Тень. Глава-1, 2

«ТЕНЬ» 

                ПРОЛОГ         

За окном завывает метель. Жуткий мороз. Лиза все топит и топит печку, а я ни как не могу согреться. Свистит ветер сквозь щели окон, да еще и этот булыжник. В такой мороз, и высадили окно.

Оружие пролетариата.

Стреляют совсем близко, но мы уже привыкли, и я даже не пытаюсь отойти от окна, не смотря на все уговоры Лизы.

Снег падает большими хлопьями, все бело. Деревья блестят, переливаются от снега. Прямо как в сказке.
 
Галдящие толпы носятся по переулкам. Как им не холодно? Собаки попрятались.

 Что ждет нас? Вчера приходили «ТОВАРИЩИ», этого мы очень боялись. Сосед Афония  наговорил бог весть что. Мол, разграбят вас богатеев, а уж потом к стенке. И пришли. Навскидку приличные люди. Без хамства, ругани. Вроде пронесло? Осмотрели квартиру, справились, кто такие, покрутились с полчаса и все на этом.

Петр Николаевич однозначно решил оставаться в Москве и ни куда не уезжать. У него тоже были «гости», категорически «попросили» явится в штаб комитета. Говорит, что все обойдется, а в голосе слышаться нотки тревоги. Говорит, слышал, будто ищеек бывших не жалуют. Алексея Митрофановича  (городового старшего оклада) расстреляли прямо в квартире три дня назад.

 - При любых правительствах существуют воры и убийцы, а моя обязанность их ловить и это я умею делать очень хорошо: вот что он сказал.

Ну, дай бог, чтоб пригодился, а то в этакой суматохе человеку пропасть раз плюнуть.

Детей мы уже отправили к Лизиной маме в Хабаровск, спасибо Павел Игнатьевич помог, а сам не успел уехать, убили на улице… Что твориться? Может Петр Николаевич и прав, люди его профессии всегда будут нужны? А где он, там и я. Вот и Лиза ходит хмурая, просит выбираться к детям, а там еще куда?  Надо переждать. Надо потерпеть.
Скоро все будет ясно, или нам придется уезжать  или...  Думать об этом не хочется.
 Хочется о хорошем.

 О будущем.

                I

Это был 1895 год, уже четыре года как я прилежно посещал медицинский факультет Московского университета. Я совсем не хотел  быть врачом, но мой покойный батюшка желал видеть меня наследником традиций нашей семьи и непременно выучиться на врача.
 
-И дед, и прадед твой врачевали, и я божьей милостью хирургом  выучился, и тебе непременно надо по стопам нашим идти.

 Вот так. А я и не перечил, отец совсем плох был и мне было совестно наказ его не исполнить.

 Сказать, что учеба была мне в тягость, будет, наверное, преувеличением. Возможно природный дар к наукам. Я даже не припомню ни одного предмета дававшегося мне с трудом. Но эти утомительные дежурства меня полностью изматывали и делали отношение к этой науке просто не выносимым. Тем не менее, я учился и учился, повторюсь, хорошо.
 
Учитель мой (по непонятным мне причинам) регулярно посылал меня практиковаться в различные морги. Как я ненавидел его, но именно он, вернее благодаря его мучительным практикам судьба и свела меня  весенним днем с Петром Николаевичем Эрге.

                *    *    *

В тот день «выпала мне честь»  дежурить в морге Александровской больницы. Где угодно, но не тут.  Вот наказание. Санитары больничного морга грубияны и пьяницы, просто мерзопакостные люди. На правах сторожил, они,  после распития водки, принимались поносить меня, на чем свет стоит. Я и бездельник  и разбалованный помещичий отпрыск, и еще множество всякой нецензурной брани. Напившись в хлам, они просто выключались и, угадайте, кто делал всю работу.  Жаловаться на их  бесчинства я уже устал.
 Главврач только разводил руками.

-Ну, уважаемый, где я найду еще санитара в морг? Зарплата 2 рубля, смех. Кухарка и того более зарабатывает, а эти олухи  хоть и порядочная сволочь но дело свое знают. Кому охота день и ночь с мертвецами возиться? Вы потерпите, все мы проходили через подобное, может, в следующий раз не к нам попадете?

Я только и мог, что понимающе кивать головой.

-Да тут и гадать нечего, обязательно снова к вам направят. Разворачивался и уходил в холодный больничный подвал.

Местный патологоанатом Яков Борисович совмещал несколько должностей, и времени на больничную рутину у него просто не хватало, вот и приходилось заниматься этим мне. Санитары были работоспособны только до обеда, после трапезы появлялась водка и сторож Николай.
 
Яков Борисович, только и мог, что покачать головой и тяжело вздыхать.

-Как их организмы выдерживают? Иду я наверх. Сегодня уже, наверное, никого не привезут.
Часы ударили четыре раза. Яков Борисович утвердительно сказал: - Да. Небрежно махнул рукой, и было направился к двери, как в тот же самый момент раздалась истеричная матерная ругань сторожа, потом уверенные, напористые шаги по коридору и скрип каталки. Шаги разные, беспорядочные, много людей. Галдеж, шум,  крики сторожа...

Двери морга с грохотом распахнулись, и помещение мигом заполнилось людьми. Галдящий сторож пытающийся выгнать полицейских, люди в штатском и  молодой человек, толкавший перед собой каталку.
 По его уверенным действиям, хищному взгляду и слегка надменному выражению лица трудно было не определить лидера этой «делегации».
 Он оценивающе бросил на меня беглый взгляд, поморщился как от кислой капусты, перекинулся на санитаров, но тоже вскользь, небрежно, обернулся и уверенно указал пальцем на Якова Борисовича.

-Вы! Простите, не знаю вашего имени отчества, будете делать вскрытие, ведь вы врач?
Яков Борисович растерянно захлопал, увеличенными из-за пенсне глазами. Неуклюже, даже неуверенно кивнул в знак согласия.

-Хорошо. Приступайте.

-А что простите вы хотите узнать? Голос патологоанатома из строптивого вдруг приобрел категорические нотки. - И кто вы простите такие? По какому праву врываетесь в помещение...
Он не успел договорить, молодой человек взял инициативу в свои руки.

-Вы видите этих людей? он указал пальцем на  выбеленные мундиры полицейских. Вы считаете, что Коллежский секретарь будет являться в морг по какому-то там праву и отчитываться на кой ляд ему необходимо вскрытие? Уважаемый, не знаю вашего имени, мы расследуем убийство, жестокое и хладнокровное и если нам для достижения нашей цели понадобится посетить даже дворец императора, то будьте уверенны, мы непременно это сделаем.

 Молодой человек запустил руку во внутренний карман пиджака, извлек внушительных размеров документ и в развернутом виде  сунул его под нос Якова Борисовича. - Я удовлетворил ваше любопытство?

Яков Борисович заметно вспотел, пожевал губы и неуверенно кивнул.
- Ну, что ж…

-Тогда приступайте.

Простыня отлетела в сторону, и перед нами пристал человек, пронзенный в грудь массивным ножом.

-Но что именно вас интересует?

-Я хочу знать, когда и при каких обстоятельствах  умер данный гражданин.
Яков Борисович ухмыльнулся.

-Но ведь у него нож в груди. Хе-хе! Вам этого мало?

-А вот смешного тут ничего нет уважаемый доктор.

Незваный гость положил руку на плечо Якова Борисовича, слегка его сжав.

-Представьте мне этого мало! Я вижу этот нож также явно, как и вы. И я имею веские причины сомневаться  в  очевидном.  Я хочу знать истинную причину смерти.

-И вы хотите, чтобы я провел вскрытие?

-Да, черт побери! взорвался молодой человек. Именно за этим мы к вам и пожаловали. Перестаньте пререкаться и приступайте к делу.

Делать нечего. Яков Борисович попросил меня принести инструменты и склонился над телом.

Убитый был уже пожилым человеком с густыми бакенбардами, в дорогом парчовом халате с золочеными пуговицами. Это не рядовой гражданин, скорее может коллежский регистратор или даже губернский секретарь. На пальцах убитого остались следы от массивных колец, кои он носил видимо во множестве. Золотые зубные коронки, аккуратная стрижка и хоть был он мертв, вероятно, уже более 12 часов  еще сохранился запах духов.

Яков Борисович профессионально быстро вскрыл грудину, извлек нож.

-Ну, нож, конечно, врядли стал причиной смерти, его воткнули в грудь, когда этот господин был уже мертв, а мертв он думаю около 10-15 часов.

-Ага! гость погрозил пальцем.- Уважаемый простите, забыл  ваше имя.

-Яков Борисович.

-Уважаемый Яков Борисович. Я хотел бы знать истинную причину смерти, вы можете ее установить?

-Я затрудняюсь ответить. Видимых повреждений нет. Надо более детальный осмотр.

-Может яд?

-Может, но разве тот, что и следа не оставит. Я не вижу никаких признаков отравления.

-Но ведь он, отчего-то умер?

Яков Борисович снова склонился над телом.

- Хм. Нож не задел никаких органов, такое впечатление, что его нарочно так вонзили. Все органы в полном порядке. Разве только...

- Что!?

-Что-то с сердцем. Возможно, просто закупорка сосудов, так на первый взгляд и не определишь.

-Чем вы можете это подкрепить?

-Нууу... Яков Борисович почесал затылок. Вот тут, если вы что-то в этом понимаете, есть незначительное утолщение. Это может просто какая-то  патология. Да мало ли чего?
-Конкретней?

-Мне нужно время, я так сразу затрудняюсь ответить.

-Нет времени дорогой Яков Борисович, нет его.

Я словно школьник потянул вверх руку.

-Вы?! молодой человек обошел стол, встал почти впритык.

- Владимир Северов, я помощник...

-Не важно, вы, что-то можете, добавить?

Я глянул на Якова Борисовича. Было очень неловко указывать признанному врачу на его ошибки, тем более студентом.

-Возможно воздушная эмболия. Я выдержал паузу, поглядывая с опаской на Якова Борисовича.

Наш гость переключился на патологоанатома.

-О чем говорит  ваш  помошник?

Яков Борисович  грузно опустился на стул.

-Ну как я вижу ваш человек совсем не водолаз?

-Вы очень проницательны. Да он не водолаз.

-Ну, значит этот диагноз, маловероятен.

-Причем тут водолазы?

-При погружении на глубину в кровь попадает некоторое количество азота, и если совершить быстрое всплытие, то азот не успеет раствориться и образует пробку в сосудах. Кровь перестает поступать в сердце и летальный исход.

Гость прищурил глаза.

-Нет, он не был водолазом и вы юноша, может,  к сожалению, не правы.

 -Но я позволю предположить, что у покойного воздушная пробка в сердце.

-И? Молодой человек подошел ближе, отстраняя рукой собиравшегося что-то сказать Якова Борисовича.- И это можно проверить? А как она туда попала?

- Если я окажусь прав, то, скорее  всего воздух был введен внутривенно.

-То есть укол. Заключил гость.

-Это самый верный способ.

-И вы можете это определить точно?

Яков Борисович вскочил со стула.
-Ну как это возможно? Владимир вы несете ахинею ...

Молодой человек не дал ему договорить.

- Продолжайте юноша.

-Петр Сунцов  предлагал метод выявления воздуха в полостях сердца.

-Да нет, так определить не возможно, я честно первый раз слышу о каком-то там  Сенцове.

-Сунцове. Поправил я. Вы могли и не слышать, это узкоспециализированные исследования.

Яков Борисович налился пунцовым цветом.

-Вскрывайте. Вмешался молодой человек.
-Я отказываюсь производить такое вскрытие, это про...

Гость повернулся в мою сторону.

-Вы! буквально крикнул он. Вы готовы сделать это?

– Предстоит вскрывать сердце под водой.

-Метод Сунцова? Яков Борисович  язвительно сделал ударение.

-Да! Резко оборвал я.

Вмешался наш гость.

-Повторюсь, вы готовы сделать это?

Я уверенно кивнул головой.

-Вы свободны, можете удалиться, бросил он небрежно пожилому врачу.

Человек в штатском взял Якова Борисовича под локоть и бесцеремонно выдворил за дверь.

Я вскрыл сердце и оказался прав. Воздух. Большая воздушная пробка закупорила сосуд, закрыв доступ крови, вследствие чего человек умер.
Наш гость на мгновенье задумался.

-Значит укол?!

Он  закатал рукава халата и обнажил не большую бурую гематому на сгибе локтя покойника.

-Великолепно!

Он обернулся к полицейским.

-Я еще позавчера предостерегал вас Иван Никанорович. А ведь медицинская сестра, по словам служанки, посещала его!? Немедленно арестуйте сестру Нестерова.

Полицейские козырнули и вместе со штатскими бросились за двери.

-Даа Петр Николаевич. Прогундосил  Коллежский секретарь. Что скажет на это великий князь?

-Я заверяю вас Иван Никанорович, что все обойдется, хотя кренделей вы все-таки получите. Скоробогатов все равно был обречен. Даже если бы мы схватили Нестерова, то его сестра завершила бы задуманное. Я вам не говорил. Два дня назад приехал представитель черных  из Петербурга. Он раздал четкие указания  относительно Скоробогатова, так что если и не Нестеровы, так  уж поверьте мне, это убийство все равно бы состоялось.

Молодой человек повернулся в мою сторону.

-Извините, не представился. Петр Николаевич Эрге. Я следователь, как вы надеюсь, поняли, вернее частный помошник нашей доблестной полиции. Он с издевкой посмотрел на Ивана
Никаноровича. - Вы очень нам помогли Владимир Северов.

-Вы запомнили мое имя?

Эрге усмехнулся.

-Я ничего не забываю, что хоть один раз увидел, услышал, понюхал.

-Но вы переспросили имя Якова...

 -Ха-ха. Вы наблюдательны. Это великолепное качество. Я сделал это нарочно, наивно пытаясь пробудить в нем толику поруганной самооценки. Но он не справился. Вы, мягко сказать, смутили вашего старшего коллегу, утерли нос.  Откуда такие глубокие познания в медицине?

-Я учусь на медицинском факультете.

- Но ваш коллега тоже его посещал, тем не менее, на высоте оказались вы.

- Я читаю много дополнительной литературы.

-Похвально. Кстати Владимир Северов, у вас есть отчество?

-Сергеевич.

-Чудесно!

-Владимир Сергеевич я не располагаю на данный момент временем, но очень хотелось бы продолжить нашу беседу в более спокойной обстановке. Вы, не против? И не дожидаясь ответа, Эрге порылся в карманах и протянул мне визитку.
               
                «ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ ЭРГЕ»
                ЮРИДИЧЕСКИЕ КОНСУЛЬТАЦИИ 
                малая Ордынка 13

-Буду весьма рад принять вас завтра в 17-00. Непременно приходите. Будете?

Я кивнул.

-Ну, вот и чудесно, жду вас завтра в пять.

Морг также внезапно опустел, как и полчаса назад заполнился. Наступила гробовая, гнетущая тишина, лишь мерное посапывание пьяных санитаров.

На глаза Якову Борисовичу в этот день я решил больше не показываться. Как-то неудобно вышло. Да и ладно. Похвала совсем не знакомого мне человека заставила ненароком ощутить растущие за спиной крылья. Я шел  домой, высоко подняв голову и, кажется, не громко начал разговаривать с воображаемым собеседником. Оглядывался по сторонам, улыбался, но никто не обращал внимания на мои маленькие радости.


                II


На следующее утро, в университете меня ждал сюрприз. Только переступив порог ко мне сломя голову  ринулся наш староста Авдотьев. Он прильнул к моему уху  и как то заговорщицки  сообщил.

- Алексей Митрофанович просил, как только ты объявишься явиться к нему в кабинет. Что произошло Володя?

Авдотьев огляделся по сторонам.

- Час назад его посетили два господина, с виду чиновники, а после их ухода Алексей Митрофанович вызвал меня к себе. На нем лица не было. Бледный  как сметана. Ты что-то натворил?

Вот так новость. Я только пожал плечами. Хотя вспоминая вчерашний день, я на мгновение предположил что мой «новый знакомый» имеет к этому прямое отношение. Но прочь рассуждения надо идти и все выяснять.

Только я открыл дверь, как Алексей Митрофанович буквально набросился на меня с нападками.

– Вы, вы, что себе позволяете? Как это понимать? Черт знает что твориться.

-Простите, но я не понимаю что...

- Он не понимает. Мало того что вчера я выслушивал обиженные тирады Якова Борисовича по поводу вашей нетактичности в отношении его познаний в медицине, так еще час назад ко мне являются люди из тайной полиции и настоятельно рекомендуют мне не напрягать вас дежурствами. Хм!?

Алексей Митрофанович нервно вскинул дряблые руки.

- Они, видите ли, рекомендуют. Во что вы ввязались?

Я  развел руками.

- Я никоим образом не хотел обидеть Якова Борисовича, но как оказалось его познаний не хватило для обследования...

- А вы, значит, будете образованней заслуженного врача?

- Ну, Яков Борисович мог и не знать о данной методике, этого ведь мы не проходим, это научные труды, которые мало кто удосуживается изучать.

Алексей Митрофанович грузно опустился в кресло.

- Тайная полиция! В стенах нашего университета! он неуклюже собрал кипу бумаг, швырнул их в стол и уже более спокойно спросил.- Что у вас там произошло?

Я в двух словах рассказал вчерашний случай.

- Поразительно Северов. Кто вас надоумил читать подобное? А впрочем, неважно, идите, от дежурств я вас освобождаю. Он укоризненно погрозил дряблым кулачком.- Но против своей воли, и постарайтесь больше никуда не вмешиваться. Да?
Это. Да? прозвучало, словно мольба , в  придачу Алексей Митрофанович скорчил настолько жалобное лицо, что я утвердительно кивнул головой. Надменный взмах руки просящий удалиться  и я с облегчением выдохнул.

За дверьми уже ждал Авдотьев.

-Что отчисляют? почти с надеждой спросил он. Противнейший человек.

-Да нет Сева, даже поощрили.

-Как так?

-А вот так! Дежурить больше не буду. Сам  министр распорядился.

-Врешь.

Я отстранил его в сторону и оправился получать знания.

                *   *   *

Ровно в четыре часа я вышел из дома. Пошарив в карманах брюк, вынул пригоршню монет. Четыре по пять, десять копеек и две копейки. Не густо. Трамвай не по пути. Поймать «Ваньку», минус 20 копеек.  Накладно. Решил прогуляться. Погода располагает.

Солнце облизывало сверкающие крыши, принуждая оставшиеся сосульки плакать. Плакали они на мостовую, от чего образовалась мутно серая речушка несущая мусор и иногда бумажные кораблики. Легкий, еще зябкий ветерок трепал на столбах вымокшие объявления.

Я шел и пялился себе под ноги.

Мысли просто гудели в голове.

 С какой целью этот загадочный господин пригласил меня в гости? Первое и, пожалуй, единственное, что приходило в голову, так это мои познания в медицине. Изумили они его?  Возможно, но таких  «светил» как я пруд пруди, чего на мне зацыкливаться?  С другой стороны, обошел так сказать, заслуженного врача, это повод? Да нет чушь. Волосы на голове будто зашевелились, вспотели ладони, и я явно уловил дрожь в словах, хоть и были они произнесены про себя. Чего я нервничаю? А как не нервничать? Тайная полиция в университете, загадочный господин, отчитывающий Коллежского секретаря и так надменно и дерзко разговаривающий с незнакомыми людьми. Прочь, прочь мысли, скоро все выясниться, и папирос как назло нет.

Занятый своими рассуждениями я и не заметил, как углубился во дворы. Солнце спряталось за крышами домов. Повернул голову на право и только успел отскочить как чуть не получил в лицо струей жирного бульона. Здоровенная баба, в замызганном поварском наряде, сдабривала  тарелки, с мутным варевом плюя в них  жир.

-Гляди впереди! гаркнула она, вытирая пухлые губы рукавом. Идет ворон считает.

На ее окрик обернулись обтирающие стену мужики. Здоровенные, с распухшими от беспробудного пьянства лицами. Нет! Рожами! Заскалились обнажая беззубые рты.

-Господин, дай копейку. А? Оглох  что ли?

Я ускорил шаг, рыская глазами в поисках выхода из подворотни.

-Ишь припустил. Ха-ха-ха!

Эхо рикошетом поскакало по стенам домов и скрылось.  Послышались шлепающие звуки.  Из-за поворота вылетел босоногий малец. Он не успел остановиться и сходу налетел на меня, сбив с ног. Мальчишка живо вскочил, сдернул мохнатую шапку и прижал ее к груди. Поклонился.

-Ой, извиняюсь барин, извиняюсь.

Я поднялся и, не оглядываясь, прошмыгнул в поворот, откуда, только, что появился мальчишка.
Вот занесло. Я ускорил шаг, запетлял по узкой улочке, словно по лабиринту, уперся в стену. Тупик. Рядом оказалась дверь, дернул ее с силой.

Слава богу, проходной подъезд. Еле дыша, выбежал на улицу. Люди.
После темной подворотни солнце вновь обласкало теплом.

-Вот растяпа. Вслух отчитал я себя.

Сзади внезапно скрипнула дверь. От неожиданности я  подскочил и, не удержав равновесие, шмякнулся на мостовую.

-Ну, ну не переживайте так.

Мне протянули руку.

-Поднимайтесь Владимир Сергеевич, вы привлекаете всеобщее внимание.

Передо мной  стоял Эрге. Видимо глаза мои выражали в тот момент коллосальное изумление, так как он не доверчиво спросил.

-Вы узнаете меня?

Я только кивнул.

-Ну, вот и замечательно. Идемте.

Эрге помог встать, слегка отряхнул мне пальто, взял под локоть и словно слепого повел по дороге.

-Знаете, не ожидал вас увидеть. Сказал я, когда  немного пришел в себя. А я иду к вам. Я знаете ненароком заплутал и там...

-Да, да, да. Вы вышли из дома в 16-00, извозчика не взяли, а пошли пешком в целях экономии денег. Задумались и забрели в «зеленый двор».

-Простите куда забрел?

-«Зеленый двор». Это-то место, где на вас налетел мальчуган и спер ваши часы. Эрге сделал паузу наблюдая за моей реакцией.- Так называется здешний кабак. Понимаете меня?

-Простите не совсем.

-Это один из нелегальных кабачков, тут их полно.

И тут до меня дошло. Я одернул руку, запустил ее в пиджак и; ничего там не обнаружил.

-Так он украл мои часы!?

Эрге вновь взял меня под локоть.

-Вот держите и больше не теряйте. Он протянул мою пропажу. Не удивляйтесь Владимир Сергеевич, все очень просто. Я следил за вами с первого вашего шага из дома.

-Зачем?

-Ну не серчайте. Понимаете, я сразу был твердо уверен, что извозчика вы не возьмете, и предположил ваш маршрут, и оказался прав. К счастью.

-А...

-А часы мне вернули сразу же. Дело в том, что меня тут знает каждая собака, и я всех знаю.

-И этих, кто мои часы?

-А этих тем более. Да дорогой Владимир Сергеевич, по роду моей деятельности я просто обязан знаться со всевозможными людьми, разных профессий, сословий  и социальных слоев. Эти, на вид нелицеприятные граждане очень полезная и нужная  агентура. Но меньше слов, сперва поесть, а уж потом дела. Садитесь.

Эрге взмахнул рукой и к нам тут же подкатила пролетка.

-Домой. Скомандовал он извозчику.

Признаться, я ожидал увидеть нечто подобное. Мысль о том, что такой, как мне показалось, влиятельный человек может проживать в невзрачном жилище, вообще не посещала меня.
Дом был шикарен. Да именно это слово тут уместно.

Огромная крытая ковром лестница, увенчанная по бокам готическими вазами. Колонны, стремящиеся к расписному потолку. Громаднейшие картины. Все это настолько впечатляло, что я невольно раскрыл рот от изумления.

- А не обращайте внимания. Прервал мой восторг Эрге.- Эта пафосность отнюдь не моя прихоть. Это дом моего отца, а моя обитель намного скромнее.

- На картинах видимо ваши предки?

- Да! Дяди, тети, всевозможная родня, коих куча.

- Потрясающе!!!

Петр Николаевич безразлично махнул рукой.

- Все не вечно. Куда это денется, когда мы все превратимся в прах?

- Потомкам.
- Наврядли. Жены у меня нет, и детей я не собираюсь заводить. Видите ли, я склонен считать, что семья некая обуза для человека посвятившему жизнь науке, делу, творчеству. Семья это привилегия простого, рабочего человека. Он всю жизнь работает, добывает пропитание, средства, чтобы создать прочную, надежную ячейку общества. А в моей работе семья будет лишь тормозом. Тут либо дело, либо семья.

Меня слегка ошарашило такое заявление.

- И вы собираетесь умирать в одиночестве?

Петр Николаевич ухмыльнулся.

- Иван Сергеевич. Мне 30 лет и до возраста гения осталось не многим около 10-15 лет. Я, конечно, умру, но гораздо раньше, чем средняя продолжительность жизни. Видите ли, я весьма высокого о себе мнения, самооценка моего эго  неимоверно велика. Да я считаю себя  гением, конечно в определенной области, а упрямая статистика хоронит гениев очень рано.

- И вас это не пугает?

- Что, смерть? Петр Николаевич звонко рассмеялся. – Если бы вы знали, сколько раз эта «старуха» стояла у меня за спиной готовая отправить меня к праотцам. Эх. Я отношусь к смерти как к обыденным вещам. Ежедневно, ежеминутно на планете умирают тысячи, почему меня должна беспокоить моя смерть? И дабы вы окончательно поняли мои критерии, я добью вас.

Эрге повернулся ко мне, прислонился к колонне.

- Я атеист.

Вот те раз. Я опешил. Нет, конечно, это не повергло меня ужас, но я и представить не мог что человек, живущий в России, работающий ей на благо. Атеист. Ответить было нечего, или просто не нашлось слов.

- Неверие в бога не говорит об отрицании всевышнего, создателя. Нет. Просто я верю иначе. Я отрицаю религию, но не веру. Это довольно сложная тема и как нибудь на досуге я обязательно прочту вам лекцию. Да?

 Слов не было, я просто кивнул головой.

Мы поднялись на последний этаж (их было три), а затем по деревянной лестнице на чердак. Это помещение (настоящий хаос) и было комнатой Петра Николаевича.

Мебели как таковой в комнате не было, за исключением массивного стола придвинутого к единственному окну, да уйма книжных полок растянувшихся вдоль всех стен.

Я с интересом стал приглядываться к названию книг и не обнаружил ни одной художественной. Ни стихов, ни поэм. Сплошь химия, физика, астрономия. Ни говоря, ни звука я посмотрел на Петра Николаевича.

-Только самое необходимое, моментально ответил он.

-А классика? Вы кроме этого, что-то читаете?

-Лишь нужную мне литературу.

- И вас совсем не занимают бессмертные творения, признанные человечеством?

-Признаюсь, раньше занимали. Я кстати отлично учился.

Эрге махнул рукой.

- Ладно. Сначала обедать, а после дела.

Петр Николаевич нажал кнопку звонка скрытую за (странно) дешевенькой портьерой. Послышалось тихое шебуршание и откуда-то сверху раздался женский голос.

-Да?

Эрге включил какой-то тумблер и сказал в черную изогнутую трубку.

-Софья Никаноровна  мы будем обедать в столовой. Только умоляю вас, не надо устраивать пир. Мы ограничимся солянкой и гусиным паштетом. Ну и хлеб естественно.

Эрге взглянул на меня.

-Вы не против?

Я не возражал.

-Как вам будет угодно.

-Да, вот еще пожалуй под конец чаю и к нему чего-то.

Тумблер щелкнул снова Эрге обернулся ко мне.   Изучив мое удивленное лицо, он пояснил.

-Это переговорное устройство. Я привез его из Англии. Очень знаете удобное изобретение. Софья Никаноровна человек совсем не молодой, и подниматься наверх всякий раз как мне или отцу что-то требуется, ей тяжело, а этот прибор значительно все упрощает.

Подумать только переговорное устройство.
 
-Ах, Иван Сергеевич как скучно вы живете. В мире столько интересного, столько открытий, а сколько еще предстоит открыть?! Ммм!

Эрге сделал гримасу, словно отведал нечто божественно вкусное. Внезапно он преобразился в подобие фанатичного лектора. Он говорил, говорил, показывал мне какие-то научные журналы. В приступе «научного экстаза» он стал выдергивать из шкафа книги, брошюры, вырезки.  Залез под кровать, вытащив какой-то непонятный прибор. Чуть ли  не с пеной у рта убеждал в необходимости изучения каких-то там альтернативных источников энергии. Его несло. Он выплескивал энергию, и казалось она такой могучей, что могла осветить весь город. Наверное, это могло продолжаться вечно, но чудо устройство спасло меня, захрипев голосом Софьи Никаноровны.

- Петр Николаевич обед на столе.

Это сообщение словно вернуло Эрге на землю. Он замер на мгновение, встрепенулся, словно стряхивая с себя  воду, хлопнул в ладони.
- Обедать.

Обед оказался на славу. Такой солянки я пожалуй и не ел ни когда, и удивило меня то, что Софья Никаноровна готовила все сама. Удивительно как женщине в преклонном возрасте удавалось вести хозяйство. Петр Николаевич рассеял мои сомнения.
Софья Никаноровна прислуживала одна лишь в отсутствии отца Эрге, а  в иные дни дом был полон разношерстной прислуги.

Отобедав, мы расположились у монументального камина, утопая в огромных креслах. Эрге  любезно предложил мне шикарные папиросы Мильда. Мы закурили.