается): Набор для выживания в этом жестоком мире. Несколько бутылок розовенького креплёного, водочка «Пшеничная», пивко, папиросы. (Ставит на стол, который и так уже забит, две бутылки портвейна «72», бутылку водки и пачку папирос)
Женя Рыбин: Ну Миша, ты прямо волшебник ей-богу (потирает руки). Подожди не наливай. Сейчас закусить что-нибудь организую.
Григорий: Что, проснулось желание жить? Учти самоубийцам, беременным и детям употребление алкоголя строго запрещено.
Женя Рыбин: Кто-то сейчас договориться и пойдёт пить на улицу, где холодно и сыро.

Григорий не ответил, лишь хмыкнул и небрежно махнул рукой. Рыбин подошёл к холодильнику и, открыв его, стал копаться в содержимом. На своей полке он не нашёл ничего путного кроме кильки в томате, ополовиненной банки огуречного рассола, пары яиц и куска докторской колбасы. Взял лишь кильку в томате. Зато с полки Тамары Петровны он позаимствовал банку мясных консервов и кусок ливерной колбасы. Тем временем Михаил убрал какое-то количество пустых бутылок под стол и разлил портвейн по стаканам. Женя Рыбин поставил закуску на стол и сел. Все трое выпили, не чокаясь.

Михаил (обращается к главному герою): Закуска – блеск! Но за мясные консервы Петровна тебя точно убьёт.
Женя Рыбин: Превосходно. Она окажет мне хорошую услугу. Я по горло сыт этой жизнью. (закуривает папиросу)
Григорий: Вот сколько я тебя знаю Рыбин не перестаю удивляться. Ты всё время жалуешься на жизнь. А что ты в жизни то видел? Что?

Главный герой не отвечает и продолжает молча курить.

Григорий: Молчишь? Тогда я за тебя скажу. Ни хрена ты в ней не видел. В армии не служил, работать, как нормальные люди, не работал. Лишь стишки свои пописываешь, напиваешься, да философствуешь. Дела путного в жизни не сделал. Как так можно, скажи? Ты ведь не живешь, а существуешь! (достает вилкой большой кусок мяса из банки и начинает нервно жевать, ожидая ответа главного героя)
Женя Рыбин: А ты как будто живешь?
Григорий: Да! Я, бл*дь, живу в отличие от некоторых!
Михаил (неожиданно задаёт вопрос): И в чём же заключается твоя жизнь?
Григорий (яростно смотрит на Михаила, переключает взгляд на главного героя): В том, что у меня есть цели, которые я достиг или достигну в будущем. Человек не должен жить просто так, у него должны быть какие-то планы на отмеренный ему Богом срок. Иначе это не жизнь, а тупое существование.

Михаил всем наливает выпить, одновременно следя за разговором.

Женя Рыбин: Хм. Если можно, подробнее. (тушит окурок в пепельнице и принимает стакан от Михаила)
Григорий: Надо быть мужиком! Я вот в армии отслужил, вернулся и поставил для себя цель - удачно построить свою жизнь. И сейчас у меня есть всё, что нужно нормальному (он как-то особенно высокомерно проговаривает это слово) человеку: работа, стабильный заработок, семья, машина, гараж и дача. (зажмурив глаза, пьёт портвейн)

Женя Рыбин, незаметно для Григория, закатывает глаза и, оттопырив большой и указательный палец, совершает невидимый выстрел себе в голову. Михаил нервно хихикнул.

Григорий: Что смешного?
Михаил (соврав): Собственно, ничего. Просто ты так забавно пьёшь, словно тебе вместо портвейна уксус налили.
Григорий: Ерунда. (утирает усы)

Главный герой с Михаилом тоже выпивают и закусывают.

Женя Рыбин (обращается не к Григорию, а как бы ко всем): О как печально это слышать от современного, вполне разумного человека. Разве такое можно называть жизнью? Нет. То, что я сейчас услышал и есть,  самое, что ни наесть существование. Причём примитивное! Ведь, если взглянуть на всё  трезво и адекватно — в миг ужаснёшься. Вкалывать ради того что бы в дальнейшем набить брюхо, а через какое-то время получить очередной приступ голода есть полная бессмыслица. Незаметно для самого себя стать частью стада, которое с утра  тянет плуг, а к вечеру идёт в хлев пожевать сена, попить воды и поспать лишь для того чтобы повторить завтрашний день и вскоре очутиться в забое. Осмыслите всё  сказанное мною и поймите, что это ужасно! Каждый человек, неважно какой национальности и социального происхождения, рождается на свет индивидуальной личностью, которая должна творить, мыслить, приносить пользу. А вместо этого, венец природы, с собачьим азартом, зарывает свой безграничный потенциал в яму. Нынешнему человеку всласть уподобляться животным и жить одним днём в иллюзии и самообмане, не замечая всей красоты окружающего мира. Как горько и грустно, что люди не могут этого осознать.Оттого для меня смерть краше жизни... (закуривает новую папиросу)


Григорий молчит, переваривая всё сказанное главным героем. Михаил, откупорив вторую бутылку, наливает всем вина.


Михаил: Теперь ясны твои неоднократные попытки суицида.
Григорий: Ты, Рыбин,  аморальный похуист. (выпивает пол стакана портвейна) Живёшь в своём выдуманном мирке, а сам считаешь, что все остальные живут неправильно. Говоришь, люди - стадо, от которого пользы нет? Это как раз от тебя пользы с гулькин ***. Наверно зря мы тебя из петли вытащили.
Женя Рыбин: И вправду зря. (залпом выпивает стакан вина)
 
На кухню, с лёгкостью в движениях, едва заметно покачиваясь, заходит Тамара Петровна ( на ней старое вечернее платье бордового цвета, местами прожженное, и серая шаль. В одной руке бокал вина, в другой длинный мундштук с сигаретой.)

Тамара Петровна: Bonjour, мальчики! (обращается к Григорию и Михаилу)
Григорий: Здравствуйте, здравствуйте, Тамара Петровна.
Михаил: Моё почтеньеце.

Главный герой и Тамара Петровна обмениваются улыбками и пренебрежительными взглядами.

Тамара Петровна: Ну-с, что же вы здесь так бурно обсуждаете, господа?
Женя Рыбин: Я вижу, Тамара Петровна, вы уже успели уши погреть?
Тамара Петровна: Как можно Женечка? Просто услышала голоса на кухне, решила заглянуть на огонёк, пообщаться. (фальшиво улыбается)
Григорий: Видите ли, Жене тошно стало жить. Заходим, а он в петле тут болтается!
Тамара Петровна: Фи! Самоубийство — это так пошло и эгоистично!
Женя Рыбин: Не пошлее вашего платья.
Тамара Петровна: Хамло запойное!
Женя Рыбин: Куртизанка старая!

Пока главный герой и Тамара Петровна ругаются, Михаил открывает свой чемоданчик, воровато кладёт в него пустую банку из под мясных консервов и достаёт бутылку «Пшеничной». Открывает её и начинает разливать всем водку.

Тамара Петровна: Это я то куртизанка, ты бездарность?
Женя Рыбин: Ой, актриса большого театра запела...
Тамара Петровна: Да! Я, между прочим, актриса. И хотя давно не выступаю на сцене, меня до сих пор вся Москва помнит! (делает небрежный жест рукой и расплёскивает остатки вина из бокала)
Женя Рыбин: Знаю я  от чего тебя вся Москва  помнит, от чего ты там так прославилась.
Тамара Петровна: Ну просвети от чего же.
Женя Рыбин: От чрезмерной бл*довитости!
Тамара Петровна (задыхаясь от злости): Ах ты! Ах...ты! Бессовестная сволочь! Да я...Да ты...С-с-скотина!
Михаил: Но, но, хватит. Немедленно прекратите ругаться. Между прочим, Тамара Петровна,  мат - это бессильный крик несостоявшейся души. Позвольте я вам лучше, водочки плесну.
Григорий: Это верное дело! Давайте-ка ёбнем.

Тамара Петровна протягивает бокал, Михаил наливает ей водки. Рыбин закуривает папиросу, встаёт и, подойдя к окну, в одиночестве выпивает свою дозу. Тамара Петровна садится на место главного героя. Остальные чокаясь пьют без него.   
 
Тамара Петровна: Я всё не могу понять от чего вы так любите пить с этим (кивает в сторону Рыбина) малодушным слабаком?

Григорий хехекнул.

Михаил: А мне вот, Тамара Петровна,  неясно за что вы так оскорбляете моего друга? (закуривает папиросу)
Тамара Петровна: Михаил, дорогой мой! Вы, что совсем ослепли? Он же самоубийца! Висельник. Я не в первый раз наблюдаю его попытки свести счёты с жизнью. То он таблеток нажрётся, то вены вскроет, теперь это. Как вы думаете, в тот момент когда он вешался,  он задумался хоть о ком-нибудь, о том к какие последствиям приведёт его безответственный поступок? Я вам отвечу - НЕТ!!!  Самоубийцы -  это слабаки и эгоисты.
Михаил (чешет затылок): Хм, интересное заявление.
Тамара Петровна: Чем же оно вас так заинтересовало?
Михаил: Да вот, Тамара Петровна, получается, что ваш любимы поэт Маяковский и, глубокоуважаемый мною художник,  Винсент Ван Гог были эгоистами и слабаками.
Тамара Петровна (одновременно зло и удивлённо): Что!? Да как вы можете такое говорить, про великого пролетарского поэта, Михаил?
Михаил: Спокойно могу говорить, ведь не я выстрелил себе в сердце.
Тамара Петровна: А Ван Гог? Ван Гог то ваш, чем лучше? Даже застрелиться нормально не смог! Промахнулся и двадцать девять часов загибался в объятиях брата сифилитика, на последок брякнув: «La tristesse durera toujours».
Михаил: Ну, он, хотя бы, совершил задуманное на пшеничном поле, а не в душной комнатёнке, и к тому же, всё таки, дописал свой знаменитый шедевр «Пшеничное поле с воронами». А ваш Маяковский в тихую стрельнулся и, по мимо тонны революционной абракадабры, оставил  сухонькую записочку. С вашего позволения, процитирую: «В том, что умираю, не вините никого, и, пожалуйста, не сплетничайте, покойник этого ужасно не любил… »

Тамара Петровна недобро смотрит на Михаила. Григорий, в изрядном подпитии, разливает водку по стаканам. Все трое пьют, запрокинув головы и закусывают. Рыбин по-прежнему курит и смотрит в окно.

Михаил: Ох, Тамара Петровна, не стоит на меня так смотреть?
Тамара Петровна: Как это, так смотреть?
Михаил: Осуждающе. Я предполагаю о чём вы думаете, поверьте мне я не  сторонник самоубийства, но порою, начинаю видеть в нём некий смысл. Помните, как у Михаила Афанасьевича, в его бессмертном романе «Мастер и Маргарита», говорил Воланд о последних днях жизни?
Тамара Петровна: Не припоминаю.(вставляет в мундштук новую сигарету)
Михаил: Разрешите процитирую (задумавшись на некоторое время, перебирает мысли в голове и наконец-то вспоминает). Ага, вот... «...какой смысл умирать в палате под стоны и хрип безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться «в другой мир» под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?» Что вы на это скажите, Тамара Петровна?
Тамара Петровна (посасывая мундштук): В такой ситуации не поспоришь.

Женя Рыбин, до этой минуты, стоявший у окна в полной тишине, подходит к хмельной компании и ставит свой стакан на стол. Григорий наливает в стаканы остатки «Пшеничной».

Женя Рыбин: Ещё бы вы с Булгаковым поспорили, Тамара Петровна.

Всё, кроме Тамары Петровны, пьют чокаясь. Она же, одиноко замахнув водки, задумчиво смотрит на опустевший стакан. Повисла тишина, но продлилась она не долго. Её нарушили странные звуки.  Кто-то ковырялся ключом  в замочной скважине. Дверь со скрипом открылась, в коридоре послышались гулкие шаги и в кухню входит Алексей  в руках у него сетка, в которой позвякивают две бутылки коньяка (одет в черные выцветшие брюки  и вязанный свитер тёмно-коричневого цвета с горлом). 

Тамар Петровна (уже в подпитии): Ба, какие люди! Здравствуйте, Лёшенька!
Алексей: Здравствуйте.

Остальным молча кивнул  Поставил на стол коньяк, достал табурет и присел.
Михаил принялся откупоривать коньяк.

Григорий: Это откуда же такие богатства у простого кладбищенского сторожа?
Алексей: Буржуя какого-то сегодня хоронили. Вот, дали пару бутылок помянуть. А вы по какому поводу пьёте?
Тамара Петровна (с иронией в голосе): Обмываем неудачную попытку самоубийства Женечки Рыбина.

Чпок! Михаил вытащил неподатливую пробку и налил всем коньяку. Выпили.

Алексей: Господи, повсюду смерть-матушка.(достаёт сигареты из кармана брюк и закуривает)
Григорий (гневно):  Какая она к чёрту матушка? Чо ты городишь!
Алексей: Смерть - естественный процесс завершения жизни каждого  существа на нашей грязной планете. Она последняя, в чьи объятия мы попадаем. С ней приходит покой...
Тамара Петровна: И горе.
Алексей (смеётся): Горе? Покойнику до горя, как богу до человека - нет никакого дела. Это удел родственников, друзей, близких в общем.
Тамара Петровна: Как же всё это эгоистично звучит.

Захмелевший Михаил покрепче обнимает свой чемоданчик.

Алексей: Смерть сама по себе эгоистка - приходит когда ей вздумается и делает, что сама пожелает.
Григорий: Значит, для тебя смерть - это нормально?
Алексей: Да.
Григорий: В любых проявлениях?
Алексей: Абсолютно.
Григорий: И то, что, наш общий друг, Евгений Рыбин, (указывает на главного героя пальцем) пытается убить себя, тоже нормально?
Алексей: Да.
Тамара Петровна: Немыслимо!
Алексей: Что же тут такого немыслимого? Если человек решил свести счёты с жестокой сволочной  жизнью, то его никто не смеет судить . Он сам вершит свою судьбу. Жизнь может крутить нами как ей вздумается, но смерть мы можем выбрать сами. И никто не в праве  лишать свободного человека этого выбора.
Григорий: Самоубийство — удел слабых.
Алексей: Ха-ха! Раз ты так рассуждаешь, то возьми и кинься под поезд или шагни этажа так с пятнадцатого!
Григорий: Да я...
Алексей (грубо прерывает его): Да ты, от страха, холодным потом покроешься за долго до появления такой мысли в твоей голове! Самоубийство - это не геройство, но весьма отчаянный поступок. Ведь ни один из вас, кто сидит за этим столом, не решиться на такое. Я прав!?

 Все молчат и, едва заметно, кивают. Алексей открывает вторую бутылку коньяка и наполняет стаканы сидящих за столом.  Рыбин всё так же стоит у окна. Алексей встаёт из-за стола, поднимает стакан.

Алексей: Ну, так выпьем же за нашего друга Евгения Рыбина, за его решимость и свершение самоубийства!

Все чокаются, салютуют главному герою и пьют запрокинув головы. Он же, в то время, открывает окна и встаёт на подоконник. На улице темно и идёт дождь, он наполняет кухню коммуналки своим шумом и свежестью. Женя Рыбин вдыхает этот запах и смотрит вниз. Тем временем, его друзья, сидящие за столом, начинают одновременно стучать по столу и монотонно повторять одно слово: «ПРЫГАЙ!»



Тамара Петровна (удар по столу): Прыгай!
Григорий (удар по стол): Прыгай!
Михаил (удар по столу): Прыгай!
Алексей (удар пго столу): Прыгай!

Женя Рыбин уже готов распрощаться с жизнью. В его голове гудит, он слышит пьяные голоса друзей, гулкие удары кулаков об стол, позвякивание бутылок и стаканов. Пошатываясь от выпитого, он  собирается сделать единственный шаг в объятия смерти, но вдруг раздаётся истошный крик. На пороге кухни стоит стройная худенькая девушка (Аня) в платье кремового цвета и лёгком белом пальто. Её одежда и тёмные густые волосы мокрые от дождя. Сидящие за столом замирают и смотрят на происходящее.

Аня: Господи! Люди! Что вы творите? Женя, милый, не прыгай, не делай этого. (хватает главного героя за руку)
Женя Рыбин: Прошу, не останавливай меня. Дай мне уйти.
Аня (в её глазах ужас): Как ты можешь просить об этом? Не отпущу!
Женя Рыбин: Отпусти.
Аня: Нет! Должен жить!
Женя Рыбин: Жить? Ради чего? Оглянись. Повсюду фальшь, пошлость и самообман. Ведь сами довели себя до того, что скотство возвышается над человечностью. Мне это мерзко...
Аня: А как же любовь? Только ради неё и стоит жить.
Женя Рыбин: Любви нет, Анюта. Это слово придумал человек от невыносимой скуки бытия или просто, для того, чтоб заполнить пустоту своего сердца.

Аня забирается на подоконник к главному герою и берёт его за руки. Четверо за столом всё также неподвижно сидят и смотрят за происходящим.

Женя Рыбин: Что ты делаешь?
Аня (игнорирует его вопрос): Женя, а как же мы? Разве то, что происходит между нами нельзя назвать любовью? Помнишь как мы познакомились? А наши прогулки ранней осенью? А первый поцелуй, помнишь? Или те стихи, которые ты посветил мне на поэтическом вечере, помнишь?
Женя Рыбин (грустно): Помню.
Аня: И по-твоему между нами нет любви?
Женя Рыбин: Я... Я не знаю, Анюта. С тех пор много воды утекло. На смену тем светлым  радостным дням пришли серые и мрачные. Немало боли я тебе причинил своими пьянками, загулами и скандалами. Боже, я даже осмелился руку на тебя поднять. (закрывает лицо)

Аня снова берёт главного героя за руки и смотрит ему в глаза.

Аня: Женечка, без горя счастье невозможно, так же как  и любовь без ненависти.Я всё терпела, тем самым доказывая свою любовь к тебе. И сейчас её докажу.

Аня делает шаг к краю подоконника.

Женя Рыбин: Что ты делаешь?
Аня: Я уйду вместе с тобой.
Женя Рыбин: Приди в себя! Не разводи шекспировщину!
Аня (улыбается): Я ничего не развожу. Просто одного тебя, я туда не отпущу. Я любила тебя при жизни - буду любить и после смерти. Я жить без тебя не смогу. Умоляю, позволь уйти вместе  с тобой.

Женя Рыбин и Аня смотрят друг другу в глаза и у обоих текут слёзы. Аня протягивает руки к лицу главного героя и целует его. Он нежно держит её за талию. Поцелуй длится несколько секунд. Утерев слёзы, они берутся за руки, и взглянув последний раз друг на друга, делают шаг в открытое окно. Раздаётся сильнейший раскат грома, дождь усиливается. Сидящие за столом одновременно выпивают. Свет постепенно гаснет.

Занавес.


Акт третий.

Кромешная тьма. В центр падает свет, в  его ярком освящении стоит Смерть. Она по прежнему вся в чёрном и в руке держит тот же чёрный шарик на ленточке. Смерть молчит и просто смотрит куда-то в даль. Раздаются голоса.

Аня: Женя...Женя, где ты?
Женя Рыбин: Я здесь.
Аня: Где мы? Мне страшно.
Женя Рыбин: Не бойся. Возьми меня за руку и просто иди со мной.
Аня: Где мы?
Женя Рыбин: Я потом тебе всё объясню, а пока, нам надо идти вон к тому яркому свету.

Через несколько секунд главный герой и его возлюбленная входят в круг света. Смерть поворачивается к ним лицом и они стоят напротив  друга.

Смерть: И снова привет дядя Жень. Да ты не один как я посмотрю.
Аня: Женя, кто эта девочка?
Женя Рыбин (ухмыльнувшись): Старая знакомая.
Аня: Ничего не понимаю. Какая старая знакомая? (в её словах слышны нотки страха)
Женя Рыбин: Знакомься, Анюта, это Смерть собственной персоны!

Смерть застенчиво улыбается и шаркает ножкой по полу.      

Аня: Вы - Смерть?
Смерть: Да. А вы меня представляли как-то иначе?
Аня: Честно говоря — да.
Смерть: И как же?
Аня: Старуха в чёрной мантии с косой.
Смерть: Ах, как это жестоко и примитивно. Ну почему всё время так? Ведь я лишь проводник между данным существованием  и тем миром, в котором окажется каждый из вас. Вы боитесь не меня, а неизведанное пространство, которое окутает вас после того как ваша душа покинет плоть...
Женя Рыбин: Смерть, брось, оставь ты это дело. Лучше скажи — мы с Аней вместе будем на том свете?

Аня прижалась к Рыбину.

Смерть: Конечно, дядя Жень. Моё слово — земля. Помнишь, что я тебе говорила, при первой нашей встрече?
Женя Рыбин: Такое не забудешь...
Смерть: Ну, тогда обойдёмся без лишних вопросов — ты сам знаешь, что сейчас произойдёт.
Аня: Женя, о чём она говорит? Что сейчас произойдёт?
Женя Рыбин: Не бойся, маленькая моя, сейчас мы войдём туда, где будем  вместе целую вечность.

Аня прижимается к главному герою. Где -то вдалеке, медленно, открывается дверь.
Из коридора бьёт тусклый кровавый  свет. Женя Рыбин берёт возлюбленную за руку.  Они, не спеша, направляются  к кровавому сиянию. Остановившись перед дверью, они последний раз оглянулись, одарили друг друга поцелуями и вошли во врата иного мира. Дверь закрылась за ними и свет погас. Через несколько секунд в центр падает свет, в его круге стоит Смерть. Она, как и прежде, во всём чёрном  и держит шарик. Смерть недолго смотрит в даль. Шарик внезапно лопнул и свет погас. Тьма.

Занавес.