Как мёртвому припарка

                В нашей деревне поверье было: если во время похорон случается неприятность, в общем-то, любая, хоть крышка гроба перевернётся, хоть крест упадёт, значит, на том свете не рады новопредставившемуся, и человеком он был плохим. На моей памяти такое событие произошло только однажды. Уронили крышку гроба, когда выносили её из квартиры. Я была ещё мала и не знала этих примет.  Однако, одновременный громкий вскрик «ох» провожающими усопшего, оставил у меня в памяти животный страх перед  похоронами на всю жизнь. Я и теперь до жути боюсь покойников.  История же, рассказанная моей приятельницей и вовсе страшная, но совершенно реальная, и имеет живущих в настоящее время прототипов.

                В селе, километров за двести от областного центра, со дня своего рождения проживал мужчина. Не красавец, не работяга, а так шваль, да голь, перекатная с пристрастием к клептомании. Всё, что лежит на видном месте  мало-мальски ценное, будь-то домашняя утварь, инвентарь какой, или одежда с обувью,  считай потеряно будет, если Петя, назовём его так, в гости заглянет. Воровал он чаще всего не у чужих, а у своих родственников. То у отца деньги, отложенные на похороны, отметёт, то у сестры мелочь на сборы ребёнка в школу. Сколько проклятий легло на голову вора - неведомо, но что не одно - абсолютно точно.

                Мужики земляки не уважали Петра, а вот дамы совсем даже наоборот. На кого ляжет взор местного ловеласа, та и будет его. Можно сказать ни одна жёнка в деревне не устояла перед его обаянием, хоть красавцем записным Петя не был.  Правда и он выбирал тех, кто попроще, да поплоше, которая другими кавалерами востребована не была. К слову, женат официально наш Донжуан был несколько раз.
 
                Первый раз совсем рано, лет в восемнадцать сыграл свадьбу с красивой приезжей, деревенской девушкой. Голубоглазая, статная, коса русая в кулак толщиной, невеста рядом с этим носатым, неухоженным парнем была, как свежее яблочко в куче гнили. Сначала все было у них в семье хорошо. Она, как горлинка не ходила по комнатам - летала, уют наводила, мужа откармливала, и ещё подрабатывать успевала. У них родилось двое деток, сын и дочка - погодки.  Глава семьи и до женитьбы любил выпить, а после стал употреблять горькую чуть не ежедневно. А когда выпьет, то ему обязательно подраться нужно. С кем? Конечно, с женой, с кем же ещё?  Нравилось ему гадить в собственном доме, другие ведь и наказать могут. Известно, только у близких нет защиты от произвола близких. Сколько побоев стерпела женщина не подсчитать. Однажды, после смертоубийственного мужнина дебоша, собрала она деток в охапку и уехала к себе на родину в Украину.

                Ходок, разумеется, не очень огорчился. Он тут же нашёл подружку себе под стать такую же выпивоху, и стали они с ней жить - поживать, а также - пить, да гулять. У этой особы была дочь, но мать "кукушка" её не воспитывала. Малышка была отдана то ли в интернат, то ли в детдом.

                За одну из краж Петя получил первый небольшой срок. Отсидел, какую-то его часть, и обратно вернулся в село. После тюрьмы мужчина ожесточился ещё больше. Вторую наречённую он избивал смертным боем так, что она вскоре умерла. Люди говорили, что от рака, но знали, что от побоев. Доносить на мужа она просто не захотела.               

                Наш вьюн и тут не потерялся, с соседкой прижил ещё одну дочь, но за свою её не считал, хотя девочка была, как под копирку – папаша, один нос чего стоил.

                После очередной кражи проходимец получил второй срок уже побольше. Отсидел весь и снова в домой вернулся, а по дороге очередную даму сердца присмотрел и с собой привёз.  Тюрьма уголовника никак не исправила. И эту бабу он колотил с ещё большим остервенением так, что она по соседям большую часть времени пряталась. Однако третья жена, маленькая, умелая бабёнка, как декабристка сносила от любимого и побои, и унижения. Она, как и предыдущие избранницы работала почти круглосуточно на подхвате у всех желающих.  Смотришь, то белит кому-то стены, то кур щиплет, то огород копает.  Наниматели платили ей, сколько не жалко, и все уговаривали:

- что ты с ним маешься, бедняжка? Попробуй, прокорми бугая такого, да напои каждый день. У тебя дети в городе хорошо живут, ведь зовут к себе?

- зовут. Да, как я его брошу? Он ведь больной насквозь. Это только с виду крепкий

- пусть на работу устроится болезный твой, и все хвори, как рукой снимет,,
- да где здесь работать-то?

- ты ведь находишь, где заработать, пусть и он поищет.

                Но она никого не слушала, получала от муженька тумаки и продолжала пахать за двоих.

                Тут с Украины пришло письмо от первой супруги. Пишет она, что больна, что рак у неё и жить осталось совсем немного. Просит отца – детей общих, на тот момент ещё несовершеннолетних, забрать, чтобы в детдом не попали. Детям было шестнадцать и пятнадцать лет к тому времени. Не ответил ей бывший муженёк, отец деток совместных. Что с ними произошло после смерти матери - никто не знает.

                Забулдыга веселился, да пил беспробудно. В следующий раз он избил супругу так, что та еле ноги унесла. Попросилась переночевать к знакомым. А буян ночью возьми, да умри. Обнаружили мужика утром соседи. Заметили через просвет в окно, что в открытую дверь сбежались куры и по столу ходят, а с кровати, чья-то рука свешивается.  Жена, увидев это зрелище визжала, как резанная от страха и от горя, всё село услышало. Вызвали фельдшера, заключил, что, мол, умер несколько часов назад.

                Увезли тело в район. Хоронить надо, а денег нет совсем, поэтому собирали всем миром. Кто сколько смог, сколько не пожалел столько и дал. За телом поехал водитель на деревенском бортовом газоне. На катафалк денег не хватило. В морге Петра в гроб, правда самый дешёвый, положили.  Всё, как полагается обрядить, сделали: венчик на лоб, руки на грудь, иконку в руки. Веночки недорогие и продукты на поминальный стол купили, рядом с домовиной поставили, и повезли домой гроб с покойником.

                На улице жара выше тридцати градусов. Едут тихонько, сопровождающий рядом с шофёром в кабине сидит. Разговаривают о том о сём. Дорога плохая вся в колдобинах, поэтому не очень оживлённая. Встречного транспорта мало, иногда легковушки попадаются.  Видят, на обочине рядом с неработающим жигуленком человек стоит, руками размахивает и им очень оживлённо, что-то кричит. Остановились

– что случилось - спрашивают у мужика

- хотел подъехать с Вами. У меня вот Лада сломалась, но вижу, что нельзя

- почему нельзя?  Садись наверх, если не боишься - посмеивается сопровождающий

- так это, у Вас там, вроде как горит, что-то.
 
                Кинулись водитель со товарищем в кузов, а там уже венки разгорались, и крышка гроба тут же занялась. Видимо окурок, выброшенный в окно грузовика, попал за борт и сначала тлел, а потом полыхнул огнём.  Тушить нечем, огонь высокий, борта тоже загорелись, потому что пропитаны соляркой, которую на этом моторе по полям возят для заправки тракторов и комбайнов. Хорошо, что у остановившего их человека, огнетушитель в автомобиле был. Кое-как потушили огонь. Зрелище после пожара, нужно добавить, было страшное! Крышка гроба сгорела, труп тоже обгорел, продукты в пакетах если не сгорели, то испортились. Делать нечего, повезли покойника, как есть.
 
                Решили закапывать без крышки, простынкой прикрыли и всё. Вдова плачет, но делать нечего. Все, кто на похоронах был - ахали, охали, крестились, вздыхали, каждый понимал, отчего такие похороны неудачные, но никто высказаться вслух не посмел.               

                На импровизированных поминках драка между братом усопшего, таким же выпивохой, как представившийся, и шофёром вышла. В общем запомнили односельчане всё это с плохой стороны и вспоминать не хотели, да приходилось.

                Вдова после похорон мужа долго не могла в себя прийти, всё блуждала по усадьбам, да по знакомым, чтобы поплакать, поговорить, боль от потери своей разделить. Никто не сочувствовал ей и её жалобам, и страданиям

- чего убиваешься? Или бить тебя больше некому? Продавай жилище, да поезжай к дочери советовали земляки.
 
                Но она не слушала никого, ходила тень тенью по улицам, и никто встречаться с ней не хотел.

                На сороковой день в поселении случилось ещё одно горе. Дом Пети среди ночи загорелся. Жители посёлка спали, а когда проснулись, да прибежали на зарево, то там и тушить уже было нечего. Никто сначала не заметил, что вдовы Петра нигде не видно. А утром, участковый полицию вызвал. Полицейские в руинах пожара нашли почти сгоревший трупп, как потом оказалось супруги бывшего хозяина жилища. Сама ли она хату подожгла, или несчастный случай произошёл, неизвестно.

             Так и похоронили мученицу рядом с ненаглядным в закрытом гробу.

             Спустя ещё полгода могила Пети провалилась, видно водой подмыло и вместо холмика там теперь яма, сколько бы земли туда ни привозили и ни засыпали - яма, всё равно образовывается. Сейчас уже никто не засыпает её.  Другие холмики рядом стоят целёхонькие, а эта вся кривая, перекошенная. Да со временем ещё и крест упал.

             Люди говорят, что не приняли грешника на том свете! Ни в Рай, ни в Ад брать не захотели.  Впрочем, Петя никогда не задумывался о том, где будет проводить вечность- в Аду, или в Раю. Ему, наверно, всё равно, как мёртвому припарка.